Марина Дечко - Знахарка

- Ярке грустно, - протянул мальчуган, понимая, что произошло что-то дурное. - Не печалься, Ярка. Не горюй! Я тебе спляшу!

И он принялся выплясывать дикий танец сорванца, пытаясь развеселить знахарку. Ей же становилось все горше. В родной хате на нее нашло полное осознание свершившегося. И она поняла: завтра злые языки расскажут, что она стала как мать. И дорога ей одна теперь - полюбкой чьей-то стать. Не женой, не невестою - полюбкой.

Яра опустилась у порога, закрыв лицо ладонями.

Она не плакала. Так, плечи дрожали от обиды. И то не слезы падали на чистые доски пола. Снег ведь на улице, вот и тает... Она слышала, как ее обнял Нег, и как пришла Крайя. Слышала все. Только не понимала ничего. Нет, они никогда не поймут подкидыша. Они-то свои. А она чужая.

Реветь хорошо - вот и боль проходит. Душа загрубевает, черствеет. Только на все есть свой час.

Яра встала с холодного пола и сварила суп. Накормила мальца с Крайей, кое-как поела сама. А как темно на дворе стало, заспешила в хлев. Была там на рассвете, уж много часу прошло. Воин голодный.

Знахарка тайком захватила еды да сукна чистого, засунула в карман небольшую склянку с примочечным варевом и быстро выбежала из избы. Крайя стара - ей нужен отдых. Не станет искать Яру среди животин.

Знахарка толкнула дверь ногой и тут же прикрыла: хоть здесь и тепло, а выстуживать хлев негоже. Дар замерзнет.

Она опустилась на колени перед распростертым телом и снова поразилась, как красив воин.

Про таких бабы говаривали: статен. Даже породист. Да, в нем чуялась сильная кровь. Мощная. Только Ярослава не ощущала его чужаком, хотя тот и кожей темен был. Да и волос...

Яра развязала покрасневшие от спекшейся крови ленты и удивилась: раны, показавшиеся утром такими гнилыми, к вечеру немного очистились. Края их стали нежно-розовыми, мягкими, а по центру возникла сухая корочка.

Но удивляться знахарка не могла. Почуяв гостью, воин вздрогнул:

- Кто?

- Я, мой хороший, - ласково прошептала знахарка, погладив того по щеке, - пришла вот... Голодный?

Она не ждала ответа, потому как понимала: хорошо, что жив еще. Но мужчина прохрипел, раскрывая губы для бульона:

- Голодный.

Яра воспряла духом. Поначалу она не верила, что спасет его. Только теперь...

Она стала понемногу вливать жирную жижу в рот воина, как ощутила: тот горит. От него исходил такой жар, что молодая знахарка засомневалась: уж не помрет ли? Бабушка говаривала, что перед кончиной многим легчает. А этот вот даже говорить стал. Еды запросил, ее саму узнавая...

Ярослава накормила его, и, наспех перевязав, бросилась в избу.

Сбить жар! Иначе до утра не дотянет!

Вбежала внутрь, бросившись к печи. Благо, горячей воды много. Набросала в кувшин липового цвета, залила кипятком. И снова к Дару.

Прибежала - а он в бреду.

Мечется по соломе. Гнется дугою. Стонет.

Яра кинулась к нему, оставив кувшин далеко - не задеть бы.

Думала, стонет. Да нет! Шепчет что-то!

- Будьте прокляты - вы и ваши роды! Горелая земля помнит своих детей. Все ж воеводство... Матка с батькой, вся семья в сыром погосте лежит! Кровь моя пробудит землю, она вам не простит...

И что-то еще, чего Яра разобрать никак не могла. Она обхватила голову Дара руками, влила горячего отвара. Скривился. Наверное, обожгла. Ну, это ничего, пройдет.

А она начала раскачиваться. Напевала колыбельную. Старую. Еще Крайя ее когда-то пела.

Яра напевно раскачивалась, не переставая гладить воина по голове. Кто знает, как давно у него не было ласки? Зиму? Две? Или всю жизнь, что он помнит? Знахарке пришло на память страшное видение, и она еще сильнее прижала мужчину к груди. Обет дала, что спасет.

Девка гладила мокрые волосы. Смахивала капли пота. И снова качала, пела.

Понимала, как глупо петь воину. Только придумать ничего не могла. Оттого и пела. Думала, помогает. Снова складывала руки лодочкой над каждым порезом, пытаясь согреть его, укрыть целебной.

Чувствовала, как под кожей покалывают иголки, как бежит живое тепло в раны Дару.

И опять качала.

Воин чуть успокоился. Приутих. А Яра пела. До хрипоты. До изнеможения.

Когда же тот уснул, попыталась встать.

И ужаснулась. Мощным рывком мужчина обернул ее наземь, нависнув всем телом. Ей стало так жарко, что показалось - задыхается. Он впервые открыл глаза. Карие, почти черные. А горят каким-то дьявольским огнем. И Яра поняла: снова бредит.

Запястье зашлось дикой болью, чуть не лишив Ярославу рассудка. Знахарка попыталась было встать - да не тут-то было. Силища у этого воина знатная. Нелюдская.

А внутри - проклятье . Яра не знала - чувствовала это. Видела в черных как сама ночь зрачках.

Только мрак этот не отпускал молодую знахарку. Затягивал все сильнее в жуткий омут.

Пространство вокруг Яры снова заискрилось и начало опрокидываться. И знахарка поняла: она снова попадает туда, где ей не место.

В тяжкие воспоминания воина.

***

Карта продолжала пылать.

Подобно красному огоньку, на ней зажглись еще несколько - в основном, зеленые.

- Травники, - брезгливо сморщилась Колдунья. - Неужели это все, что может дать Огнедержец детям своим?

Она нехотя оторвалась от созерцания реликвии, подняв глаза к Слуге:

- Ты видел их?

- Видел, Госпожа.

- И что?

- Сила едва теплится. Дар еще слишком слаб.

Колдунья снова уселась на место:

- Теперь видишь, зачем мне все?

- Нет, Госпожа.

Женщина впилась в него внимательным взглядом, а затем проговорила:

- Знаешь, иногда мне кажется, что ты видишь многим больше, чем признаешься. Бывает даже, я думаю, что ты опасен. Но потом... потом я вспоминаю, что ты - это всего лишь ты.

Мужчина подавил волну гнева. Вздохнул. Уловила ли она раздражение? Наверное. Так даже лучше.

- Молчишь? - Спросила красавица.

Мужчина не ответил. Знал, что бывает, когда говоришь.

- Ты отправишься за ними завтра. Травников пока оставь. Мне нужны слышащие слово.

- Целители?

- Да.

- Ворожебники?

- Они тоже.

- Рунники?

- Пожалуй.

- Шептуны?

- Пока оставь. В них Дар слишком слабый. Им бы все шептать, болячки заговаривая, да мелкую нечисть отводя. Такие ни к чему.

- Значит, целители, ворожебники и рунники.

- Верно.

- Все?

- Пожалуй.

Женщина еще раз обернулась на карту. Она с надеждой оглядела светящееся полотно, подходя все ближе и ближе. Склонилась над диковинной тканью, провела ладонями по-над мерцающим светом. И просияла.

- Видишь это?

Мужчина сделал несколько шагов по направлению к тучному скоплению алых звезд на синем небе. Пригляделся. И не поверил своим глазам.

Искра, что разгоралась у самого края карты, горела все ярче. Слепила глаза силою дивной, переливистой и такой... живой. Слуга понимал: вот истинный дар небожителей. Редкий мощью своей...