Бронислава Вонсович - Вы все жжете! Часть 2

Весь день метка Шарля была очень от меня далеко, как и метка Антуана, которая тревожила именно своим спокойствием. О том, что я не поставила метку на Бернара, к обеду я пожалела не раз и не два, но сам он мне в коридоре не встретился. Зато на обеде подсел Жан-Филипп с непонятным выражением. Я этому так удивилась, что даже не смогла облечь удивление в слова. Кузен тоже молчал, уставившись в принесенную тарелку и работая ложкой с завидной скоростью. Я даже засомневалась, что у него то же, что и у нас — у меня принесенная еда такого аппетита не вызывала.

— Как вчера погуляли? — заинтересовалась Люсиль.

— Судя по всему, хорошо, — осторожно ответил Жан-Филипп. — Знаешь, я мало что помню. Отключился во втором кабаке. Зато эти двое точно погуляли хорошо. Более чем. — Он кашлянул. — Бернар сегодня утром женился.

Я так и застыла.

— Это невозможно! Он не мог жениться на другой!

— У него выбора не оставалось. — Кузен предостерегающе пнул меня по ноге под столом, напоминая, что о моей помолвке говорить никому нельзя. — Дочь королевского казначея — не та особа, которой поутру можно сказать: «Дорогая, все было прекрасно. Увидимся еще как-нибудь». Особенно если над кроватью навис папаша.

— Это Альвендуа, — уверенно сказала Люсиль. — Вивиана с казначейской дочкой очень близко знается.

— Вивианы там не было, — зачем-то сказала я.

— Зато был Антуан.

— Вот-вот, — мрачно засопел Жан-Филипп. — Просил же сначала расторгнуть помолвку с Антуаном, а уже потом крутить хвостом перед Бернаром.

— А он точно женился? — перебила я кузена. — То есть я верю, что в Храм его могли отконвоировать, а вот дальше… Дальше возможны варианты.

Я посмотрела на руку, на которой при приеме в род де Кибо проявилась загадочная татуировка. Я была уверена, что она связала меня с Бернаром. А в этом случае брак его с кем попало невозможен, даже если эта кто попало — дочь казначея. Пренеприятнейшая особа, между прочим, и старше Бернара лет на пять. Отец наверняка уже отчаялся ее выдать, а тут такая радость.

— Да какие варианты? — махнул рукой Жан-Филипп. — Точно женился, куда ему деваться.

Почему-то боли от потери не было, скорее, я чувствовала освобождение. Освобождение от обязательства, которое меня сильно тяготило в последнее время. Особенно вчера. Вчера… Вот Шарль порадуется, когда узнает: пропал такой замечательный вариант избежать брака с ним. Если, конечно, пропал.

— А в Храме ничего странного не было?

— Может, и было, но браку не помешало. И все из-за тебя. Просил же… Эх…

— Почему это из-за нее? — возмутилась Люсиль. — Можно подумать, Антуан его силком в постель к этой девице тащил, а Бернар цеплялся за стены и верещал: «Не хочу, я люблю Николь!»

— Понимаешь, он был не совсем трезв, — снисходительно пояснил Жан-Филипп.

По мнению кузена, данное обстоятельство извиняло совершенно все: и чужую ненужную постель, и последующий брак.

— Кто его заставлял напиваться с Антуаном? И вообще, если уж на то пошло, то ты куда больше виноват, — бухнула Люсиль. — Ты мог сам проследить и не дать другу вляпаться, а вместо этого напился сам. Чудо, что вас в ее постели вдвоем не нашли. Тогда у бедной девушки хоть выбор был бы.

Жан-Филипп всегда отличался богатым воображением, поэтому его физиономия перекосилась от ужаса, когда он осознал, в шаге от чего оказался.

— Только не вздумай подать такую идею Антуану, — громко выдохнул он в мою сторону. — По своей инициативе он мою личную жизнь устраивать не станет. Бернара же он устранил как соперника. За твою руку, между прочим.

— А кто мне помешает сказать, что теперь я собираюсь выйти за тебя?

По лицу Жана-Филиппа пробежала вся гамма испытываемых чувств, унеся с собой краски жизни. Таким бледным я его видела только в дядюшкиной лаборатории после приснопамятного взрыва. Разве что сейчас белое лицо оттенялось почти черными волосами, а тогда было все равномерно присыпано белым пеплом.

— Пообещай, что ты этого не сделаешь, — умоляюще сказал он.

— А стоило бы, — хихикнула Люсиль. — За то, что ты пытался вину Бернара переложить на Николь. У Николь и без того проблем хватает.

— Даже больше, чем ты думаешь, — внезапно порозовел кузен. — Люсиль, ты не оставишь нас? Ненадолго. Для короткого приватного разговора.

Подруга склонила голову к плечу и заинтересованно посмотрела на Жана-Филиппа. Тот скорчил умоляющую мину, и она кивнула, не став допытываться. Да и зачем? Наверняка уверена, что я ей потом расскажу.

— Я в общежитие, — сообщила она нам и убежала, кинув мне на прощание выразительный взгляд.

Но моя помолвка — не только моя тайна, но и Жана-Филиппа. Она — точно свершившийся факт, потому что я видела проявившуюся татуировку. Но если Бернар женился, значит, парная — точно не у него. И у кого она тогда? Я потерла запястье.

— Да-да, именно об этом я и хотел поговорить, — подтвердил кузен. — Ты утверждала, что помолвка получилась. Но тогда Бернар бы не женился сегодня утром. Хорошо, я не успел ему сказать, хотя пару раз чуть не проговорился. — Он с таким укором на меня посмотрел, словно не он чуть не проговорился, а я. — Татуировка точно есть?

— Точнее некуда, — буркнула я, понимая, что женитьба Бернара не самое страшное, самое страшное — впереди.

Кузен выразительно вздохнул, заставим меня напрячься в ожидании его дальнейших слов.

— Тогда есть несколько вариантов. И все неприятные, — порадовал он меня. — Если помолвка была заключена с моей помощью, то вмешательство Богини могло привести к чему угодно.

— Например?

— Например, она заключила помолвку с кем-то по своему выбору, начиная от наиболее благоприятного для тебя варианта и заканчивая посвящению жизни ей, поскольку второго лица с татуировкой нет, а значит, с нерасторжимой помолвкой тебе прямая дорога в монастырь.

— Спасибо, я там уже была, — напомнила я. — Кстати, вполне возможно, что она заключила помолвку между нами.

Не то чтобы я в это сама верила, но попугать кузена стоило. Не все же ему надо мной издеваться? А напоминание о монастыре иначе как издевательством считаться не могло.

— Между нами? — ожидаемо испугался Жан-Филипп. — Да ну, быть того не может.

— Да-да. Бернар отпадает, а другой кандидатуры рядом не было, вот Богиня и закончила ритуал по своему усмотрению.

Кузен с таким ужасом уставился на свою руку, словно ее обвивала ядовитая змея, уже примерявшаяся, куда вонзить зубы. Острые такие клыки, загнутые и с капельками желтого яда на кончиках, которые только и ждут, чтобы попасть в его прекрасное мажеское тело. Нужно ему сказать как-нибудь, что магу неприлично столь явно проявлять свои чувства, поскольку они могут быть оскорбительны для собеседника. Неужели в рейтинге девиц на выданье для Жана-Филиппа я стою близко к дочери казначея? Или вообще лидирую в отрицательном списке? Не то чтобы я хотела связать с ним свою жизнь, но такое отношение близкого человека несколько неприятно.