Бронислава Вонсович - Вы все жжете! Часть 2

Призрак и дедушка переглянулись. Нехорошо так переглянулись. Так, что у меня в груди разлился холодок плохого предчувствия.

— Ты помнишь, как проходил ритуал? — спросил дедушка. — Можешь рассказать в подробностях?

Еще бы я не помнила — не каждый день меня спасают Богини. Собственно, это было всего один раз. Конечно, можно еще позвать для контроля кузена: если я что и забыла, то он точно помнит. Но я тут же сообразила, что при нем рассказывать нельзя: вряд ли его обрадует известие о том, что я добавила в готовящееся зелье не только пепел. Но дедушке и Франциску я рассказала все. И даже добавила рассуждения Жана-Филиппа о том, с кем меня могла помолвить Богиня.

— Вот ведь какое свинство… — выдохнул Франциск, сдувшийся до неприлично мелких размеров. — Всегда был уверен, что детей с Даром нельзя оставлять без присмотра, и вот только что получил этому подтверждение. Куда только твои родственники глядели?

— Присмотрели бы в этот раз, не присмотрели бы в следующий, — заметил дедушка. — От судьбы не уйдешь.

— Вы мне лучше скажите, как выяснить, кто мой жених, — забеспокоилась я. — Вопросы воспитания детей обсудите потом, когда я уйду.

— У меня идей нет, — ответил призрак. — Робер?

— Тоже. Дело в том, Николь, что божественное вмешательство всегда ведет к непредсказуемым результатам. И хуже всего, что оно закрыто от магического поиска. Совсем закрыто.

Колени задрожали. Да и не только колени — задрожала я вся, даже пальцы затряслись. Сейчас я бы не сложила их в простейший магический пасс. Что там пасс? Я даже не могла поднять руку, чтобы опереться на стул. В ушах зашумело, перед глазами поплыли зеленые круги.

— Эй, Николь, ты никак в обморок собралась упасть? — возмутился Франциск. — Ну-ка быстро взяла себя в руки. Лиденинги такого себе позволить не могут.

— Де Кибо, — поправил его дедушка.

— Де Кибо тоже не могут, — согласился призрак. — Подумаешь, ритуал пошел не так, как нужно. Не смертельно же. А все что несмертельно — поправимо.

— То есть помолвку можно расторгнуть?

— Можно, — обрадовал меня Франциск. — Мы даже уже знаем как.

— Предполагаем. Но теперь необходима поправка на божественное вмешательство, — заметил дедушка. — Но есть один тонкий момент.

— Да, — скис призрак. — Нужно искреннее согласие обеих сторон.

— Что нас возвращает к тому, что мы не знаем, кто вторая сторона, — убито сказала я.

— На самом деле, выяснить можно, — потер руками призрак. — И у меня даже есть идеи.

— Знаем мы ваши идеи, Ваше Величество, — проворчал дедушка. — Меня призрачное существование не прельщает.

— В этот раз все будет совершенно безопасно, — начал горячо уверять Франциск. — В конце концов, у меня не так много родственников, я просто обязан их поберечь и обеспокоиться сохранностью их жизни.

— Похоже, меня вы родственником не считаете, Ваше Величество.

— Внук, не нуди. Просил же называть меня по-простому — Франциск. К чему эта официальность? Она даже как-то оскорбительна. — Призрак смахнул несуществующую слезу несуществующим платочком. — Николь, тебя это тоже касается. Для тебя я Франциск. И не вздумай назвать меня дедушкой, а то я начинаю себя чувствовать жалкой развалиной, понятно? — Я кивнула, и Франциск удовлетворенно продолжил: — Итак, вернемся к нашим проблемам. Хорошо бы еще выслушать проводившего ритуал.

— Так он здесь, — обрадовалась я. — Франсина как раз должна была принести ему чай.

— Не судьба твоему кузену попить чай, — заметил дедушка и нажал переговорный артефакт. — Франсина, в гостиной должен быть инор д’Авьель. Проводите его, пожалуйста, ко мне.

Бал традиционно начался c подведения итогов соревнований големов. Бернара не было, но это ничуть не помешало Фурнье разразиться восторженной речью в его честь и сообщить, что победителю выделена дополнительная стипендия от короны. Раздались завистливые шепотки: наверное, мало еще кто знал, что семейное положение Бернара изменилось, а то бы вместо завистливых слов непременно были бы сочувствующие. Антуан стоял рядом, делая вид, что не имеет к случившемуся ни малейшего отношения. По нему не было заметно, что ночь он посвятил устройству чужой личной жизни: свеж, прекрасен и готов к новым приключения.

— Как повезло нашему другу, что Его Величество с этого года решил ввести именную стипендию, — радостно заявил он. — Странно, что сам Бернар не появился. Не так уж много мы вчера выпили.

— То-то ты сегодня провел все утро у целителей, — проворковала Вивиана, укоризненно погрозив пальчиком брату. — Представляешь, Николь, у него были глаза красные, как у кролика. Тебе нужно запретить ему шататься по кабакам.

Сегодня они демонстрировали трогательное единодушие, усиленно притворяясь, что понятия не имеют о браке Бернара. Уверена, скажи сейчас об этом кто-нибудь — удивление будет настолько естественным, что его вполне можно будет принять за настоящее. Наверняка у них уже все подготовлено и прорепетирована, не зря же Вивиана временам бросает на меня нетерпеливо-вопрошающие взгляды, никак не может дождаться, когда наконец я поинтересуюсь, где же Бернар. Но я им такого удовольствия не доставлю.

— И синяк в пол-лица, — невозмутимо дополнила Люсиль, не бросившая меня на эту парочку. — Наверное, ночью света не хватало, пришлось дополнительное освещение использовать.

— Ты о чем? — холодно спросил Антуан. — Не такой уж большой был синяк.

О, значит, синяк все-таки был. И откуда только Люсиль узнала? Подруга сохраняла невозмутимость, лишь в глазах плясали бесенята, как у нее бывало, когда задумывается какая-то каверза. Антуана утром видеть она не могла, значит, либо ей кто-то рассказал, либо она предположила, что Бернар был весьма признателен устроившему его личную жизнь.

— Большой-большой, — поддержала я подругу. — Кто это тебя так?

— Не помню, — он красиво улыбнулся, наверняка рассчитывая, что делает это достаточно убедительно, чтобы мы забыли про вопрос и начали им любоваться. — Вроде бы и не дрался ни с кем, а утром проснулся с синяком.

— Где проснулся? — проявила заинтересованность я.

Вдруг скажет, что в доме казначея? Мало ли как все повернулось.

— Да ты ревнуешь? — неожиданно сказал Антуан, чья улыбка из сдержанной стала необычайно довольной. — Не волнуйся, женщин там рядом не было.

— Я бы на твоем месте, Николь, как раз начала волноваться, — съехидничала Люсиль. — Если инор не интересуется женщинами, это повод расторгнуть даже не помолвку, брак.

— Что за глупости ты говоришь? Все у моего брата в порядке с интересом к женщинам! Да их, знаешь, сколько… — возмутилась Вивиана, выставив сложенный веер так, словно собиралась проткнуть им Люсиль. Но тут, похоже, Антуан либо наступил сестре на ногу, либо еще каким образом дал ей понять, что она может их выдать, потому что хищный оскал сменился нежной улыбкой, а прерванная фраза вылилась в: — …за ним бегает? Но он чрезвычайно разборчив и любит только Николь. Можно сказать, на все готов ради нее.