Оливия Штерн - Избранная и беглец

«Мой», — повторила про себя Айрис, словно пробуя эту мысль на вкус.

Приручил все-таки.

Но обидно не было. Наоборот, душа пела, совершенно свободная, и хотелось Оллина окутать своим теплом, своей нежностью. Айрис, вслушиваясь в собственный бушующий шторм, улыбнулась.

— Уже поздно, — услышала спокойно-сдержанное. — Иди к себе…

— Ты… — откашлялась, прочищая горло, — ты тоже спать?

— Да, — сказал Оллин, перебирая ее пряди. — Завтра тот еще денек. Иди, пожалуйста. Я ж не железный.

Вернувшись к себе, Айрис заскочила в ванную комнату и остановилась перед зеркалом, пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Приложила руки к горящим щекам. Лицо казалось раскаленным словно сковородка, а пальцы, наоборот, ледяными. Айрис так и застыла, глядя на свое отражение — растерянное и счастливое.

«Что же делать? Что?»

Мысли прыгали как лесные белки. Если думать так, как ее воспитывали, — творилось нечто совершенно недопустимое для порядочной замужней женщины. Но душа рвалась на волю, сдерживающая ее скорлупа дала трещину.

Айрис задумчиво разглядывала собственное отражение и вдруг поймала себя на том, что не выглядит больше бледной, запуганной и больной. Наоборот, белые волосы, заплетенные в косы, струящиеся до пояса, и вот этот простой, но элегантный домашний костюм из тонкого кашемира неожиданно придали ей лоск женщины, знающей себе цену и понимающей, чего желать.

Она прикрыла глаза, провела подушечкой пальца по шее, спускаясь к вороту.

«Мой».

Было немного страшно, в основном от непонимания — это ее собственное чувство или навязанное?

Но она тут же одернула себя. То, что она испытала сейчас, было настоящим чувством. Можно подсадить в голову реакцию на близость его тела, да. Но желание согреть и сделать счастливым появилось только что и, следовательно, не могло быть результатом работы доктора.

И как это с ней такое случилось? Никогда не думала, что будет что-то подобное чувствовать по отношению к мужчине.

Она и сейчас еще ощущала его взгляд, от которого внутри все трепещет, его жесткие и одновременно такие нежные губы. Он касался ее так, словно она была не обычной женщиной из плоти и крови. Так прикасаются к величайшей драгоценности.

«Много соблазнов вокруг, дитя мое, — любил повторять патер Сколт, — и соблазн плоти самый сильный».

Айрис вновь посмотрела на свое отражение и внезапно разозлилась. На Сколта, который вбил в голову те самые правила, от которых нельзя отступиться, но при этом можно позволить, чтобы муж сломал жене руку; на Рато, который привык вести себя как свинья; на саму себя, потому что терпела все это.

Она прислушалась к себе, все еще пытаясь понять, чего же ей хочется. В груди разливалось непонятное томление, сладкое и темное, тягучее как патока. Что ж, похоже, Лайон Делайн тут ничего не сможет сделать. Ни-че-го.

И внезапно счастливо рассмеялась.

Они справятся с Лайоном.

Да и вообще вдвоем одолеют все неприятности, которые могут на них свалиться.

Даже не потому, что Оллин Делайн — император Рамелии, нет. Потому что между ними зародилось большое чувство, очень редкое, такое, какое бывает лишь раз в жизни.

Вздохнув, она потянула язычок молнии, расстегивая тунику. С тихим шелестом та сползла вниз, к ногам. Потом Айрис стянула брюки и оставила их также на полу. Осталась в нижнем белье, тонком, полупрозрачном. Была ли она привлекательной? Для аватара Оллина — безусловно. Но то ж звериная составляющая. А вот для человека Оллина? Нахмурившись и прикусив губу, она еще раз оглядела себя: худая, грудь маловата, ребра торчат. И бедра отнюдь не такие пышные, какие нравились мужу… бывшему мужу.

«Заодно и выясню». — Айрис избавилась и от белья.

А потом взяла со спинки стула шелковый халат, завернулась в него и решительно вышла из ванной.

Чрезвычайно тяжело переступить через все то, чему учили с детства. Скольких сил стоит просто постучать в закрытую дверь. Айрис поняла, что еще немного, и она позорно сбежит. Ее начало потряхивать от волнения. То, что она сейчас сделает, — совершенно немыслимо… Но необходимо. Она понятия не имела, что может случиться завтра или послезавтра. Они с Оллином ступали по очень тонкому и опасному льду. Играли в игру, правил которой не знали.

И Айрис нерешительно постучалась. Тук-тук.

Сердце замерло в ожидании. Последний шанс повернуться и уйти. Или же… а вдруг его нет? Вдруг чем-то занят у дяди?

…И чуть не задохнулась от смеси восторга и нежности, когда увидела Оллина.

Наверное, он только что лег. Взъерошенный, растерянный. В одних пижамных штанах из мягкого трикотажа. И такой восхитительный, плетение тугих мускулов, гладкая светлая кожа. Кажется, зеленые глаза светятся, как у кота.

— Айрис? — шепотом спросил Оллин, отступая вглубь комнаты и позволяя ей войти. — Что случилось?

— Случилось. — Она шагнула вперед, позволяя плотно притворить дверь.

Затем обернулась. Нервы натянуты до предела, только прикоснись — зазвенят.

Он внимательно смотрел на нее, ноздри нервно подрагивали.

— Тебя кто-то обидел?

— Нет.

Она неторопливо, хоть пальцы и дрожали, потянула узел на поясе, позволяя полам халата разойтись. Взгляд Оллина дрогнул, метнулся от ее лица вниз, к ногам — и снова вверх.

— Ты…

— Да. Я… Думаю, что я в самом деле теперь… твоя. Совсем твоя.

И улыбнулась через силу, хотя от волнения сводило челюсти. Что сейчас будет? У нее ведь… ничего такого… никогда.

Оллин подошел мягкой пружинящей походкой, и у Айрис даже кончики пальцев зазудели — так хотелось провести по его гладкой мускулистой груди. Сейчас он куда больше походил на хищника, чем в те минуты, когда выпускал наружу аватара и становился жемчужным и чешуйчатым драконом. Все же опасный мужчина, а ведь кажется таким спокойным и доброжелательным.

Она не стала себе отказывать в этой маленькой слабости. Почувствовала, как шелк медленно сполз с плеч, скользнул по спине, по ягодицам и упал на пол. И сделала шаг вперед, не отводя взгляда, глаза в глаза. Положила ладони на твердые словно камень плечи, повела вниз. В то же время его горячие руки легли на ее талию, притягивая к большому и сильному телу.

Но Айрис этого было мало. Склонившись и щекоча своим дыханием шею Оллину, она поцеловала его в ямку над ключицей, спустилась чуть ниже, прикусывая кожу. Она никогда раньше не позволяла себе такого. Но почему-то именно сейчас это казалось совершенно уместным и естественным. Само собой разумеющимся.

— Айрис, — хрипло шепнул он, — ты в самом деле этого хочешь?

— Да.

Вот так, просто и без затей.

— Боюсь, я не слишком хороший любовник. — Он уже поймал ее губы и выдохнул эти слова между поцелуями.