Эвелина Тень - Жена его высочества [litres]

– Лийра Бри говорила, ареннины поют только в атмосфере гармонии и полного покоя, – сообщила я, словно извиняясь за своего нового питомца.

– Вот засада! – расстроенно протянула Оскалка. – Тогда не слыхать нам чудесных трелей! С тобой, Анаиска, какой уж покой?

Ну да. Возразить вроде нечего. У меня же каждый день какие-нибудь приключения, сама утомилась.

– А это он или она? – любознательно осведомилась зубная фея, и я пожала плечами:

– Понятия не имею.

– А давай ее достанем и проверим? – внесла оригинальное предложение Оскалка, и я моргнула.

– Как… проверим? – обалдела. – Ну уж нет, я пас.

Птицефея, похоже, идею тоже не оценила: забилась в угол и начала угрожающе щелкать клювом.

– Ну чего она такая нервная? – расстроилась Оскалка.

– В плену потому что, – сказала я и… осеклась. В плену. Она пленница. Сидит в клетке. Вдалеке от своей семьи и вообще всех, кто знает, что она ест и пьет, что любит или нет. Кто представляет себе, кто она такая, или хотя бы понимает ее язык. Мейра… где были мои мозги? Отчего я все утро страдальчески упивалась своим разнесчастным вынужденным положением и ни разу не подумала об ареннине?

Я решительно сняла магическую печать с маленькой дверцы.

– Ты что делаешь? – шепнула Оскалка.

– Выпускаю ее, – сказала. – Пусть летит.

Я полностью распахнула дверцу.

– Лети, ты свободна, – обратилась к поглядывающей на меня с подозрением птицефее. – Окна открыты, лети.

Ареннин, однако, не спешил. Переступил с лапки на лапку и вздохнул.

– Выходи, – подтолкнула птицу. – Никакого подвоха.

Мы с Оскалкой с напряженным интересом наблюдали за птицефеей. Та подумала-подумала и… отвернулась от нас.

– Анаиска, твое великодушное предложение выглядело бы более заманчивым, если б сейчас не стояла ночь, – задумчиво молвила зубная фея, и я, улыбнувшись, была вынуждена признать ее правоту.

– Под окном портианник, – попыталась оправдаться. – Его ягоды ареннины очень любят, как и цветы. Он мог бы укрыться там.

– А потом? – Выпуклые стрекозьи глаза были полны скептицизма. – Куда ареннину податься? Он и дороги-то обратной не знает. Так что… закрывай клетку.

– Не буду, – возразила негромко. – Пусть хоть по комнате полетает. И вообще… птицефея должна знать, что она здесь гостья, а не пленница. А в будущем, если захочет остаться, то и подруга.

– Так это все-таки она? – нахмурилась Оскалка. – Ты смотри, Анаиска, насчет подруг… феи очень ревнивые!

Я рассмеялась сокрытой в ее словах угрозе и сокрушенно покачала головой.

– Что ты, Оскалка, – сказала льстиво. – Ты лучше всех!

Ну, неосмотрительно же как-то злить ту, в чьих лапках твои зубы!

Фейка в ответ довольно заперебирала всеми четырьмя тоненькими конечностями и вдруг, спохватившись, воскликнула:

– Заболтала ты меня! А ведь все уже должно быть готово. Ждут только моего сигнала!

– Что? – оторопело спросила я, невольно напрягшись. – Кто ждет? Для чего?!

– Сейчас узнаешь! – Оскалка улыбнулась, продемонстрировав два ряда игольчатых зубов, и я сглотнула. Ну, выглядело зловеще, если честно, а я еще от прочих сюрпризов не отошла, чтобы с новыми разбираться.

А фейка взвилась в воздух и бросилась в сторону гардеробной.

– Заходите! – зычно скомандовала она, и дверь очень медленно отворилась. Не хватило только царапающего нервы скрипа, чтобы довести мое томительное ожидание до полной драматичности.

Я подумала и поспешно опустилась в кресло. На всякий случай. В своей стойкости после всего этого безумного дня была не очень уверена.

На пороге погруженной в сумерки комнаты возникла торжественная процессия, настолько сюрреалистическая, что я дважды моргнула. Впереди выступали М и А, крепко державшие верхними лапками большой пирог с амаралами, в который была воткнута огромная праздничная свеча, а за ними следовали и остальные магианты, кто-то дисциплинированно соблюдая порядок, а кто-то по-простому пролезая сквозь стены.

Специалист по взрыв-ударам «А»-класса очень ловко поджег свечу, которая радостно вспыхнула, выбросив пламя чуть ли не до потолка, и на этом не остановился, раскидывая по спальне мини-заклинания, распускающиеся разноцветными вспышками и грохочущие аккуратными взрывчиками. Хм… выглядело нарядно, даже мило, если отбросить назойливые мысли о том, что будет, если А-второй промахнется или силу не рассчитает.

Оскалка зависла над свечой, умело уклоняясь от лизавших крылышки языков пламени, и тоненьким, но звонким голосом запела:

– С днем рожденья, любя, поздравляем тебя! Пусть с тобой будут вечно и семья, и друзья! Я для той, что люблю, эту песню пою и желаю блаженства тебе в отчем краю!

Фея прервалась, и дружный хор магиантов подхватил последние слова:

– И желаем блаженства тебе в отчем краю!

Мейра, не знаю, что и сказать. Неожиданно, но просто фантастически приятно. Я, если честно, готовилась к тому, что споют магианты фальшиво, голоса прозвучат грубо или пискляво, ну а отдельные личности (не будем говорить кто, хотя подразумевалось брутальное трио) вообще в песнопениях участвовать не будут, ан нет… Они пропели традиционное фейское пожелание все вместе, слаженно и старательно вытягивая последнюю ноту, малыши – высокими нежными голосками, мои первые магианты М и А – хорошо наполненными приятными баритонами, а тройка магиантов покрупнее – рокочущими объемными басами. В общем и целом простенькая песня так красиво разложилась на их неожиданно звучные голоса, что я только диву далась. Кто бы мог подумать, что остаточная боевая магия может так замечательно петь, да и петь вообще!

– Спасибо большое, – сдавленно проговорила, находясь в полном шоке от происходящего.

– Вечного блаженства в родном краю, Анаиска! – повторила Оскалка, подлетая ближе. Мои глаза предательски увлажнились: как от приготовленного мне сюрприза, так и от нахлынувшей при этих словах непрошеной печали. Родной край! Что-то я начала сомневаться, что вообще его увижу в ближайшее время.

– Спасибо, – растроганно произнесла я и поинтересовалась в недоумении: – А откуда вы о моем дне рождения узнали?

– Так, – загадочно молвила зубная фея. – Птичка на хвосте принесла.

И я машинально бросила подозрительный взгляд на ареннина. Ну, он у нас единственная птица и к тому же был в Межмирье, когда Ночь веселья по счастливой случайности (или же по приказу Амира) совпала с моим совершеннолетием. Птицефея, привлеченная необычным спектаклем (а может, и вкуснейшим пирогом) подкралась к выходу из клетки и так замерла, не решаясь выйти. Заметив метнувшийся к ней хмурый взгляд, она вздрогнула и проворно отскочила к дальней стене. Я хмыкнула. Ну, глупо, конечно, его подозревать, ареннин-то и говорить не умеет. Я собралась расспросить Оскалку поподробнее, но М и А поднесли мне праздничное угощение и, дрожа от радостного возбуждения, прокричали: