Делия Росси - Служанка

— Дождемся, пока казнят нашего командира прямо на Вердской площади, — не унимался Эйзер. — Припишут измену императору и четвертуют!

— Сядь! — резко прикрикнул на него лорд Хант и уже тише добавил: — Хватит панику сеять.

— Эйзер прав, — негромко сказал Войд — рассудительный темноволосый лорд, владетель небольшого Дорского лея. — Пока мы тут сидим, Крона уже могли в тюрьму бросить и к казни приговорить. Надо идти в столицу, вызволять командира.

— Правильно! — загудели остальные арны. — Хватит выжидать! Пора напомнить императору, кто мы, и заставить с нами считаться!

Я смотрела на мужчин, на их воодушевленные лица, на горящие алым глаза и видела орнаменты мудреного вироша, что сменяли друг друга с огромной скоростью, тасовались, как игральные карты, обещая то удачу и успех, то поражение и смерть. И не определить было, какое решение к чему приведет — слишком сумбурным и нечетким казалось мое видение.

— Тихо! — громко произнес Хант, заставив остальных замолчать. Седовласый арн поднялся и обвел взглядом всех присутствующих. — Нужно дождаться вестей от Варко, — веско сказал он. — Доберется он на днях до столицы, пришлет магический вестник, вот тогда и решим, что делать.

— А если опоздаем? — подал голос светловолосый лорд Грой, молчаливый великан, на лице которого я ни разу не заметила и проблеска эмоций.

У меня от его слов сердце сжалось. Вот уже седмицу я гнала от себя горькие мысли, изо всех сил держалась за то видение вироша Штефана, что долгую жизнь ему обещал, но с каждым днем страх все больше расшатывал мою веру в то, что все хорошо будет. Да и арны, рассуждающие о возможной казни Штефана, выглядели так убедительно, что я поневоле заражалась их настроением и рвалась поехать в столицу, к мужу. Правда, Бранко всякий раз пресекал мой порыв, обещая запереть меня в комнате до возвращения графа, если я не успокоюсь и не выкину из головы эту дурь. Он так и сказал: «Не сомневайтесь, миледи, я это сделаю. У меня и разрешение от милорда имеется».

— Что, если император и правда решит казнить нашего командира? — не отставал Грой.

— Даже если и так, — рассудительно заметил Хант. — Суд — дело долгое, за то время, что улики собирать будут и заседания проводить, мы успеем не только до столицы дойти, но и целую армию собрать.

— Нельзя ждать! — вспыхнул Эйзер. — Если бы с командиром все было в порядке, он давно бы уже вестника прислал, не нам, так жене своей.

Взгляды лордов обратились на меня.

— Так ведь, миледи? — потребовал моей поддержки Эйзер.

Я молча кивнула.

— А вы что думаете, леди Крон? — спросил Хант.

В его светлых глазах мелькнули алые искры.

Я не торопилась отвечать, взвешивая все за и против, прислушиваясь к внутренним ощущениям и пытаясь понять сменяющие друг друга орнаменты.

— Миледи? — поторопил меня Грой.

— Я бы очень хотела, чтобы вы отправились в столицу и сумели поддержать моего супруга и помогли ему вернуться домой целым и невредимым, — ответила я и, переждав одобрительный гул, добавила: — Но, полагаю, лорд Хант прав. Нужно дождаться вестника и только тогда решать, что делать. Если лорд Штефан в безопасности, а ваш поход на столицу будет расценен императором как угроза, то от этого пострадают все: и мой муж, и вы. А если графу грозят суд и казнь, то вам нужны гораздо большие силы, чем те, что есть сейчас, и ваш поход опять-таки не будет иметь успеха.

В зале стало тихо. Арны смотрели на меня пристально, я видела в их глазах удивление и неверие.

— Миледи права, — негромко произнес лорд Хант. — В обоих случаях мы только все испортим.

Ему никто не возразил, и я поняла, что арны согласились с моим решением. Только вот радости оттого не испытала. Как бы там ни было, но Штефан оставался в столице, среди людей императора, а Гойко с Давором мало чем помочь могли.

— Думаю, пора расходиться, — поднялся из-за стола Войд. — Хватит на сегодня разговоров.

Арны молча встали со своих мест.

— Миледи, — мне достались неглубокие поклоны, и вскоре я осталась в столовой одна.

Штефан

— Его величество очень занят…

— Его величество не может вас принять…

— Его величество велел вам приходить завтра…

Каждый день новый отказ. Каждый день новое унижение. Каждый день он видит в глазах придворных злорадство и слышит уничижительный шепот, эхом отражающийся от стен.

— Ваше сиятельство, доколе вы будете это терпеть? — Гойко оторвался от стены, которую подпирал в его ожидании, и гневно посмотрел на шпили императорского дворца. Солнце окрашивало их алым, и они блестели, словно облитые свежей кровью. — Надо напомнить кривоногому, кто вы такой!

— Уймись ты, сварново семя, — проворчал Давор. — Не слушайте этого дурня, милорд, это у него от жары размягчение мозгов случилось.

— Что, так и проглотим все эти унижения? — вспыхнул Гойко, и его уши воинственно оттопырились.

— Ты что, в чан с бельской настойкой в детстве падал? — Давор насмешливо посмотрел на друга. — Все куда-то торопишься, все на месте усидеть не можешь!

— Я-то не падал, а вот тебя, похоже, в бочку с анирским зельем роняли, уж больно ты трусливый!

— Хватит, — пресек спор Штефан. — Дома поговорим.

Он взлетел на коня и, не оглядываясь, поскакал к Эреон-нье. Внутри у него все бурлило от негодования, но он не позволял эмоциям взять верх над разумом. Годами выработанная привычка не поддаваться чувствам и здесь пригодилась. Рано или поздно Георг его примет, надо только набраться терпения. И он наберется. Вытерпит, переждет, но однажды, когда появится возможность, припомнит императору все — и нынешнее пренебрежение, и былые несправедливости.

Штефан ничего не забыл: ни позорную отставку, ни покушения, ни забвение, которому его предали. Если бы еще знать, что дома все в порядке, но Илинка, видать, обиделась на него, молчит, ни одной весточки за все это время не прислала, ни на одно его послание не ответила. А у него вся душа извелась и сердце ноет, как кости в непогоду. И мысли дурные в голову лезут. Вдруг разлюбит? Вдруг к обиде своей прислушается и сбежит?

— Милорд, как думаете, долго нам еще ждать? — спросил Давор, пристраиваясь с ним рядом. Гойко чуть отстал, видимо, пытаясь остыть от гнева.

— Учитывая мстительный характер Георга, седмицу-другую, — ответил Штефан, все еще думая о жене.

— И что? Будем ждать?

— Если уедем, неподчинение императору могут приравнять к измене.

Бросить бы все да в Белвиль рвануть. К Илинке.

— Снести бы к рагжу и этот проклятый дворец, и его хозяина! — в сердцах выругался Давор. — Значит, пока мы нужны были, так Георг перед вами заискивал, а как нужда отпала, так и показал свое истинное лицо.

— Ничего, Давор, придет время — поквитаемся, — посмотрел на друга Штефан.