Делия Росси - Служанка

Элиния… Его хрупкая маленькая Эли. Женщина, при одном взгляде на которую у него всегда сильнее бьется сердце. Его половина, его второе «я». Да, именно она, а не зверь. Казалось бы, он должен ощущать своим вторым «я» именно зверя, но нет — жена была ближе. Она будто составляла часть души — лучшую ее часть, ту, что отвечала за доброту, нежность, любовь. Отними у него Эли — и он лишится всего. Штефан понимал это так отчетливо, что, слушая раздающиеся за стеной стоны, готов был волком выть от собственной беспомощности. Он, сильный взрослый мужчина, оказался не способен уберечь жену от боли. Вернее, он сам был ее причиной.

— Как она? — Штефан замер перед дверью спальни и оглянулся на лекаря. — Как моя жена?

На секунду в душе всколыхнулся страх. Что, если все плохо? Что, если ему боятся сказать?

— И с ней, и с ребенком все в полном порядке, — дрогнул Хивчец и утер рукой вспотевший лоб. — Ее величество очень сильная женщина, и хотя мальчик родился довольно крупным, с ней все хорошо. Даже удивительно, — последние слова лекарь пробормотал тихо, словно бы про себя, вероятно и сам не веря в то, что подобное возможно.

Штефан не стал больше медлить. Он открыл дверь и шагнул в изменившуюся до неузнаваемости спальню.

Руки держали ребенка, но он не ощущал его тяжести. Маленький, почти невесомый, тихо посапывающий в ворохе тонких пеленок… Драго. Драган Франьо Ориель Крон, принц и наследник Стобардского королевства. Смешные светлые бровки, нежная белая кожа, румяные щечки. Штефан впервые видел такого красивого малыша. Разве не должен тот быть красным и сморщенным? Раньше все младенцы казались ему одинаково нескладными, но Драго… Драго был совсем другим.

Крошечные губки шевельнулись, и Штефан почувствовал, как внутри что-то шевельнулось в ответ. И сердце окатило теплой волной. Сын. У него есть сын. У них с Эли…

Он поднес ребенка ближе к лицу, и в этот момент зверь настороженно замер и принюхался. Он был недоверчивым, его зверь. Тяжело принимал перемены, никому не доверял, не признавал ласку и всегда держался настороженно. Вот и сейчас… Штефан чувствовал, что волк не торопится восторгаться потомством и ждет какого-то подвоха. Он ощущал недоумение своей сущности, ее растерянность, а потом все это исчезло и сменилось нетерпением и затаенным интересом.

Штефан усмехнулся. Зверь верен себе, но все же и он не смог устоять. Потянулся к ребенку, принюхался, запоминая новый запах, и в тот же миг замер, принимая то, что сам Штефан понял уже в те первые секунды, когда взял сына на руки. Это его продолжение. Его потомство. Арн, в котором уже сейчас чувствуются отголоски сущности. И зверь сдался. Штефан почувствовал, как легко стало дышать. И как светло и спокойно на душе. Его зверь, его вечный противник наконец-то сдался. И виной тому тот, кто стал теперь смыслом всей их жизни, — ребенок. Драго.

Штефан посмотрел на жену. Эли глядела так… Столько нежности, любви и гордости было в ее взгляде, что он проглотил вставший в горле комок. Помирать будет, а этот ее взгляд не забудет.

Элиния приподнялась на подушках и слабо улыбнулась.

— Он похож на тебя, — тихо сказала она. — Такой же красивый.

— Эли.

Штефан хотел сказать очень много всего, грудь распирало от невысказанных слов, но единственное, что он смог сделать, это стиснуть ребенка крепче, склониться к жене и прижаться щекой к ее щеке.

— Я люблю тебя, Элиния, — прошептал он, не обращая внимания ни на прислугу, ни на застывшего у постели лекаря. — Очень люблю.

Ответить жена не успела — Драго смешно закряхтел, завозился, и спальню огласил требовательный крик.

— Дай мне его, — протянула руки Элиния. — Дай мне Драго.

На ее лице застыло непривычное выражение. В синих глазах появилась озабоченность, но они сияли таким ровным ярким светом, в них было так много тепла…

Штефан смотрел, как Эли кормит сына, наблюдал за движениями жадных маленьких губ и чувствовал, как душу затапливает незнакомое и новое чувство. А сердце ширилось, становилось больше, вмещая в себя еще одного человека, еще одну любовь. И зверь согласно шептал: «Он сильный, наш мальчик! Истинный потомок и продолжение рода арнов!»

Илинка

Солнце было таким ярким, что уже одно это казалось чудом. Под его лучами Стена переливалась разноцветными бликами, сверкала и искрилась, возникало даже ощущение, что она сама источает свет. Я смотрела на нее и видела появившиеся за два года новые нити жизни. Они тянулись от самой земли, словно корни неведомого дерева, пронизывали призрачную Грань и устремлялись вверх, к небу и выглядывающему из-за облаков солнцу.

— Ты это чувствуешь? — посмотрел на меня муж.

Его глаза блеснули алым, а на губах появилась улыбка, которую я так любила. Она была скупой, но за ее сдержанностью можно было без труда различить все те чувства, о которых супруг говорил мне лишь наедине, в тишине нашей спальни.

— Что, Штефан?

— Силу. Ее так много!

Глаза мужа сверкнули еще ярче. Мне даже показалось, что алое пламя выплеснулось наружу, прошлось по нитям жизни, и те отозвались на это прикосновение, дрогнули, потянулись к Штефану.

— Виль говорит, что с каждым годом ее будет все больше, — улыбнулась я.

Наш Хранитель и сам с каждым днем становился все сильнее. Он говорил, что причиной тому наши со Штефаном чувства. «Белвиль — живой замок, он умеет ощущать токи эмоций, — объяснял Виль. — И то, чем заполнены его стены, напрямую влияет на запас энергии, что скапливается у него внутри. А значит, и мне есть откуда их черпать».

— Ваше величество, послы императора уже здесь и просят вашего дозволения войти, — послышался спокойный голос Давора.

— Что ж, посмотрим, с чем пожаловали имперцы, — негромко сказал Штефан и, проведя рукой по нитям силы, добавил: — Краг аберо!

Стена у дворца пошла рябью, и призрачные ворота открылись, чтобы пропустить в Белвиль делегацию из Олдена.

Посланники императора входили с опаской. Я видела встревоженные, напряженные лица, настороженные взгляды. А когда олденцы разглядели горящие алым огнем глаза моего мужа, они заметно побледнели и словно ниже ростом стали. Похоже, в империи были наслышаны о том, что это очень плохой знак.

Я усмехнулась. Что ж, как говорит Штефан, пусть слухи о его кровожадности сильно преувеличены, но Стобардскому королевству это только на руку.

— Ваше величество, — поклоны послов вышли глубокими и почтительными. — Император шлет вам свою любовь и надеется, что вы пребываете в добром здравии.

— Благодарю. Надеюсь и император Георг здоров? — ответил Штефан и приглашающе указал рукой на дворец. — Мы рады гостям из Олдена. Вас проводят в ваши покои, а через полчаса мы будем ждать вас в тронном зале.