Ирина Тигиева - Возвращайся, сделав круг 2 [СИ]

Он растерянно моргнул.

— …хотел сказать "У тебя необычный вид", но если ты из другой… Откуда?..

Я шумно выдохнула. Если б только он ушёл и оставил меня одну… Вдруг в распахнутую дверь — дикарь даже не потрудился задвинуть её за собой — заглянул Нобу-сан.

— Господин, нашей гостье лучше отдохнуть. Сможешь расспросить её обо всём за обедом.

Я чуть не бросилась монаху на шею, но "господин" оказался упрямым.

— Это не займёт много времени! — и снова повернулся ко мне. — Из какой другой реальности?

— Уверен, Аими-сан расскажет всё, что ты хочешь знать, Кэцеро-сама, — монах тоже оказался настойчивым. — После того, как отдохнёт.

"Кэцеро-сама" метнул на него недовольный взгляд, с явным разочарованием покосился на меня, потом опять на него. Но я уже подхватила одной рукой разделавшегося с яйцом Камикадзе, другую приложила к перевязанной ране на боку и тяжко вздохнула. Ёкай досадливо хмыкнул, подскочил в мгновение ока и вылетел из комнаты, чуть не сбив монаха с ног.

— Спасибо, Нобу-сан, — тихо поблагодарила я.

Тот качнул головой.

— Господин вернётся к этой теме. Лучше расскажи ему всё без утайки. Я приду за тобой, когда обед будет готов, — и удалился.

Поглаживая осоловевшего Камикадзе, я осторожно устроилась на циновке. Рана в самом деле заявляла о себе ещё довольно часто. Один из óни хорошенько поддел когтистой лапой мне под рёбра. Нобу-сан менял повязку через день, и однажды я, не послушавшись его совета, скосила на рану глаза. "Зрелище" было труднозабываемым. По сравнению с этим, "метка", оставленная когтями Иошинори-сама, — просто царапина… Непрошенно в сознании возник образ величавого ёкая, белоснежные волосы, горделивая осанка, глаза цвета ночи, которые, хотелось верить, теплели всякий раз, когда я появлялась на пороге пещеры. И всякий раз, когда они останавливались на мне, замирало сердце… Я горестно всхлипнула, прижала к себе сонного Камикадзе и постаралась отогнать все мысли кроме одной: теперь я свободна, самое время вернуться в мой мир. Но как?.. Ответ был очевиден. В одиночку, пусть и в компании камаитати, мне ни за что не добраться к ториям живой. И единственный, кого можно попросить о подобной услуге… я поёжилась, представив такого провожатого. Диковатый Кэцеро-сама вызывал у меня глубокую неприязнь, и даже дружеское отношение к нему Камикадзе не могло этого изменить. Но выбора нет — придётся постараться вести себя с ним любезно…

Время обещанного монахом обеда подошло быстро. Не успела я толком обдумать, что буду говорить, а створка двери уже раздвинулась, открыв приветливо-вежливое лицо Нобу-сан.

— Пора? — я поднялась на ноги.

Камикадзе, зевнув, забрался ко мне на плечо. Но, когда мы шли через внутренний дворик к небольшому лучше остальных сохранившемуся помещению, передумал составлять мне компанию и взмыл в воздух. Кэцеро уже был на месте — развалился в небрежной позе перед одним из трёх низких столиков-такацуки. Едва я вошла, не скрытый волосами глаз выжидающе впился в меня. Я дружелюбно улыбнулась и опустилась на циновку перед другим столиком.

— Отдохнула?

Я мысленно напомнила себе о необходимости быть с ним вежливой и улыбнулась ещё дружелюбнее.

— Да, спасибо.

— Тогда начинай!

Нобу-сан тихо вздохнул, расставляя на столики чашечки с едой, а я начала. Вкратце рассказала о моём мире и о Цумуги, о том, как вошла в коридор из торий вслед за ней и вышла в этой реальности. Рассказала о том, как "оживила" барельеф и как Иошинори-сама спас меня от неминуемой смерти от рук служителей "осквернённого" мною святилища, и как защищал всё это время, и о Дэйки… Умолчала лишь о старухе-посланнице Ракурая и о Тэкэхиро — вспоминания о нём были слишком болезенны. Кэцеро слушал меня, чуть приоткрыв рот и совершенно забыв о еде.

— Так что это за реальность? — выпалил он, едва я закончила.

— Другая, — пожала я плечами. — У нас иные правила и порядки, иные способы передвижения и условия существования. И нет таких, как ты и твой брат…

— То есть как — нет?..

В моём мире существуют только люди. Может, ещё парочка призраков, но это не доказано.

Кэцеро покосился на монаха, снова перевёл взгляд на меня и тряхнул шевелюрой.

— Такого я ещё не слышал. Не выгляди ты так… необычно, ни за что бы не поверил! Разве такое возможно?

Последний вопрос предназначался Нобу-сан. Тот улыбнулся.

— Очевидно.

— Ты об этом знал?

— Догадывался.

— И ничего не сказал мне?

— Для чего? Пришло время, и ты узнал всё.

Ёкай явно собирался спросить что-то ещё, но Нобу-сан мягко произнёс:

— Аими-сан, наверное, голодна. Ты до сих пор не позволил ей притронуться к еде.

Тот как будто смутился и, почесав затылок, коротко бросил:

— Прости… Ешь!

И тотчас набросился на свою еду, словно последний раз ел в прошлом веке. Я едва удержалась, чтобы не содрогнуться. Но всё же выдала себя выражением лица, и это не укрылось от монаха. Улыбнувшись, он опустил глаза и погрузил палочки в стоявшую перед ним тяван [2] Тяван — досл. "чайная чашка", круглые миски для риса, часто имеют форму перевёрнутого конуса. Исторически т. происходят от глубоких округлых мисок, исп. в чайной церемонии для подачи чая, отсюда и название с рисом. Повисло молчание, нарушаемое только чавканьем Кэцеро-сама.

— Ты ешь человеческую пищу, — не выдержала я.

Он недоумевающе посмотрел на меня.

— Иошинори-сама никогда не ел с нами. Даже не знаю, питался ли он вообще…

— Подобные ему действительно не нуждаются в человеческой пище, — проронил Нобу-сан.

— "Подобные ему"? И в чём разница между ним и… — с монаха я перевела непонимающий взгляд на мгновенно помрачневшего Кэцеро.

— В чистоте крови! — отрывисто буркнул он.

— В чистоте… — растерянно повторила я. — Не может быть… Ты…

— Матерью Кэцеро-сама была смертная женщина, — будничным тоном пояснил монах. — Дочь высокопоставленного даймё [3] Даймё (яп. букв. "большое имя") — крупнейшие военные феодалы средневековой Японии. Если самураи были элитой яп. общества X–XIX веков, то даймё были элитой среди самураев. …

— Ты полудемон? — вырвалось у меня. — Наполовину человек, наполовину ёкай?..

Лицо Кэцеро потемнело.

— И что? После того, как путешествовала в обществе великого Иошинори-сама, моё общество для тебя унизительно?

— Нет… — опешила я. — При чём здесь… Просто никогда не встречала таких, как ты, и…

— И, вероятно, больше не встретишь! Таких, как я, не так много!

Подскочив, будто его ужалила сороконожка, он вихрем унёсся из комнаты. Теперь настал мой черёд приоткрыть от удивления рот. Застыв с палочками в руке, я оторопело смотрела на рассыпавшиеся по циновке остатки риса и бобов из чашечек, слетевших с опрокинутого столика…