Мария Вельская - Змеиная Академия. Щит наследника [litres]

Иршасы ожесточенно зашипели друг на друга, переходя на древний язык, который все еще давался Рин не настолько хорошо, как бы хотелось, и она потихоньку двинулась в сторону накрытых в нишах столов – во рту пересохло. Что-то такое исходило от советника непередаваемо мерзкое, хотя внешне иршас производил весьма благопристойное впечатление, разве что был излишне надменным. Но гнилую суть трудно скрыть.

Успела взять как раз последний бокал с легкой шипучей жидкостью, насколько она помнила, это было что-то вполне безобидное и безалкогольное. С удовольствием глотнула, поразившись странному вяжущему привкусу, и облизнулась. Спину обжег знакомый ненавидящий взгляд, на этот раз не один.

И в этот момент запели трубы, возвещая о появлении императорской семьи, но она и так это бы поняла: родная нить, связавшая навеки с Нильяром, натянулась, дернувшись, – и зазвенела, обжигая теплом. Сразу стало спокойно, словно это змей стоял, обвивая ее хвостом. Жаль, еще не хватало Эрайша. Как-то там фэйри, справился ли со своей тьмой и запертым хаосом? Сможет ли она уговорить Нильяра позволить ей навестить бывшего Щита и кровного брата?

Почему-то хотелось смеяться и кружилась голова – было легко-легко. Интересно, будет очень смешно, если она сейчас выставит хвост прямо на дорожку, чтобы эти важные змеи споткнулись? Странные мысли. Рин тихо фыркнула, но устояла на месте, дурнота отступила. Сердце кольнуло от странного несоответствия, мысли разбегались, и она никак не могла понять – что же не так?

Императорская чета, наследник и младший принц в масках проследовали к тронам, но Иршарр встал позади брата с правой стороны, а появившийся Судья – с левой. За троном императора тоже замерли два стража, в одном из которых Рин с изумлением узнала Эргрэ. Он? Но как?..

Слаженный шелест хвостов и поклоны представителей других рас. Объявление императора. Дружный гул голосов, перемежающийся шипением и шелестом чешуи. Все слилось в одну нескончаемую сцену, вызывая лишь вспышки головной боли и смеха, смешанного с поднимающейся волной агрессии.

Вот объявляют о вручении ежегодных наград. Вот вызывают на сцену знатных иршасов и представителей других рас. А вот… ее? Правда ее? Дейирин поспешно ползет, тихо хихикая себе под нос и ловя на себе странные взгляды. Она еле держит себя в руках, смутно соображая, что может сейчас сделать нечто непоправимое. Связь Щита дрожит, накаляясь до предела, когда она склоняется перед тронами, принимая заслуженную награду за спасение жизни наследника – наручи, украшенные гравировкой «За верность».

Взгляд алых глаз императора придавливает к земле, становится вдруг тяжело дышать, и мир вокруг плывет. Но отчего, отчего никто этого не замечает, а она лишь едва шевелит губами, благодаря за оказанную честь, но не может даже закричать? Словно кукла на ниточках. Грудь стискивает боль. Убить? Нет, опозориться. Оскорбить императора так, чтобы пойти на плаху, так, чтобы проклятый Палач не подкопался. Разве это ее мысли? Тело сотрясает невидимая дрожь, душа сгорает от ненависти, мысли бьются, как в клетке, но даже ее бог молчит – их связь словно отрезало.

Отец встал, он собирается сделать долгожданное объявление, и ее на миг отпустило, но она не успела, не смогла – контроль снова утрачен.

– Я хочу объявить, что у меня отныне есть наследник. Наследница – моего имени, моей крови, моего титула и моего дара. – Карри Илшиарден походит на величественную статую – так он смотрит на собравшуюся у возвышения толпу. – Моя драгоценная дочь, дана Дейирин Илшиарден Найритин! Я признаю ее перед всеми вами! – Хвост отца обвивает ее хвост, он касается ее руки и, наверное, в этот момент чувствует неладное – все же за прошедшее время они стали очень близки.

Взгляд золотых глаз тяжелеет, отец чуть скашивает раскосые глаза – они почти у всех иршасов именно такого разреза – и, кажется, собирается уже что-то спросить, как с ее губ против воли в ответ на его речь срывается смешок.

Конечно, ей нужно смеяться! Жизненно необходимо! Эти пафосные иршасы просто смешны, а уж Палач… Сердце обливается кровью, в то время как на лице появляется глуповато-насмешливое выражение. С мимикой змеев это нужно еще постараться, но помогает выразить нужные чувства хвост. Она уже открывает рот, чтобы высказать все, что думает об этом балагане, когда рядом, прямо за ней, распахивается, зияя тьмой, портал. В защищенном божественной магией месте, практически в сердце дворца императора – портал хаоса. Холодная ладонь зажимает ей рот, не давая произнести непоправимое.

Да, Рин видит, как в ужасе отшатываются придворные иршасы всех расцветок, как ощетиниваются боевой ипостасью каэрхи и вампиры, как активируют заклятия стражи, но сама угрозы не чувствует – только облегчение от знакомой ледяной магии пришедшего на помощь. Черно-серебряные жгуты чужой силы не ранят – ласково обнимают, закутывая, как в одеяло, и последнее, что она видит – это перекошенное от ярости, искалеченное безглазое лицо, покрытое черными узорами божественной воли повелителя фэйри.

– Брат… Раш…

Хвост подгибается, и она оседает на руки замершего фэйри. Как же так, снова… Снова в самый неподходящий момент.

Треск закрывающегося портала и мучительная тишина, резко схлопнувшаяся от пронзительного крика императрицы, сопровождающегося звоном ее многочисленных браслетов, ожерелий и прочих украшений.

– Взять его! Убийца!

Эрайш Ръятэ медленно повернулся, чуть наклонив голову набок, как хищная птица, и иршасса прикусила язык, замерев с широко распахнутыми, полными страха глазами. В пустых глазницах плескалась тьма, чистая и безумная. Этот мужчина ничем не напоминал блеклую тень, погибшего Щита. Высокий, одного роста с императором и наследником в их истинной ипостаси, с бледно-серебристой кожей, длинными острыми когтями на руках и копной распущенных, чуть шевелящихся на невидимом ветру змеев-волос неожиданно яркого, багрово-золотого оттенка, в котором уже мешались черные пряди. Тонкие губы сжались в одну нить, когда он медленно и осторожно передал тело потерявшей сознание Дейирин ее отцу. Илшиарден на мгновение замер, словно не вполне понимал, чего от него хотят, но уже спустя миг бережно прижал к себе дочь и, безмолвно обменявшись взглядами с наследником, исчез.

Императрица быстро пришла в себя и гневно сощурила глаза.

– Мой супруг, вы не желаете остановить это бесчинство или объяснить нашим гостям, отчего сорван праздник? – прозвучало тихо, вкрадчиво, даже беззащитно. – Отчего этот явившийся из ниоткуда убийца разгуливает на свободе?