Мария Вельская - Змеиная Академия. Щит наследника [litres]

Перстень на руке загудел, затуманившись, на поверхности появилось лицо Нильяра. Жених по возможности старался пока что не использовать свою силу рядом с ней, пользуясь артефактами.

– Ясного вечера, Дейирин. Я могу зайти?

– Конечно, – улыбнулась в ответ, чувствуя, как суматошно забилось сердце. – Я жду.

Миг – и у двери распахнулся портал. Золотисто-пепельный иршас проскользнул в него. Задумчиво посмотрел на нее раскосыми глазами, а потом подполз к письменному столу, у которого она сидела, обвил золотым хвостом, заглянув прямо в глаза.

– Как ты себя чувствуеш-шь, шиа?

Рин невольно улыбнулась, откинулась назад, касаясь его плеча – в своих покоях она предпочитала быть в человеческой форме. В объятиях огромного змея человеческая фигурка казалась совсем крохотной. Но слабость часто бывает обманчива.

– Неплохо. Вы… ты же знаешь, что я стараюсь соблюдать все предписания, данные целителями. А утомление инара перед первыми зачетами – думаю, хотя ты и подзабыл, но ощущение должно быть знакомо, – легонько поддразнила.

Усмехнулся уголками губ. Кончик хвоста закачался, затрещал, выражая удовлетворение от встречи, вот только в глазах осталось напряжение.

Тихо вздохнула.

– В чем дело, Нильяр? – пришлось приложить усилие, чтобы назвать избранника по имени. – Что происходит?

– Все же удивительно, насколько полно ты чувствуеш-шь, – произнес он тихо, уткнувшись носом ей в волосы. Вдохнул, лениво перебирая когтями винные пряди. – Проблемы, Рин-э. И проблемы серьезные. Мы давно к этому готовились, но бунты редко бывают уместны, – холодный жесткий огонь в глазах.

Рин встала, осторожно высвобождаясь из захвата хвоста, и лишь потому, что ей это позволили. Сердце притаилось где-то в горле и суматошно колотилось, по ладоням поползли черные полосы рвущегося дара, похолодели ладони. Она помнила свои видения. И страшно было до полного онемения. Увы, пощечину самой себе не отвесишь. Зажмурилась, мотнув головой. Наследник не сводил с нее глаз, наблюдая, как хищник за убегающей в бессмысленной попытке жертвой.

– Значит, все же бунт? Война? – Голос дрогнул.

– Ну, до войны дело не дойдет, – ледяное шипение, полное предупреждения, – да и бунта пока как такового нет, но все к этому идет. Нашим заговорщикам надоело ждать, да и наличие у меня избранницы, а у твоего отца наследницы их отнюдь не устроило.

Он это говорит так спокойно и равнодушно, словно ему вовсе плевать – и только гребни несколько раз судорожно дернулись, выдавая, что ал-шаэ не так спокоен, как бы ему хотелось.

– Что же тогда будет?

Одуряюще красивый. Восхитительный. Совершенный, как и всегда. Интересно, помешательство на будущем муже можно считать болезнью? Посмотрит ли он на нее когда-нибудь хоть вполовину с таким же интересом? Наверное, она смотрела слишком пристально, потому что Нильяр внезапно замолчал. Сощурился – и в змеиных глазах вдруг мелькнул неприкрытый голод. Хотела ли быть более уязвимой, оставаясь при нем в человеческом теле? Бросок иршаса был почти незаметен. Миг – и ее обвивают вполне бережно, но крепко, кольца хвоста, и чуть трется об одежду чешуя. Его дыхание сбивается, расширяется вертикальный зрачок, и она ощущает жар, идущий от обычно прохладного тела. Этот поцелуй совсем не походит на тот, первый. Нет растерянности и неуверенности, лишь, возможно, самую малость. Он пьет ее, ее чувства, ее восхищение, восторг, привязанность, уважение и любовь, но отдает взамен теплую уверенность в завтрашнем дне. В его защите. В том, что она никогда больше не будет одна… Клыки царапают кожу – и она кусается в ответ, вызывая приглушенный стон, отдающийся дрожью в теле. Когти царапают спину, в голове становится пусто и жарко. Надо было остаться иршассой… Теперь синяки еще будут – мелькает и пропадает мысль.

Слишком сильно. Слишком безумно. Столько страсти под непроницаемой вечно маской. Ее отстраняют, пожалуй, слишком резко.

– Не сейчас, шиа, – тихий свист и шипение сквозь зубы.

Хвост аккуратно опускает на пол, а ненаглядный иршас оказывается на противоположном конце комнаты, сжимая кулаки так, что ранит себя когтями. Раззадорила жениха, Рин? Ой, молодец! Только она и сама едва дыхание переводит, а ведь не время совсем. Но значит ли это, что она желанна, и это не просто жажда женского тела?

– Прости, – виноватое.

Потрогала искусанные губы. Придется наложить косметические чары. Или… Родная магия отзывается легко – больше нет никакой боли. Миг, и она свертывает хвост с алыми чешуйками кольцами, в обмен получая недобрый взгляд.

Ох… тихий шепот нужного заклинания – и на ней уже есть иллюзия одежды. Что-то сегодня весь день кувырком. В присутствии Нильяра она совсем голову теряет, а так ведь нельзя.

– Я так и понял, что ты не хотела. – В серебристых омутах пляшут смешинки или мерещится? Как же хочется сорвать маску и наконец увидеть дорогое лицо.

Жаль, приходится ждать свадьбы – таков уж закон.

– Увы, сейчас у нас есть более важные дела. – Нильяр отвернулся к окну, замерев. Только хвост шелестел, чуть двигаясь по полу. – Как бы нам обоим ни хотелось иного, моя шаэ.

Шаэ – дорогая. Но много ли это для него значит? Сердце грела мысль, что теперь он не отмалчивался о своих планах, стараясь делиться многим. Как и сейчас. Она значила для него уже достаточно много. Возможно ли, что он сможет полюбить? Впрочем, что есть любовь? Она слишком разная. Иногда дела говорят гораздо больше слов.

– Так что ты хотел мне рассказать? – Села на хвост, положив согнутые руки на него же – удобно. До сих пор удивительно, насколько гибкое это тело.

Вокруг зазмеилась, вспыхивая, дополнительная защита. На окно упала тяжелая штора. Все настолько серьезно? Немой вопрос. Тяжелый ответ:

– Более чем, моя Рин-э. Когда в деле замешана императрица, первый советник и сущность, погруженная в хаос, иначе и быть не может.

И снова царапает это несоответствие. Он ни разу не назвал Эйнару матерью, только императрицей – насмешливо-презрительно. Хотя того же Иршарра называл часто братом, да и о дане Сиаллиа упоминал с приязнью. Промолчать?

– Почему ты никогда не называешь ее по имени, Нильяр? Я понимаю, что, возможно, лезу не в свое дело. Но я слишком прочно уже с вами связана. Может, ответишь?

– Я знал, что ты когда-нибудь спросишь об этом, умненькая змейка. – Когти полосуют ни в чем не повинный подоконник.

Он из камня, между прочем, а трещины такие, будто деревянный.

– Об этом знает Эрайш. И подозревает Илшиарден. И больше никто. Но, думаю, скоро правда выплывет наружу. Я бы и сам не отказался от подробностей… – Мертвый взгляд и злая улыбка. – Императрица никогда не была моей матерью, Рин-э. Да, она дала мне свою кровь с помощью древнего запретного обряда, но я знаю точно: меня родила другая иршасса. Более того… – Когти резко разжались. Голос стал совершенно бесцветным, знакомо-ледяным. – Императрица никогда не была истинной парой для моего отца. – Значит, император хотя бы его отец. Это уже утешает, а то что-то от подобного поворота даже стены комнаты покачнулись. – Она обманывала всех не годами – сотнями лет. И мне самому очень хотелось бы узнать, каким образом… – От свистящего шепота хотелось закрыть глаза и исчезнуть.