Делия Росси - Сиделка

— Именно так. Мне удалось сопоставить кое-какие факты и доказать, что Кэтрин — дочь барона Корфа. После пожара и обрушения замка она потеряла память, но, к счастью, я сумел найти свидетельства ее происхождения.

— И поторопился сделать предложение, — медленно, с расстановкой произнес Горн.

Он был бледен и смотрел на Каллемана с почти осязаемой ненавистью. В комнате ощутимо похолодало.

— Мы пока не объявляли о помолвке, — невозмутимо ответил маг, — но через неделю я дам объявление в газеты, а потом состоится наша свадьба. Кстати, я хотел попросить тебя быть моим шафером.

Горн молчал. Лицо его из бледного стало темным, глаза почернели, губы плотно сжались. Я видела, что он борется с собой, и не могла унять несущееся вскачь сердце. Рес! Мне было больно. Очень больно. Хотелось громко выкрикнуть: «Это неправда!» Снять с пальца тонкое золотое кольцо и отшвырнуть его подальше… Но я не сделала этого. Я дала слово Каллеману, а свое слово я привыкла держать.

— Значит, тебе нужен был титул, Кейт? — глухо спросил Горн. Он посмотрел на меня, и в его черных глазах я увидела беснующуюся тьму. — Молчишь? Тебе нечего мне сказать?

Ответа он не дождался. Мне многое хотелось сказать графу — и о его помолвке, и о скором браке, и о том, что он даже не поставил меня в известность о своей несвободе, — но я не собиралась обвинять или оправдываться. Тем более что в словах Дерека была доля истины. Да, граф был прав, мною двигал голый расчет, только речь шла не о титуле, а о дипломе врача. Это ради него я предала свои чувства и «продала душу».

— Что ж, примите мои поздравления, леди Корф, — холодно сказал граф. — Надеюсь, вы будете счастливы.

— Дерек, — взволнованно произнес Каллеман, — я хотел сказать тебе, что…

— Не сейчас, Эр, — процедил Фредерик, глядя на друга с нескрываемым бешенством. Вся его невозмутимость куда-то испарилась. — Не сейчас, — резко повторил он и добавил: — Не подходи ко мне пока, если хочешь остаться жив.

Горн высоко вскинул голову и направился к двери. Прямой, гордый, несгибаемый.

Я смотрела ему вслед, не в силах совладать с отчаянием. Рес… Что же я наделала?

— Перестань вести себя как тряпка, — ухватив меня за руку, прошипел Эрик. — Выше голову, баронесса Корф. Вы не должны показывать своих эмоций, тогда я смогу сделать вид, что ничего о них не знаю.

Я молча вздернула подбородок.

— Вот и отлично, — спокойно сказал маг. Он окинул меня пристальным взглядом и добавил: — Завтра вечером мы приглашены к королю. Его величество желает увидеть вернувшуюся из небытия баронессу Корф. Встреча будет неофициальной, так что особых проблем не доставит.

— Но…

— Обо всем необходимом я позаботился. Завтра тебе принесут платье и помогут собраться. Иди работать, Кейт. И постарайся оценить то, что я для тебя делаю.

— Ваше величество.

Каллеман склонил голову в низком поклоне, я присела в реверансе.

Не самое легкое упражнение, между прочим. Вчера мне пришлось весь вечер тренироваться, чтобы добиться непринужденного изящества, как требовала того тера Кролль — пожилая преподавательница придворного этикета. Эрик привел ее ко мне со словами: «Это тера Эдит, она поможет тебе вспомнить все необходимые правила». Было бы что вспоминать…

— А, мой дорогой лорд Каллеман, вот и вы, наконец.

Пожилой мужчина, сидящий в одном из кресел в глубине огромного овального зала, благодушно улыбнулся и погладил пристроившуюся на его коленях болонку.

— Не жалуете вы нас своим присутствием, не жалуете, — король чуть подался вперед, и его полное, затянутое в узкий современный костюм тело некрасиво колыхнулось. Шавка чуть слышно тявкнула.

— Ну что ты, Пати? Эрикен не так плох, как кажется, — усмехнулся монарх. — На-ка, держи, — он взял со стоящего на небольшом столике подноса пирожное и протянул его собачонке. Та громко зачавкала. — Кушай, Патюсенька, кушай, моя маленькая.

Вильгельм сюсюкал, поглаживая жующую шавку, но глазки его не отрывались от Эрика.

Я из-под ресниц разглядывала короля. Вживую он выглядел совсем не так внушительно, как на своих многочисленных портретах и фотографиях. Простое некрасивое лицо, широкие седые брови, слегка оттопыренная нижняя губа, редкая бородка, растущая неопрятными кусками на подбородке — передо мной сидел старый, не очень здоровый человек, с непростым характером и явной привычкой повелевать всем и вся.

— Впервые на моей памяти лорд Каллеман пожаловал во дворец не один, а со спутницей, — Вильгельм, как и многие аристократы, говорил немного в нос, и его гнусавый голос гулко разносился по залу. — Это такой редкий случай. Подойдите ближе, мои дорогие.

Нам досталась еще одна улыбка. Правда, при всей ее доброжелательности, я не торопилась расслабляться. Внутреннее чутье подсказывало, что сидящий передо мной толстячок весьма непрост.

— Ну же, идите сюда, — не выходя из образа доброго дядюшки, подозвал нас монарх.

Эрик сжал мою ладонь, лежащую на сгибе его руки, и двинулся вперед. Я шла рядом, незаметно разглядывая окружающих. Общество, присутствующее на неофициальном приеме, было небольшим. Четыре леди и пятеро лордов, причем двое из них, весьма преклонного возраста, стояли по обе стороны от монарха и смотрели на нас с плохо скрытым любопытством. Одна дама даже лорнет достала и пристально разглядывала меня сквозь стеклянные окуляры.

— Да, Эрикен, ты не частый гость во дворце, — слегка насмешливо произнес король, когда мы снова склонились перед ним в поклонах. — Если бы не эта юная леди, боюсь, мы бы еще долго тебя не увидели.

Болонка злобно тявкнула, а Вильгельм широко улыбнулся, отчего его толстые щеки собрались складками, придав монарху сходство с престарелым мопсом.

— Подойди ближе, дитя, — обратился он ко мне.

Пухлая рука, унизанная кольцами, протянулась в мою сторону.

— Сир.

Я склонилась над ней и коснулась губами. Никакого пиетета перед королем я не испытывала, но правила нужно было соблюдать.

— Ну-ка, посмотри на меня, — приказал Вильгельм. — О да, я узнаю эти глаза. У твоей матери были такие же. Чудесные синие глаза, — мечтательно повторил он. — Жаль, что она умерла так рано.

Я опустила взгляд, надеясь, что королю не придет в голову мучить меня расспросами о моих почивших «родителях», но Вильгельм уже потерял ко мне интерес. Он повернулся к Каллеману и спросил:

— Эрикен, скажи, когда прекратятся эти безобразия?

Придворные незаметно переглянулись.

— О чем вы, ваше величество?

— Все эти похищения, нападения, — король неопределенно покрутил в воздухе пальцами, и многочисленные перстни засверкали в свете бирольных аров. — Как долго это будет продолжаться?

— Мы делаем все возможное, сир.