Делия Росси - Сиделка

— Единый!

Старик побледнел и стал заваливаться на бок.

— Лукас! У тебя совсем мозгов нет? — прошипела я волку. — Зачем ты это сказал?

— А что? Пусть знает, во что нам обошлась его ошибка, — запальчиво выкрикнул Хольм.

— Идиот!

Я попыталась привести герцога в чувство, но тот не реагировал. Сердце его билось еле слышно, с перебоями, грозя вот-вот остановиться.

— Что у вас тут?

Я не заметила, как рядом со мной оказался Горн.

— Отходит, — тихо сказала графу.

— Проклятье! — чуть слышно пробормотал тот, глядя на угасающего на глазах герцога. — Я надеялся успеть с ним попрощаться.

— Мне жаль, милорд, — прошептала в ответ.

Я понимала, что Бравенский доживает последние секунды своей жизни и вряд ли придет в себя. Заклятие убивающей тьмы, которым воспользовался Горн, оказалось для ослабленного болезнью герцога непосильным испытанием.

— Вы взяли его? — тихо спросил Хольм.

— Да, — не отводя взгляда от лица умирающего отца, ответил Горн. — Мерзавец пытался уйти, петляя подземными ходами, но Курц его достал. Эрик переправил Штолле в департамент.

— А девушки? — спросила я. — Вы нашли их?

— Только то, что от них осталось, — ровно ответил Дерек, но я видела, как закаменело его лицо.

Рес! Мне стало не по себе. Двадцать юных невинных девочек, жизнь которых оборвалась так страшно и так нелепо. И все это ради какого-то несчастного титула!

— Что с ним будет? Его повесят? — спросил Хольм.

— Не знаю. Мы собрали все доказательства, но приговор должен будет вынести суд, а в этом деле можно ожидать самых разных неожиданностей.

Горн говорил отрывисто, напряженно глядя на герцога. В его взгляде я заметила тоску. Рес! Только сейчас я поняла, как на самом деле одинок Фредерик. У него ведь совсем не было близких людей. Разве можно назвать близкими мать или брата, мечтающих от него избавиться? А то, что я слышала о Горне-старшем, не позволяло предположить особой любви между ним и неродным, как выяснилось, сыном. И даже его настоящий отец признался в том, что в свое время не был бы рад его появлению на свет.

Мне было невыносимо думать об этом.

Однажды Фредерик сказал, что его удел — одиночество. Я тогда не поняла графа, но сейчас, когда мне впервые открылась вся картина его жизни, я готова была согласиться с этим утверждением. И в то же время не хотела соглашаться. Горн не должен быть одинок. Только не он.

— Отходит, — тихо сказал Лукас.

Я посмотрела на Бравенского. Лицо его застыло, рот приоткрылся, нос заострился и стал похож на хищный клюв. Пульс на руке почти не прощупывался.

— Крепитесь, милорд, — прошептала я, понимая, что это конец.

Горн не отреагировал на мои слова. Он, не отрываясь, глядел на герцога.

И вдруг, сомкнутые веки старика дрогнули, и на Дерека уставились прозрачные серые глаза.

— Прости меня, мой мальчик, — еле слышно прошелестел лорд Алластер. — И будь счастлив.

Горн молчал. Лицо его побледнело, глаза снова стали черными, в комнате ощутимо похолодало.

— Я в тебя верю, — чуть слышно произнес герцог.

Голова его запрокинулась, и он испустил дух.

Следующие дни выдались тяжелыми. Фредерик занимался подготовкой похорон и допросами Штолле, Каллеман помогал ему, в департаменте постоянно появлялись разные влиятельные сановники, пытающиеся повлиять на ход расследования, а сам Штолле нагло отрицал свою вину и не желал признаваться в совершенных преступлениях.

— Я убью эту мразь, — не выдержав, заявил однажды Горн. — Он пользуется покровительством короля и знает, что его все равно отпустят, поэтому и ведет себя так нагло.

— Но разве вы ничего не можете сделать? — спросила я.

Мы втроем сидели в кабинете Каллемана, где маги обсуждали прошедшие недавно слушания.

— Мне даже не разрешили считать его воспоминания, — устало ответил Дерек. — Его величество опасается, как бы после моего вмешательства барон не повредился умом.

— Было бы чему повреждаться, — угрюмо хмыкнул Каллеман.

В последние дни он был мрачным и неразговорчивым и, казалось, совсем забыл о моем существовании.

— Но у вас и так достаточно доказательств. Два сотрудника департамента признались, что поставляли сведения Штолле, прислуга Иренборга подтвердила, что Арнольд появлялся в замке, используя поддельную магическую метку.

— Это ничего не значит, — покачал головой Горн. — Судья Штерн способен развалить любое дело, даже с самыми неопровержимыми уликами. Штолле — любимчик Борна, а тот имеет подход к Вильгельму и способен виртуозно подтасовывать факты.

— Как я поняла, Борн вас ненавидит, — я посмотрела на Дерека. — И, если вы будете вести это дело, он постарается вывернуть все так, чтобы вы проиграли.

— Именно, — кивнул Фредерик.

— А у вас есть надежный человек, который смог бы заменить вас в роли обвинителя? Найдите кого-то, кто близок к королю и лоялен к вам.

— Неплохая идея, — задумчиво заметил Эрик.

— Да, — согласился с ним Горн. — И я даже знаю подходящего кандидата.

— И кто он?

— Доллен.

Я вспомнила импозантного седовласого лорда, посещавшего лазарет, и вскинула взгляд на Дерека.

— Думаете, он согласится?

— Уверен в этом, — заявил Фредерик и добавил: — Формально он тоже принадлежит к ведомству, так что его можно будет привлечь к этому делу. Ты молодец, Кэти. Хорошая идея.

— Сегодня принесли результаты экспертизы, — не дав мне ответить, сказал Каллеман. Он чиркнул стором и закурил.

— И что там?

Горн внимательно посмотрел на друга.

— Как мы и думали, амлой обливали тела некоторых жертв, а твари, появляясь из-за грани, поедали их после ритуала.

Черт! Это чудовищно!

Я прикрыла веки, пытаясь справиться с собой, но это не помогло. Перед глазами стояли картины страшной, нечеловеческой смерти девушек, и по щекам сами собой текли слезы. Я не пыталась их утереть.

— Рес! Штолле безумен.

Дерек нахмурился, брови его сошлись на переносице, лицо потемнело.

— Я бы с радостью лично свернул ему шею, — смяв сигарету в пепельнице, зло бросил Каллеман.

— Эрик! — предупреждающе посмотрел на него Горн.

— Неужели мы допустим, чтобы эта мразь отделалась штрафом?

— Не допустим, — твердо ответил Горн. — Но лучше обсуждать это не здесь и не сейчас, — он повернулся ко мне. — Кейт, тер Сортон тебя не сильно мучает?

— Нет, лорд Горн, — ответила я. — Тер Сортон ко мне очень добр.

Так и было. Старый доктор так обрадовался появлению в госпитале еще одного дипломированного врача, что не переставал петь мне дифирамбы и рассказывать всем вокруг, какая я умница.

— Ладно, мне нужно еще заглянуть в казармы, — поднялся Каллеман. — Коллин хотел поделиться какими-то сведениями. Кэтрин, уделишь мне пару минут?