Даха Тараторина - Мама, я демона люблю! [litres]

Слишком мало времени. Слишком мало! Каждое мгновение, каждый вздох, каждый взгляд, который мы не успели подарить друг другу, а вхолостую потратили на прохожих, облака и бутерброды. Каждый из них – бесценен. И я не хочу, не позволю им остаться только в памяти!

– Я обещала, что не прикажу тебе, – голос звучал хрипло, чуждо. – И я не сделаю этого, но ты знаешь, что могу. Мы продлим договор. Я хочу, чтобы ты остался со мной. Я пришла сюда попрощаться с Лунной жрицей, отречься от неё. Потому что выбираю тебя.

Рок не попытался подняться на ноги. Так и сидел на холодном полу, опираясь на собственное колено, и всё равно выглядел взрослее и увереннее меня. Он медленно хлопнул в ладоши. Раз, другой.

– Прекрасная речь, кири! – сказал саркастично, а потом сдвинул брови к кривой переносице и показал острые зубы. Демонские, смертоносные зубы. А я ведь уже почти забыла об этом. – Вот только ведьмочке не мешало бы читать мелкий шрифт.

Его крылья материализовались и медленно угрожающе покачивались. Хвост зло, как кошачий, бил из стороны в сторону. Но сам демон не двигался и не повышал голос. Оставался спокоен. Или казался таковым.

– М-мелкий шрифт? – Я замотала головой. – Я прочитала весь договор! Там нет подвоха!

Фамильяр запрокинул голову, прислушался к шуму прощального дождя. Последнего в этом сезоне.

– Никаких подвохов, кири. Подземье ценит своих клиентов. Только мелкий шрифт под звёздочкой.

– Там нет ничего, что запретило бы мне продлить договор…

– Так уж и ничего? Или, скорее, никого?

Документ появился в его ладони сам собой. Рок зло кинул его мне, почти швырнул.

Я развернула бумагу, пальцем провела по давно выученным наизусть строчкам в поисках той самой, которую могла трактовать неверно…

– Ускорим процесс? – Он появился за спиной, обхватил меня за талию и прижал к себе так сильно, словно пытался наказать. Аккуратный ноготь отчеркнул абзац в середине, в самом водовороте букв: – «По обоюдному согласию договор продлевается на срок, равный оставшемуся сроку жизни ведьмы, после чего та переходит в полное и безвозмездное распоряжение Первого Тёмного в лице…» Соображаешь, кири? По обоюдному согласию.

– Рок, ты не можешь…

Он продолжил с садистским удовольствием, с каким я разве что мечтала лишить Антуана самых ценных для него частей тела.

– А я, рыжуля, такого согласия не выражаю. Договора не будет, ведьмочка. И скажи спасибо, что твой фамильяр не в настроении перечёркивать жизнь милым наивным круглоглазым девушкам.

– Нет…

– Я не намерен это обсуждать, рыжуля. Это моё решение. Я не позволю тебе отправиться в Подземье, даже если для этого сам… – он запнулся.

– Что? Что будет с тобой, Рок?

Проклятая Сели! Я не хотела знать про Завесу! Как приятно сладостное незнание, как спасительно!

Но демоны всегда лгут.

– Даже если мне придётся обломать рога самому Первому Тёмному, – быстро закончил он.

– Ты лжёшь.

– Демоны всегда лгут.

– И отлично недоговаривают. Я знаю про Завесу, Рок. Что случится с тобой, если ты не приведёшь ведьму?

Он крутанулся. Демонстрируя во всей красе рога, крылья и хвост:

– А со мной сейчас что-то хорошее?

Пришлось привстать на цыпочки, поймать его щёки чашечками ладоней, заставить не отводить взгляд:

– Рок, тебя отправят на пытки, если ты спустишься в Подземье без меня?

Большие горячие руки накрыли мои. Он вздохнул, успокаиваясь.

– Сели?

– Конечно, она.

– Если это трепло выжило после заклятья Крика, я заставлю её проглотить собственные уши.

Я невольно представила картину.

– А почему не язык?

– Проглотить язык слишком просто. С ушами мероприятие всяко забавнее, – с готовностью пояснил демон.

Ну уж нет! Нельзя дать ему сменить тему!

– Рок, что случится, если ты вернёшься в Подземье без меня?

Он щёлкнул пальцами и повёл плечами, будто вспоминая приятную мелодию. Поддавшись неслышным свирелям, заставил меня крутануться под рукой. Поймал, снова прижал спиной к груди. Уже без злости, нежно и тепло.

– А кто сказал, что я собираюсь туда возвращаться?

Я пыталась повернуться, чтобы рассмотреть, понять, откуда веет фальшью, где демон солгал на этот раз.

– Не верю!

– Я пока в своём уме, кири. Сели наверняка сказала тебе куда больше, чем стоило бы. Она вообще умеет нагнетать обстановку. Знаешь, какая между нами разница?

Я предположила и тут же смущённо покраснела до корней волос: общение с демонами приличную девушку до добра не доводит.

– А разница в том, что Сели хочет там, внизу, устроиться наиболее выгодным образом. А я хочу устроиться как можно дальше от этого поганого места.

– А если за тобой придут? Что мы будем делать без договора, без магии?

Он хмыкнул, подвёл меня к статуе Лунной жрицы. Показалось, что та подмигнула демону каменным глазом.

– По-моему, на нашей стороне перевес.

Я изо всех сил пыталась не высматривать на бледном ледяном лице презрение и укоризну:

– Я предала её, обидела…

– Что же это за богиня, если она не умеет прощать?

– Но я отреклась от неё и захотела продлить договор! Я выбрала тебя!

Рок изящно поклонился, демонстрируя себя во всей красе:

– И кто тебя за это осудит? Я же великолепен! – В качестве последнего аргумента он повернулся обтянутой штанами филейной частью и маняще вильнул ею.

И правда, кто за такое осудит? Разве Лунная жрица – не женщина?

По крайней мере очень хотелось себя в этом убедить.

– Мы встретим все неприятности вместе?

– Конечно! Убежим, уедем, спрячемся там, где нас никто не найдёт. Завтра. С самого утра.

– Обещаешь?

Ну кто, кто в здравом уме требует честного слова от демона?

– Конечно. Я же не идиот, кири.

Демон Рок

Я идиот.

Проклятье, что я творю?! Самому смешно. Так смешно, что горло перехватывает от ужаса.

Вот он – последний день. Последний шанс. Нужно просто разбудить её, сказать, как мне страшно, признаться, что нету у меня никакого плана побега, да и разве можно скрыться от Подземья?

Пока ещё можно.

Она улыбается во сне. По-настоящему. Только для меня. Не горько, не показушно, чтобы все думали, будто девчонка гордится своим ведьминским положением. Я учил её врать, не показывать чувств. И что же? Неужели сам теперь об этом жалею?

Нет, ничуть. Эта улыбка – моя. Только моя. Пусть Триста и сама об этом не знает.

Она улыбается и смешно морщит нос, а я… А что я? Сумасшедший, каких поискать. Разве в моей жизни было мало женщин? Точно не помню, но думается, что достаточно. Тогда что не так с ней? С этой смешной, наивной, искренней, возмутительно честной девчонкой. Что она делает со мной?!

Что-то напугало её во сне: Триста сдвинула рыжие брови, стиснула одеяло в тонких пальцах. Я? Я собирался уходить. Но присел на край кровати и положил ладонь на её кулачок. Она лишь сжалась сильнее, а потом вдруг расслабилась и пробормотала: