Виктория Килеева - Скажи мяу, ведьма, или Дом проклятых кошек [litres]

Бросившись на тюфяк, она прислонилась к холодной стене. Спина начала медленно, но неотвратимо коченеть.

«Какая разница, всё равно умирать».

Лара переменила положение и выругалась, когда синяки на пояснице отозвались ноющей болью. Вспомнив, как больно было падать на булыжники, она стиснула зубы.

– Только попадись мне, рожа аристократская.

«Я так и не увидела своих родителей», – эта мысль пронзила мозг так остро, что после неё не могло быть уже ничего. Ни боли, ни воспоминаний.

Лара просидела около часа. Потом раздался лязг.

Она тряхнула головой, уверенная, что ей послышалось. Отчётливый звук шагов заставил передумать. В тиши прорезался голос:

– Вы… – И сразу умолк.

«Это был стражник», – подумала Лара, замирая на своём тюфяке.

Шаги приближались.

Лара знала, что она здесь единственная заключённая, и, если тот, кому принадлежат шаги, пришёл не к стражнику, он мог прийти только к ней.

Она выжидающе уставилась на решётчатую дверь. Кроме факела на стене коридора, решётку освещала луна, глядевшая прямо в окно. За дверью выросла тень.

«Не приведи господь…»

К железным прутьям прижалось лицо Андреаса. Найдя глазами Лару, он раздвинул губы в широкой улыбке, после чего требовательно и членораздельно спросил:

– Где моя лошадь?

Если прежде Лара была лишь растеряна, то теперь ещё и разъярена.

– Ты для этого сюда пришёл?

– Ты украла мою лошадь.

– Ты знаешь, что меня завтра повесят?

– Знаю. Я пришёл тебя спасать. Но сперва скажи, где Тьма.

– Меня не надо спасать. – Лара вскинула подбородок. – Я сама кого хочешь спасу.

Андреас с улыбкой закивал, после чего всерьёз поинтересовался:

– И каков твой замысел?

Та пожала плечами.

– Я пока не решила. Может быть, сбегу. А может, притворюсь мёртвой.

– Когда? Когда за тобой придут?

– Нет, когда будут вешать.

– Как ты притворишься мёртвой, если и так будешь мертва?

– Я постараюсь притвориться мёртвой до того, как умру, – настаивала Лара.

Андреас закатил глаза и, покачав головой, отошёл назад.

– Тебе сейчас будет очень больно…

– Нет, только не снова!

– …Зато потом ты сможешь спастись. – Он протянул руку.

– Гнусный котяра, не смей!

– Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх.

Даже зная, что её ждёт, Лара чуть не потеряла сознание. В сравнении с этой болью боль в спине была что нежная ласка. А в голове, перекрывая бешеный пульс, билась мысль: «Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ МОГУ».

Наконец она задышала. Огляделась. Сердце застучало ровнее. Мир опять сделался огромным и тусклым. Вокруг белых лап свернувшейся змейкой лежала верёвка.

«Одно удовольствие – можно выцарапать Андреасу глаза!»

Острые, словно наточенные когти так и просились впиться в кожу предателя…

– Кс-кс, иди сюда, – опрометчиво позвал предатель. – Теперь ты можешь пройти между прутьями решётки.

Примеряясь, за что бы его укусить, Лара осмотрела Андреаса с ног до головы – чёрные ботфорты, чёрные штаны, чёрные кожаные перчатки с раструбами, чёрный камзол, ещё более чёрные накидка и фетровая шляпа с пером…

«Наверное, на прачке экономит, скупердяй».

Только у лица белели кружева батистового воротника. Пока она была человеком, скудное освещение не позволяло разглядеть все эти подробности. Андреас нетерпеливо поманил её рукой.

– Поторопись, пока стражник не проснулся.

«Он хочет принести меня в жертву! – осознала Лара и попятилась. – Потому и кошкой обратил!»

– Куда тебя понесло?

Не глядя на колдуна, она вскочила на окошко и пролезла между прутьями.

– Лара, не вздумай!

Этажом ниже выступал балкон.

«Если не расшибусь, то буду спасена».

Часть пути проехала на лапах, скользя по стене. Когда сопротивляться силе притяжения стало невозможно, оттолкнулась и прыгнула. Когти царапнули по каменной поверхности, и Лара опустилась на перила за дюйм до края – внизу качнулась земля.

Балкон вёл в неосвещённую комнату. Лара быстро метнулась в темноту, чтобы Андреас не успел проследить за ней через окошко камеры.

Комната оказалась кабинетом. Кошачьи глаза увидели то, что не смогли бы человеческие: бюро, кресло с высокой волнообразной спинкой, секретер, картины на стенах и… изумительный двустворчатый шкаф с резным готическим орнаментом. Лара застыла перед этим ясеневым шкафом, не в силах пошевелиться.

«Боже всемогущий, красота какая. Вот бы его унести».

Слева вспыхнул свет. Лара спряталась за шкаф, и в кабинет, держа перед собой подсвечник, вошёл епископ. Теперь он был облачён не в сутану, а в ночную сорочку до самых пят.

«Если он меня заметит, догадаться, кто я, не составит для него труда!»

Едва епископ прошёл мимо, Ларе нестерпимо захотелось прыгнуть ему на спину и вонзиться когтями точно так же, как он вонзил ей под кожу длинную иглу. Её желание было так велико, что когти выдвинулись сами собой. Но тогда бы она не сумела сбежать.

От невозможности отомстить своему мучителю Лара чуть не рычала. Когда епископ неосмотрительно повернулся к ней спиной, чтобы водрузить подсвечник на секретер, она стиснула зубы и выскочила в приоткрытую дверь.

Коридор утопал во тьме, что было очень кстати. Лара начала искать лестницу. В темницу её всегда отводили через чёрный ход. Как выйти к парадным дверям, она могла определить лишь приблизительно.

Спустившись по лестнице на первый этаж, Лара очутилась в большом зале, уставленном изысканной мебелью. Запрещая себе смотреть на эту роскошь, она побежала дальше. Парадные двери искать не пришлось – в столовой было открыто окно.

Спрыгнув во двор, Лара легко пролезла под воротами и помчалась по ночной улице. Сердце стучало от радости, заглушая все прочие звуки, пока воспрянувший разум вдруг не подсказал:

«Я же кошка!»

Лара даже остановилась.

«И что теперь? Куда идти? К Лизелотте и Генриетте?»

Жить в комнате сестёр, конечно, лучше, чем выживать на улице, но всё портил гадкий Пауль Мецгер.

«Они не смогут скрывать меня вечно, – обречённо подумала Лара. – Прятаться от двоих в большом особняке было не так уж и трудно. Но как прятаться от двенадцати человек, чьё любопытство граничит с бестактностью?»

– Лара!

«Чёрт тебя дери!» – Она бросилась за дом.

– Я всё равно тебя найду. Сейчас ночь, а ты вся белая.

«Чёрт бы побрал эту ночь! Что ж я в луже вымазаться не сообразила?» – посетовала Лара, на всякий случай озираясь в поисках какой-нибудь незловонной грязи.

Стук ботфортов по мостовой приближался, а грязь всё не находилась… Лара побежала вдоль дома, почти касаясь стены. Та, на удачу, тоже была белой, но скоро закончилась. Перед Ларой возник разрушенный дом, который ещё не успели восстановить. У дома не хватало крыши и стены, и в качестве даже временного укрытия он не годился. Зато за развалинами виднелся аккуратный ряд недавно построенных фахверковых [10]домов, и Лара устремилась к ним. Где-то бранились собаки, заставляя её сердце трусливо сжиматься.