Ксения Татьмянина - Ветер Безлюдья [СИ]

— Надо к врачу. Вдруг у него переломы.

— Мама, — хлюпнул тот и сморщился весь без звука, — ыыыы….

— Надо кровь остановить! До меня ближе всего, бегом, у нас есть перекись, там и в скорую позвоним.

Я держала ребенка осторожно, но шла так быстро, как могла. Через три минуты Тимур открывал дверь домой, потом в ванную и включил холодную воду. Намочил полотенце.

— Принеси очень холодное что-нибудь, надо к щеке приложить!

Пока он бегал, я обтерла Илью полотенцем. Вся его рубашка была в крови, даже на шорты попало.

— Здесь болит? — Я потрогала его ладошки и запястья. — А здесь болит?

Он плакал тихими слезами и нервно вздрагивал, будто икал. Не отвечал мне, но и не дергался, если бы ему было больно.

— Вот перекись, марлевые салфетки и йод.

— Холодное…

— У нас нет ничего такого в холодильнике, — виновато ответил Тамерлан, — у нас даже морозилка пустая.

— Там лед есть? Отколи в полотенце… А папа твой дома?

Тот махнул рукой, отвечая мне уже из коридора:

— Он с утра уже портвейна напился и спит. Он хоть и выпивает, но добрый, не то что этот… сначала спит, потом плачет, потом снова пьет…

С Ильей обошлось. Он ушиб плечо, разбил нос, сильно испугался, но после холодной воды стал успокаиваться и даже перестал плакать, терпеливо сидя на стиральной машине и стонал, когда я вкручивала ему в ноздри марлевые шнурочки в перекиси.

— Не надо скорую. Есть майка или футболка чистая?

— Ага.

Спустя пять минут я сидела в полупустой комнате Тимура на диване, с мальчишкой на коленках и с маленьким щенком, который очухался от пережитого и тихо повиливал кончиком хвоста. Бело-коричневая дворняжка, пушистая, но замурзанная так, что мех от пыли превратился в иголки.

Меня стало трясти от случившегося. Было страшно вначале, был испуг в процессе спасения, а сейчас накатывал страх совсем другой… неизбежности перед жестокостью взрослых. За ними была сила физическая и право делать то, что они хотят. Мама усыпила Бусика… Отец Андрея и Ильи хотел убить щенка, и, я знала, он бил своих сыновей и жену. Потому что мог и хотел, и никто ему не мог помешать.

Тимур побежал искать Андрея. Дозвониться на него с мобильника отца не получилось — абонент недоступен. Очевидно, что его тогда дома не было. Но что дальше? Они вынуждены будут вернуться к родителям… и уже завтра по пьяни он ударит младшего так, что тот разобьет затылок об стену? Или придушит всех котят и щенят, что сын вдруг принесет домой покормить или показать маме? И нет защитников рядом…

— Пойдем-ка малыш, — я устроила его удобнее на руках, — держи щеночка крепко, чтобы не упал.

Оставив рюкзак, вышла из квартиры, из подъезда и со двора. Здесь было не долго идти, — за остановкой школа и садик. Если пройти по тропинке между заборов, то путь выводил к стене длинного пятиэтажного дома. Подъезды на другой стороне, нужно лишь пройти арку. Только я знала — если пройду ее я, то выйду не там же, где и все.

Двор был полупустым. На дальней лавочке сидели женщины и хохотали своему разговору, на площадке левее двое мальчишек тренировались с мячом, по очереди прокручивая его на указательном пальце, пытаясь поймать баланс. Тут было еще много лета, и даже цвели Ирисы в клумбах. Старинный дом и высокие каштаны давали густую тень, поэтому из арки я вышла никем не замеченной. Дошла до самого крайнего подъезда, где никого не было, и посадила Илью на лавку.

— Сиди здесь, хорошо?

Он кивнул.

— Тебя никто не тронет. И ты можешь оставить себе щенка… Если заскучаешь — пойди поиграй вон с теми мальчиками. Вечером мы все придем.

Мы не пришли… никто… я вдруг покатилась с этого места, прямо по плитам тротуара, как будто кувыркаясь в воздухе во время полета, и вдруг оказалась дома. В своей комнате, в своей постели. Было жарко, заплаканно и горько от невозможности вырваться. Я обмякла, вдавившись в подушку, а мама гладила меня по голове с дрожащей от страха рукой. Шептала:

— Ну, что с тобой, доченька? Что за истерики?

— Пустите меня на улицу… мне нужно туда, к ним, к нему…

— Родная…

Отец поставил на дверь засов, с той стороны. Я сама не понимала, как до этого дошло. Я всего лишь хотела выйти из дома после всего шума в тот день, но меня не пустили. Потом полиция. Потом еще какие-то люди. А мама держала за руку, как на привязи. Я вырвалась, не сдержавшись… поймали. Не стерпела надзора и попыталась еще раз… поймали на пороге. И теперь заперли. Насильно укололи успокоительным. Говорили прямо при мне про какую-то клинику, спорили, снова ругались!

А мне всего лишь нужно было выйти хотя бы из подъезда! Я чувствовала, что сейчас мне не нужно даже бежать до Мостов или Дворов, бежать ко входу в Безлюдье — я могла в него попасть сразу! Только бы найти проем с пространством! Дверь в квартире не подойдет, только с пространством!

— Я вызвал на завтра врача. Все подпишем, Надин. Она с ума сходит, ты же видишь! Нельзя ее никуда пускать! Даже из комнаты!

Папа махал руками. Мама, обнимая меня, навалилась тяжело и вдавила еще сильнее в постель. Я почувствовала на щеке ее горячие губы, но никаким пониманием не откликнулась. Они не слышали меня! Даже когда попыталась объяснить, что знаю, где пропавший мальчик и могу показать, они не поверили! Они не хотели слышать!

— Завтра все кончится, родная! Завтра все будет хорошо, Лисенок!

Я сморщилась и замерла. Это было уже не их слово, не их право меня так называть. Больше всего на свете мне хотелось сейчас остаться одной. Я закрыла глаза, затихла… и пришлось еще долго так притворяться, пока папа и мама не решили, что я заснула, успокоившись.

Ушли…

В Безлюдье можно попасть отовсюду… как? Как?!

— Завтра будет поздно… — прошептала я сама себе, поднимаясь и бесшумно подходя к окну. — Завтра случится что-то!

Откуда я знала, что нужен проем в пространство? Кто рассказал? Когда? Бабушка или тебя Эльса? Но я никогда в жизни не пробовала пробиться вот так, даже через безопасную сквозную арку на остановке, например, или через дверь подъезда! Напрямую! Силой одного только желания и уверенности, что смогу!

— Храбрости хватит?

Я прислушалась к себе и поняла, что хватит. Ни капли не страшно. Подставила стул, шагнула на подоконник и повернула пластиковую ручку, с характерным звуком открывая створку. Сначала пахнуло ночной прохладой. Внизу горели фонари, клубились кроны высоких кустарников. Я посмотрела и вверх — тучи.

И вспомнила о мечте, хоть однажды вместе с Гранидом задержаться в Безлюдье до ночи и посмотреть на тамошние звезды. Полежать в траве, глядя в небо, высматривая комету, или выдумывая свои созвездия…

— Эльса!

Отец заорал, я дрогнула, рванулась, почти успела выпрыгнуть! Но его сила успела захватить за рубашку и втянуть назад. Более горячий воздух нездешней ночи успел обдать лицо!