Ксения Татьмянина - Ветер Безлюдья [СИ]

— Поправляйся, сестренка.

Добавил тихо, и аккуратно пожал мне ладонь, прежде чем уйти.

Мне захотелось плакать. Глаза защипало, но слезы пересохли… Вот доберусь до Ганида, обниму его крепко, и отплачусь по верному зверю, как когда-то по своему Бусику. Встану на ноги, тоже буду Елисея искать. Ради мести, — за собаку. Не смогла уберечь друга и питомца, так заставлю ответить! И Гранид мне поможет… обязательно…

На следующий день, едва перевели в палату, навестили родители. Тяжелая для меня получилась встреча, потому что оба были непривычно тихими, все еще напуганными и внезапно очень старыми. Пережитая тревога словно выдула из них остатки бодрости, а возраст взял свое. Мне их было так жалко, что я больше чем они меня, все расспрашивала и расспрашивала о здоровье и самочувствии. Оба обещали, что они меня увидели, и теперь волноваться перестанут.

По очереди позднее навестили Тимур, Наташа, а еще через три дня снова пришел Андрей, — и проведать и на самом деле взять под запись показания для отчета. Друзей и родителей я попросила лишний раз не появляться в больнице. Меня обещали выписать скоро, после курса сердечных препаратов, и я не хотела никого дергать на эти свидания.

Андрей принес мне новый персоник и сказал, что теперь я буду со всеми на связи. В старом полетела электроника, заменили весь браслет на новый.

Закончив с формальностями, он еще остался посидеть немного, рассказывая, как подавались в деле этапы расследования, чтобы обойти нюансы с пространствами. Работы у него теперь было еще больше, но уже кабинетной.

— Как там Таксофон?

— Бегает на всех четырех. Ната переездом занимается, отдала пока обоих своих собак Тимуру. Младший его нарадоваться не может.

— Куда переезжает?

— Ближе к медицинскому, чтобы лишнее время не тратить на поездки. И мы… мы теперь вместе.

— Это лучшие новости!

На минуту меня обогрело чужое счастье. Подключив персоник, открыла список контактов и застопорилась, замолчав и погрязнув в собственных чувствах. Андрей чутко уловил волнение:

— До Гранида не дозвониться, я пробовал. Еще позавчера с радаров пропал, прислал последнее сообщение по вопросу с гонцами, и все. Он знает, что с тобой все в порядке, мы созвонились сразу после того, как ты в себя пришла и я потом с врачом переговорил.

— Понятно…

— Я тебе еще от Карины письмо принес. Она же сюда не выберется, а в ящик бросать не стала, так передала.

Он положил на кровать конверт со старой маркой. Я кивнула:

— Как там они? И как Дворы?

— Мельком забегал, мало знаю. Брат мне помогает, с обочниками на подхвате. Карина своими подопечными занимается, и думает, как продукты и вещи удобнее собирать и переносить туда.

И я спохватилась о деньгах. Даже попадая в разряд «жертв преступлений», государство не раскошеливалось на бесплатное оказание помощи. Экстренное, да, но мне понадобилась реабилитация. Вещество «орхидеи» не успело нарушить работу мозга, к счастью, но на сердце двойная доза сказалась. Обратимо. Покой, лекарства, еще потом месяц пить курс, и буду как новенькая. Пара треснутых ребер и губа, которую я разбила о свои же зубы, — заживут. Темные синюшные пятна под глазами от ушибленного носа уже рассасываются. Не сильный урон, но все же…

— А мое лечение дорого вышло?

— С этим у нас прямо война была, — внезапно со смехом выдал Андрей, — все рвались тебя спасать и вложиться, помочь. Споры были жаркие, но твоих родителей мы уговорили подвинуться, не одни они у тебя близкие, правда же?

— Разорила?

— Не разорила, сестренка. А на всех поделенное так и совсем мало, но зато по-честному и споров больше нет. Даже Гранид стерпел равноправие, хоть и скрипел зубами… — Сигнал сообщения прервал его, и Андрей поднялся с места: — Пора бежать. С персоником веселее валяться, время пролетит. Если срочного ничего не будет, то увидимся на выписке.

— Хорошо. Рада была тебя увидеть.

— Вза-им-но, — протянул тот, и на прощание не только пожал мне пальцы, но и чмокнул в лоб, — а это Ната просила передать лично.

Развлечь себя музыкой, чтением, роликами из сети — не выходило. Персоник отправился на тумбу, и я ждала от него одного — сообщения от Гранида. Писали родители, даже Лола один раз позвонила, пожелав здоровья. После шести прилетели весточки от Натальи с Тимуром. Карина в коротком письме рассказала, как весь Почтовый в трауре по Погибшему Нюфу, и лишь одно утешает — зверь умер героем. Он прознал и вынюхал грабеж клиники, тем спас многих людей, кто бы стал жертвой из-за «гербария». Она не обмолвилась о Викторе — что с ним, бедолагой? Столько несчастий и обрушений на него навалилось, что я не знала — как искуплять такую вину?

День за днем, после обязательных утренних процедур я возвращалась в плату в надежде, что увижу на персонике пропущенный звонок или сообщение. Они иногда были — но не от Гранида. Все пять дней я не могла думать ни о чем, кроме того — где он, что с ним, и что то важное, из-за чего он до сих пор не пришел меня повидать? Ни разу!

Даже когда наступило последнее утро в больнице, когда я прошла итоговое тестовое обследование, собралась, переоделась, и выжидала время до полудня — выписки, радостно мне не было. Погода, как знала, собиралась с дождиком — в настроение захолодив воздух и затянув все тучами.

Мама накануне принесла мне вещи для выписки. Накупила нового, яркого, и мне понравился ее выбор. Кажется, впервые она прислушалась к моим предпочтениям, и теперь я сидела на застеленной койке в джинсовом голубом платье из тонкой ткани, болтала ногами в джинсовых же кедах. Все было удобным, и не хватало лишь рюкзака.

Персоник предательски молчал, показывая на развернутом экране время, значок сети и ничего больше. Я знала, что меня заберут — Андрей приедет на служебной, что будет большой сбор у Тамерлана, только его квартира вместит компанию, и даже родителей сразу туда отправили, там мама и Ната уже занимаются готовкой. Мама вчера же обмолвилась с легким удивлением, что у меня очень хорошие друзья, и все такие отзывчивые, и что их, оказывается, так много!

Улыбнувшись этому воспоминанию, смотрела и смотрела, как меняются цифры, отсчитывая минуты. И ничего. Как за все эти дни — ничего.

— Привет, Лисенок.

Гранид задержался на пороге на миг, а потом зашел и прикрыл дверь обратно. Я так растерялась от его внезапного появления, что заморгала и не сразу ответила:

— Привет.

Потерялся где-то возмущенный вопрос «Куда ты пропал?!». Но он его и так подразумевал, поэтому сказал:

— На последний день, но успел же?

Как-то все и сразу мне увиделось в Граниде с подсказкой, что он на самом деле торопился. Из под ветровки выглядывала чистая, но замятая рубашка, на шее пара порезов от свежего спешного бритья, волосы еще влажные, — не просохли толком. Где бы его ни мотало, он за прошедшие дни схуднул, обветрился, черты, и так не мягкие, стали еще жестче. Его серо-зеленые глаза осмотрели меня с тем же вниманием.