Ксения Татьмянина - Ветер Безлюдья [СИ]

— Люблю тебя, дурака.

— Эльса!

— Да откуда же я знаю? Чисто на эмоциях. Сложилось так все в тот раз. Подсунь мне следователь эту бумажку в другой день, не подписала бы, наверное. Пофиг мне. Я этих денег никогда и не ощущала, это какие-то виртуальные цифры были на то будущее, которое еще мне и не представляется даже. А там еще слова «приют», «обречен», «не спасти». А я ведь уже тогда и скорую тебе вызывала, и дожидалась, и на вопросы отвечала, время тратила. Получается — зря? Уже морально вложилась, а теперь «не выживет»? Жалко же, саму себя жалко. А еще такой фактор сыграл — всего лишь подпись поставить для подтверждения. Если бы мне сказали — иди и по восемь часов в день впахивай для спасения, или иди уболтай двадцать человек его лечить, или еще что-то, что требует моральных и физических затрат, я бы десять раз подумала. А подпись поставить легко. Раз, и вопрос решен одним сканом, за секунды. На тот момент для меня скопленные деньги были цифрами, которые никак не влияли на мою жизнь именно сейчас. Что они есть, что их нет. Это потом откат пришел, что я как бы теперь не защищена материально в будущем. Но уже прошло. Старость и пенсия это не скоро, накоплю снова. А с пропиской та же история. Куда тебя девать? Привет приют, в котором ты на хлебе и воде загнешься без лекарств? Если и выживешь, то станешь инвалидом, и, получается, все предыдущее спустить. Обнулить, как в помойку выбросить. Опять жалко. Не тебя. Время свое жалко, траты свои жалко. Так что лучший вариант именно такой — откармливайся и до свиданья, и тебе хорошо, и я не сожалею. Жить с тобой не весело, ты грузишь, но это ненадолго, надеюсь. Доволен ты таким объяснением?

Гранид шел рядом с таким задумчивым видом, что глаза совсем запали в тень, а на лбу образовалась вертикальная морщина.

— Пусть это обидно прозвучит, — решила добавить я, — но вот что и как там у тебя в жизни, мне плевать. Я тебя не знаю. У меня свои близкие есть, за которых душа болит или радуется. И еще всякое важное-важное. Ты не маньяк и не монстр, этого хватает для спокойствия.

— Почему так уверена?

— Мы, девочки, очень верим интуиции. И полагаемся на ощущения. И большего, чем «я так чувствую» ты не услышишь. Доволен теперь или как? Будешь меня еще доставать?

— Посмотрим.

Мне опять пришлось побывать в этом месте — опять перед глазами выросли две шестнадцатиэтажки, опять я подумала о своем заброшенном родном дворе и квартире. Как же тоскливо было здесь в это зимнее время. Гранид от меня отстал, ушел в сторону и обходил все по радиусу от того места, где он буквально сидел на земле. Особенно тщательно он осмотрел все по направлению своего прихода, которое я указала. Мы даже вместе продвинулись туда, но кроме пустого двора и запечатанных подъездов ничего не нашли.

— И полиция ничего не нашла. А они обыскивали весь квартал.

— Я знаю, — мрачно согласился Гранид, — следователь даже говорил, что с собаками по моему следу шли, но те сбились быстро на одном месте. Словно я из воздуха возник.

— Тогда чего здесь надеешься найти ты?

— Что-то для памяти. Как отрезало про все. Одни смутные ощущения, как будто знаю дорогу куда-то…

— Тебе когда следующее лекарство принимать?

— Только вечером, нянечка… А что?

— Предлагаю, раз уж тут, зайти к моей тете.

— Дай еще полчаса.

Он заметно устал и замерз. Ему нужно было теплее одеваться, чем человеку здоровому и полному сил, но опять же я промолчала и не полезла с советами. А то опять обзовет «нянечкой», а это оказалось неприятно. Гранид носил одежду, что купил соцработник. Куртка ему велика, свитер с широким воротом не особо грел, но ничего нового взамен Гранид себе не купил, хотя деньги на счету были.

Пока мы возвращались до метро и ехали в другую часть трущоб, он заметно сдерживал дрожь. У него движение желваков выдавало напряженно сцепленную челюсть. Руки плотно сложил на груди, спрятав пальцы под локтями, горбился. А когда дошли до квартиры, был уже совсем бледен.

— Я пришла! И я не одна. — Выкрикнула я с порога во все легкие, надеясь перекричать телевизор.

Он работал так громко, что я даже встревожилась из-за непривычного. Заглянула в зал не разуваясь и увидела тетю, увлеченно смотрящую канал магазина на диване.

— Проходи пока на кухню.

Первым делом я налила горячего и крепкого чая Граниду, добавив туда травяного отвара. Я его всегда оставляла для тети в одном-двух термосах, смотря на сколько дней оставляла ее одну. Он выпил, и даже ничего язвительного не сказал в ответ.

— Пообедаем здесь, не против?

— Хорошо.

Так хотелось сказать что-то вроде «послушный мальчик», что я не сдержала улыбки.

— Активируй ее!

От неожиданности я едва не подпрыгнула — тетя Эльса стояла в дверях кухни и протягивала мне карточку лотерейного билета.

— Я выиграла. Я хочу, чтобы ты сейчас же активировала ее!

— Ладно.

Тетин персоник был ограничен по своему функционалу, но перечислить деньги туда можно.

— И сколько выиграла? — спросил Гранид, заметно пришедший в себя после питья. — Секрет?

— Тетя Эльса, познакомься, это Гранид Горн. Гранид, это моя тетя по отцу, моя тезка.

— Скорее! — Старуха как и не видела постороннего на своей кухне и не обращала внимание на то, что мы оба что-то сказали. Она трясла карточкой и смотрела только на нее.

— Сейчас.

Процедура была не сложной, но требовалась определенная последовательность. Просто сканом выигрыш не активировать. Я вышла с персоника тети на сайт лотереи, ввела номер билета, тиража, проставила несколько галочек по правилам соглашения и подтверждения, просканировала штрих код билета, и лишь после этого пришло оповещение, поздравившее участника с выигрышем.

— Так сколько там?

Я глянула на цифру и назвала сумму. Для меня она равна примерно трем месяцам среднего заработка, а вот для старухи, уверена, теперь было целым состоянием. Она развернулась и пошла обратно в зал.

— Тебе подать обед, тетя?

Та отмахнулась.

— А могла бы и себе забрать. Ты ведь и так ее содержишь, хоть бы часть трат погасила. Опекаешь же? Я уже слышал о здешних трущобных.

— Это подарок на новый год. Она очень любила лотереи, но везло редко и не так крупно. Пусть тратит.

— На чушь ведь потратит.

— Это ее деньги.

— Бескорыстная. Сколько лет ты к этой старухе ездишь? А теперь и меня себе на шею посадила. Или ты так хочешь быть «примерной девочкой», что отказывать не умеешь? Тебе жалко всех? Точно допрыгаешься так, уродов много, и они таких вот как ты сразу видят. Я же вижу. Поля ромашек, ходи да срывай, и выбрасывай. И что самое гадкое, не силой возьмут, а сама отдашь. Вот как все свои деньги на меня. Или саму себя — от постели до бытового обслуживания кому-то раньше или кому-то в будущем. Добрая Ромашка…