Лана Волкова - Жена навеки (...и смерть не разлучит нас)

Я осторожно расспросила Эрени о Фросахе. Где и как к нему обращаются. Она довела меня до огромной центральной площади на берегу озера, где проводились разные празднества. Там же «горожане» — обитатели города — взывали к Хозяину. Медовая называла его — бог. На их языке Хозяева прозывались богами. Глядишь, слово за слово и выучу наречие глотта.

Если кто не хотел просить Хозяина прилюдно, отправлялись за городскую стену, выбирали любое укромное место на берегу и звали его там. Но чаще собирались на площади несметной толпой, просили о богатом улове, добром урожае, мягкой погоде и милости, чтобы не окатывал их город волнами по весне, а направлял их на другой, необитаемый берег. И восхваляли, конечно.

Я решила, что обязательно выберусь за городскую стену и поговорю с местным Хозяином. Передам привет от Тала из Морехского Леса. И спрошу, как он может мне помочь, избавить от ненавистного суженого. Знать бы еще, как за эту стену выбраться… Убежать бы от медовой прямо на этой прогулке — так ведь схватят же! Похитрее надо быть. Половчее выбрать момент. Они еще узнают Лесс из народа хевья!

Еще я вспомнила белобрысого Тибальда… Ни слова не поняла из его разговора с медовой. Но смотрел он на нее, как волк на зайца. Сожрать хотел. А она на него — как барсучиха, что защищает нору с пометом. Не все гладко у глотта, значит. Грызутся и они друг с другом, как звери. Надобно разведать побольше об этом Тибальде, да почему он с медовой собачится… Может, не только с ней, но и с моим суженым? Вдруг их грызня меня выручит?..

Я собралась расспросить о нем Эрени, но она проводила меня до дома и сказала, что ей пора на урок «музыки». Я спросила, что это за зверь. Медовая расхохоталась.

— Ты песни поешь?

— Ну конечно, как же без песен!

— А бывает, что поешь без слов? Просто мотивчик какой-то тянешь?

— Ля-ля-ля? Ну да.

— Или мычишь напевно. А представь теперь, что такой мотив издает не человеческий голос, а специальная вещь. Инструмент. Мелодия, которую создает человеческий голос, — это пение. Мелодия, которую создает инструмент, — музыка.

Я хмыкнула. Ну не чудаки ли. Не умеют петь, так чего изгаляться-то? Пусть поют те, кому медведь на уши не наступал! Нет ведь, «музыку» придумали! Вещи за них поют. Одно слово — глотта! Чего с них взять.

Оставшись одна, я принялась бродить по дому. Отмечать, как все устроено, как можно отсюда сбежать. Удрать пока не пыталась — заблужусь в этом городе. Здесь не лес, который я знала до веточки, до травиночки. Надо сперва разведать толком все пути-дорожки. Бродила-бродила по дому, да и столкнулась нос к носу с суженым…

— Здравствуй, Лесс.

Точь-в-точь тем же голосом что в деревне. Спокойный, властный. Будто небо и землю повернуть одним пальцем может.

— Прости, что не смог уделить тебе внимание сразу. Как ты освоилась в доме?

Ишь, ласковый какой. Отец говаривал: у глотта язык медовый — не успеешь опомниться, заслушаешься и прилипнешь. Не поведусь. Не на ту напал.

— Зубы мне не заговаривай. Ты меня силой привел в свой дом, осваиваться я тут не хочу. И внимание твое не надобно.

Чего я вовсе не ожидала — что проклятущий заулыбается.

— Ты прямолинейна, Лесс. Совсем как я.

— Мне скрывать нечего. Я никого против воли не умыкала из семьи да из рода. И насильничать никого не собираюсь.

— Я тоже. И в этом мы похожи.

— Да неужто? А как ты миловаться со мной собрался? Думаешь, по доброй воле лягу с тобой? У тебя вон даже внучка есть, видала ее сегодня! Старше меня! Внучка! А ты меня, девку осьмнадцатилетнюю, замуж брать хочешь! И говоришь, насильничать не собираешься?! А как ты еще сможешь меня взять, глотта?

На миг он потерял свою незыблемость. Будто я его оглушила камнем… но лишь слегка. Быстро собрался, шагнул ко мне — резко, как ударить собирался. Я отскочила назад — и уперлась спиной в стену. А суженый завис надо мной глыбой, того и гляди придавит к стенке. Да тут же того… покажет, как это он меня взять сможет.

Мураши пробежали по спине. Ух, какой же он большой да могучий… Страшный. Что я против него поделаю? Такой огромный, да еще и маг. Он же чего хочет, то и сотворит со мной. И пискнуть не даст. Или пищи сколь угодно, да кто прибежит, кто поможет? Его дом, его сила.

Но в следующий миг он отступил. Сошла мрачная туча с лица, снова вернулось прежнее спокойствие и незыблемость.

— Прости, что напугал. Ты права в своих сомнениях. У тебя не было возможность узнать побольше о магах. Понятно, что тебя смущает мой возраст. Пойдем, сядем и поговорим. Я постараюсь тебе объяснить.

Он протянул ко мне руку — да не руку, лапищу здоровенную. Я отскочила вбок, взвизгнула:

— Что ты постараешься? Зубы мне заговорить?! Не хочу тебя слушать, глотта проклятый! И разговаривать с тобой не хочу! Не дам заворожить речами колдунскими! Уйди, постылый, сгинь с глаз!! Не тяни ко мне лапищи, не трогай!

Он стиснул кулаки. Челюсть напряглась, в глазах полыхнуло пламя. Ой, что ж я наделала, дурища непролазная!! Что он сейчас сделает со мной?! Надо было мне дуре сесть с ним, слушать да поддакивать. Пусть бы зубы заговорил, зато жива б осталась, да может, цела… А сейчас — так вообще убьет.

Но он вдруг отвернулся от меня и зашагал прочь. А я пялилась ему в спину, пока он шел до конца каридола… колидора… забыла, как Медовая Грива назвала это место в доме, откуда несколько дверей вели в разные жилища. Придумают же глотта. Суженый распахнул одну такую дверь, протопал туда и закрыл с громким хлопом. Как только дверь на петлях удержалась… Уф. Кажется, на сегодня пронесло, духи-хранители миловали… Дальше-то что будет?!

Захлопнув дверь своей спальни, Нолгар почувствовал, как его обуревает безудержная ярость. Подобно той, что сочилась из уст и очей Лесс, когда она стояла, прижатая им к стене. На кого он ярится? На себя? На девчонку? На проклятого некроманта Вомрубелиохи? Как магу хотелось взвалить вину за эту несуразицу на Мастера Смерти. Но он привык быть честным не только с другими, но в первую очередь с собой.

Он сам создал эту ситуацию. Собственными руками. Надо было приглядеться к Лесс, понять, насколько она похожа на Дейрани. Ни на сколько. В глубине души восставало глупое, абсурдное подозрение… Вдруг гордыня Лесс, ее строптивый характер держат в плену нежную и покладистую душу Дейрани?! Если он постарается, сумеет вытащить ее наружу, освободить ее из-под гнета воспитания хевья… Но какое насилие для этого нужно совершить над ней? Как сломать? Может ли Нолгар это сделать? Ведь страдать будет ее душа, его Дейрани…

А может… отпустить?!..

Шальная мысль закралась в душу мага, пронизала до костей замогильным холодом… Отпустить Дейрани… Смириться, что она ушла навечно, что ее — с любимой улыбкой, голосом, жестами, походкой — больше нет… Ни в одной женщине на земле он не обретет ее, куда бы ни переселилась душа.