Рина Гиппиус - Чужая здесь, не своя там. Дилогия [СИ]

Илва явно не боялась ехать со мной. Наоборот, она с удовольствием оглядывалась по сторонам. А иногда жмурилась и будто также с наслаждением вдыхала воздух, отчетливо пахнущий свободой и еле уловимыми нотками весны.

Когда к нам присоединился Стейнир, Илва спокойно перешла к нему.

— Я к нему, можно? — она даже спросила меня.

Разве я могла отказать?

Не знаю чем, но он покорил ее. К каждому слову Стейнира Илва прислушивалась. На его улыбку чуть растягивала свои губы в ответной. Робкой, неуверенной, но такой, что я сама была готова улыбаться без остановки.

В какие-то моменты я ловила себя на том, что начинаю ощущать нас как семью. Чувство было таким острым, таким радостным, что я боялась — выдам себя. Впрочем, как и вчера, на меня мало обращали внимание. Троице и без того было хорошо. Я была скорее сторонним наблюдателем, чем участником. И ущербной или ущемленной себя совершенно не ощущала.

Данфер чуть отстал от своих товарищей и ждал меня.

— Она зажглась. — Он кивнул в стороны Илвы.

— А он?

— Он и без того горит теперь ярко. В особенности рядом с тобой. — Мне был послан проказливый взгляд.

Все налаживалось, не сразу, как с Илвой, но причин для расстройств было все меньше. И все же меня не оставляло ощущение, что вот-вот случиться что-то плохое, что все разрушит, переиначит, выкинет с удачной дороги, направит в сторону невзгод.

Наверно, я просто разучилась принимать не только тяготы, но и обычную, спокойную жизнь, наполненную приятными моментами.

Видимо поэтому, когда в мое окно раздался стук — будто кто-то кидает мелкие камешки в стекло, я испугалась.

Под окном стоял до невозможности довольный Стейнир.

— Выходи, — не очень громко произнес он.

— Ты испугал меня. Что-то случилось?

— Выходи. — Он настаивал.

Я спешно оделась и спустилась вниз.

Как только завернула за угол дома, Стейнир тут же подхватил меня и закружил.

— Ты чего? — Я не выдержала и рассмеялась.

— У меня все получилось! — воскликнул он.

Наконец Стейнир поставил меня на землю, крепко поцеловал и пояснил все.

— Я заключил договор с гильдией перевозчиков Теуты. Треть табуна! И это помимо того, что в Ерте нашлось два покупателя на шенсеров. Там, конечно, все сложнее. Но, думаю, все пройдет успешно.

— Поздравляю, — заявила ему официальным тоном. Стейнир важно кивнул, подал мне руку, которую пожал, и тут за нее потянул, прижал меня к себе.

— Давай праздновать.

Он достал из сумки бутылку, вероятно, с вином.

— Давай. Но может без этого? — Я кивнула на бутылку.

— Как хочешь. — Он пожал плечами. А после с нежной улыбкой чуть коснулся моих волос, который были подвязаны его подарком. — Носишь…

Банафрит и Лойрен на ночь уходили к себе. А вот Элька оставалась у нас. И поэтому мы со Стейниром крались как два злоумышленника на кухню. Не то, чтобы я боялась, что нас застукают, но хоть видимость приличий можно было создать?

Праздновали мы обычным чаем и черничным пирогом. Смеялись, болтали — Стейнир делился подробностями сделки. Он заразил меня своим энтузиазмом, поэтому я забрасывала его вопросами — детские воспоминания о деятельности деда пригодились.

В какой-то момент чашки, тарелки оказались отодвинуты, стулья же наоборот, придвинуты.

Мы целовались. Упоенно, опьяняюще. Я потерялась в этих ощущениях, забылась. И не я одна.

Шаги на лестнице я услышала, словно через вату, так приглушенно они прозвучали.

Мы отпрянули друг от друга, насколько позволяла наше положение. На кухню заглянул сонный Данфер.

Он удивленно моргнул и, еле скрывая зевок, спросил:

— Чай пьете?

— Угу, — растерянно ответила я.

— А я, вот, водички захотел. — Он потянулся к графину.

Смущены были все трое.

Когда, наконец, мой подопечный вышел, мы со Стейниром тихо рассмеялись.

— Прости, я увлекся. — Он погладил меня по щеке. — Поздно уже. Я, пожалуй, пойду.

И хоть мне совсем не хотелось его отпускать, но пришлось согласиться. Пока хоть капля благоразумия осталась.

Стейнир стал появляться у нас непозволительно часто — к моей радости, радости Данфера и, конечно, Илвы. Хотя Банафрит и ворчала, что негоже молодому мужчине в дом к девушке вот так наведываться, и все же мне иногда слышалось, будто бы она бормочет: «Ну когда же?».

Зато я наконец-то узнала, о чем же эта троица болтает. Стейнир рассказывал им, каким образом он «общается» с животными.

После этих разговоров Илва тоже загорелась идеей научиться ездить верхом. Разумеется, обучал ее Стейнир.

Впрочем, девочка и ко мне потеплела. Стала чаще ко мне обращаться, иногда даже подходила и наблюдала, как я вожусь с бисером. А потом начались робкие попытки приобщиться к бисероплетению. Только Илве больше нравилось делать всякие браслетики-подвески. Ну а мне хоть и не было особой надобности в этом занятии, я его не оставила — оно расслабляло, успокаивало.

— Можно мы пойдем на кладбище? — робко поинтересовалась Илва.

— Ну конечно. — Я погладила ее по щеке и она не отстранилась.

Девочка впервые выразила желание наведаться на могилу матери. До этого я у нее не спрашивала — не знала, как прореагирует. А тут она сама…

Конечно же, сопровождал нас Данфер. Он держал ее за руку, которую Илва не отпускала ни на миг.

У могилы она стояла и молчала. Широко распахнутыми глазами Илва смотрела на надгробие. Только губы ее подрагивали. А после она резко обернулась и уткнулась лицом мне в юбку. Плечики ее сотрясали рыдания.

Впервые после похорон я увидела ее плачущей.

Я гладила ее по голове, а Данфер все также сжимал руку.

— Ей там хорошо? — Она подняла на меня красные, зареванные глаза.

— Разумеется. Ведь она была хорошим человеком. Как иначе? А если ты будешь вспоминать о ней только хорошее, то будет еще лучше.

В храм Оттара мы отправились сразу после кладбища.

Несмотря на не самую лучшую погоду, уже привычную верховую прогулку мы не отложили.

Данфер держался в седле уже настолько уверенно, что можно было ему доверить и Илву. И пока они носились, распугивая притаившихся в траве птиц и другую живность, мы со Стейниром спешились и стали прохаживаться вдоль яблоневой рощи. Деревья только-только расцвели, а не по-весеннему холодный ветер принялся тут же срывать лепестки и разносить по всей округе, будто розовый снег пошел…

— Тебе тяжело с Илвой. — Стейнир не спрашивал.

— Уже легче.

Он не смотрел на меня. А я спокойно могла рассматривал его четкий профиль — прямой нос, твердый подбородок, высокий лоб, чуть прищуренные глаза.

Стейнир повернулся, перехватил мой взгляд, улыбнулся, приподняв уголок рта — этакая мягкая усмешка, и произнес:

— Может вместе попробуем?

— Что?