Сара Файн - Святилище (СИ)

— Лила, могу я кое-что спросить у тебя?

— Мммм?

Я почти заснула, опьяненная ощущениями от нахождения в его объятиях.

— Что сказал тебе мой голос в башне? Что ты слышала?

— Ты сказал, что тебе нужно увидеть меня снова. Всё в порядке, я знаю, что это было только моё воображение.

— Может быть. Я всегда слышу голос брата, когда прохожу через башню. Именно тогда, когда мне это нужно, когда я хочу сдаться, я слышу его. Но на этот раз голос, который я слышал, был твой.

— Серьёзно? Что я тебе сказала? — пробормотала я.

— Ты тоже сказала, что тебе нужно увидеть меня снова.

— Это помогло тебе?

— Больше, чем ты думаешь.

Я крепче обняла его за талию, не желая ничего с этого момента, кроме того, что сейчас происходило. Я поняла, насколько это необычно, учитывая город и все его несчастья, учитывая, что ты можешь получить всё, что захочешь, но это никогда не удовлетворит тебя достаточно.

Этот простой миг, когда я прикасалась к нему, чувствовала его дыхание, его рука гладила мои волосы — это было всё, на что я могла надеяться, всё, чего я могла хотеть. Я была переполнена им, этим тёплым, жужжащим чувством в моей груди, и это полностью удовлетворяло меня.

Интересно, может быть, это всё-таки то, что мне нужно?

Я проснулась в тишине. Мне снилось, как я утешаю Малачи, плачущего над телом Мазикина, очень похожего на меня. Во сне я поняла, что мёртвым Мазикиным была моя мать.

Я не открывала глаза, позволяя пробуждающемуся сознанию воссоединиться с моим телом. Малачи со мной не было, на диване я лежала одна. Должно быть, я заснула там, прильнув к нему, взяв от него всё, что мне было нужно.

Я была укрыта заплесневелым грубым одеялом. Его потёртые края щекотали щёку. Интересно, накрыл ли меня Малачи, посчитав, что я могу замёрзнуть? От одной этой возможности мне стало теплее, чем когда-либо я смогу согреться под одеялом.

Я размышляла о прошедших днях и о переменах, которые они принесли. За всю свою жизнь я не могла припомнить, чтобы позволяла людям вступать в физический контакт каким-либо иным способом, кроме самого необходимого. Я всегда напрягалась, когда думала, что кто-то может прикоснуться ко мне, уклонялась, когда люди пытались это сделать, и набрасывалась, намеренно или нет, когда это прикосновение причиняло боль или напоминало мне о вещах, которые я хотела забыть. Это защищало меня, но и не позволяло сблизиться с другими людьми, физически и эмоционально.

Наверное, это и был тот самый надлом, о котором говорила Анна.

Я вела себя так даже с людьми, которые заботились обо мне. С Дианой. С Надей. Сколько раз я вздрагивала, когда они гладили меня по спине? Сколько раз я отмахивалась от их объятий? Я не могла одернуть себя, даже когда видела их обиженные взгляды.

Я думала, что потеряла способность наслаждаться прикосновениями. Я подумала, что, может быть, никогда уже не испытаю таких чувств. Я верила, что так будет всю оставшуюся жизнь.

С Малачи всё было иначе. Все мои инстинкты всё ещё были на месте; они тревожно зудели, когда он заставал меня врасплох. Но они умолкли с той поры, как я вырвалась из тёмной башни и унизительно призналась в том, что со мной произошло. На деле, я хотела, чтобы Малачи прикоснулся ко мне. Я была уверена, что это единственное, что может помочь. Это было приятно. Удивительно приятно. Словно и его фигура, его запах, его фактура, его движения, его ритм, всё это было создано для меня.

То, что я чувствовала к нему, быстро поразило меня и неконтролируемо росло в течение нескольких дней. С каждым мгновением, проведённым с ним, с каждым спокойным, внимательным действием, с каждым осторожным и нежным прикосновением я всё глубже погружалась в эти чувства. Я понятия не имела, как буду выбираться наружу.

В аду опасно влюбляться. Но неужели со мной происходило именно это? Я не знала, на что это должно было быть похоже. Я любила Надю, но это было совсем другое дело, и, конечно, я не чувствовала себя так, как сейчас. Мои чувства к Наде были сильны. Они сделали меня решительной и сильной. Чувства к Малачи были хрупкими и полными надежд, уязвимыми и легко разрушаемыми. Я хотела быть рядом с ним, опереться на него. Я хотела, чтобы он обнял меня. Мне хотелось утешить его, взять за руку. И прошлой ночью я была уверена, что хочу поцеловать его, хотя это было немного пугающе… слишком неконтролируемо. Все это вышло из-под контроля.

Я потёрла лицо руками, окончательно прогоняя сон.

Анна была права. Это было не то место и не то время, чтобы влюбляться, или развить безумное увлечение, или что бы это ни было. Эти чувства могли только помешать тому, что мне действительно нужно было сделать: найти Надю и вытащить её отсюда.

Малачи выбрал именно этот момент, чтобы войти в квартиру, выглядя великолепным, сильным… и окровавленным. Я села и сбросила одеяло. Мы были очень далеко от участка, от Рафаэля.

— Что случилось? С тобой всё в порядке? Где Анна?

Казалось, Малачи позабавили мои скорострельные вопросы, и он опустил взгляд на свою руку, где рубашка была порвана и окровавлена.

— Сделай глубокий вдох, Лила. Анна патрулирует на севере. Я пошёл на запад, и мне пришлось втиснуться в стропила старого склада, чтобы небольшая группа Мазикинов не заметила меня. Я хотел посмотреть, куда они направляются, но потерял их. А это, — сказал он, махнув на меня локтем, — ерунда. К слову, ты в порядке? Выглядишь немного бледной.

Я снова потёрла лицо руками.

— Я в порядке. Я испугалась, что тебя укусили, — смущённо пробормотала я.

— Ну, спасибо за заботу, — он прозвучал вполне искренне, и я рискнула взглянуть на его лицо сквозь пальцы. — Привет, — сказал он, увидев, что я смотрю на него. — Хорошо спала? Тебе снилась Баффи?

Я покачала головой и потянулась.

— Не было никаких снов про Баффи. Но спала я хорошо. Какие у нас планы на сегодня?

Он вошёл на кухню и подставил под воду оцарапанную руку. Прижав полотенце к ране, он вернулся в гостиную комнату.

— Думаю, Анна скоро вернётся, так что я подумал, не хочешь ли ты немного потренироваться. Мы начнём поиски, когда она вернётся. Этот район кишит Мазикинами, так что я хочу, чтобы ты была готова. Ты ещё не тренировалась в доспехах.

— Ах, какая радость. Ну, считай меня отсталой от жизни. Дай мне несколько минут.

Я побежала в ванную и застонала, увидев в зеркале свои волосы. Видок у меня был такой, будто на голову мне набросилась гиена. Мне придётся попросить Анну переплести волосы, но пока придётся обойтись конским хвостом. К тому времени, как я вышла, Малачи уже разложил мои доспехи и оружие. Я посмотрела на пряжки по бокам и вздохнула. Просить липучки в аду было уже слишком.

Малачи явно понял выражение моего лица.