Сара Файн - Святилище (СИ)

— Не можешь? Лила, если бы у меня был ключ, ты, наверное, смогла бы его забрать, — он неловко поёрзал, ещё глубже погрузившись в диван и скрестив руки на груди. — Хочешь посмотреть телевизор или ещё что-нибудь?

Или ещё что-нибудь. Я мысленно дала себе крепкую пощёчину.

— Конечно, что будут показывать?

Он поднял на меня задумчивый взгляд карих глаз.

— Я бы хотел это выяснить.

Он встал одним плавным движением, нажал кнопку на передней панели телевизора и вернулся на диван.

Первая серия "Баффи — истребительница вампиров" замелькала перед нами, затуманенная помехами. Едва ли это имело значение, но вызвало мгновенную, огромную улыбку на моём лице. Я чуть не захлопала в ладоши от восторга. Совсем как двухлетний ребёнок.

Малачи тупо уставился на телевизор.

— Что это такое, чёрт возьми?

— Это Баффи! Это старый сериал, но думаю, я посмотрела каждый эпизод онлайн.

Несколько мгновений мы молча наблюдали за происходящим. Как и следовало ожидать, это был один из моих наименее любимых эпизодов, в нём участвовали гиены. Ненавижу гиен. Они — извращение животного мира.

— Кажется, я понимаю, почему тебе так нравится этот сериал, — тихо сказал Малачи. — Она очень сильная.

— Мне всегда нравилась идея крутой девчонки, которая может воткнуть кол в сердце плохого парня.

— И эти вампиры сразу же превращаются в пыль. Это здорово. Жаль, что с Мазикиными такого не бывает, — в его голосе зазвучали нотки тоски.

— Хотела бы я, чтобы и с приёмным отцом было так же.

Малачи не отрывал глаз от телевизора, но его руки вцепились в край диванных подушек, костяшки пальцев побелели.

— Приёмный отец, — медленно произнёс он. — Не то чтобы от этого ситуация становится лучше, но, пожалуйста, скажи мне, что это означает, что это был не твой настоящий отец.

Я перевела дыхание.

— Да, именно это и значит. Биологические родители не могут или не хотят заботиться о своих детях, поэтому эта ответственность переходит приёмным родителям. Моя мама не могла заботиться обо мне. Она была психически больна. Кем был мой отец я не знаю. Она никогда никому не рассказывала о нём.

— Значит, этот "приёмный отец" взял тебя в свой дом?

Мне было очень жаль эти диванные подушки.

— Он был самым последним в длинной чреде приёмных семей. Я мало что помню до того, как мне исполнилось почти десять лет, но я знаю, что у меня было несколько семей. После этого, я думаю, у меня была довольно чёрная полоса в жизни. Ничего не получалось. Один из них бил меня, что недопустимо. Социальный работник узнал об этом, когда кто-то в школе заподозрил наличие синяков. Что касается остальных семей, то одна из них потеряла жильё, другая уехала из штата, третья развелась, у одной был ещё один ребёнок с таким количеством проблем, что они не могли заботиться обо мне тоже, а одна семья просто решила, что больше не может быть мне приёмной семьёй. Я продолжала переходить из семьи в семью, а потом оказалась у Рика и Дэбби.

Я уставилась в телевизор, чтобы не думать об этом слишком много. Это была такая жалкая история, но я смогла рассказать её довольно бегло.

Малачи повернулся ко мне, и его жёсткое выражение лица смягчилось. Я видела, что он пытается проверить, все ли со мной в порядке. Я напряглась, ожидая, что он спросит меня, что случилось. Так поступали все остальные, включая Надю и Диану. Всё внутри сжалось, пока я наблюдала, как он обдумывает свои слова. Он наклонил голову в мою сторону.

— Ты не должна больше ничего говорить, — сказал он. — Мне жаль, что он причинил тебе боль, что забрал часть тебя.

Я смотрела на него секунду, ожидая, что он отодвинется, почувствует себя неловко и сменит тему. Но он сидел совершенно неподвижно, глядя на меня и ожидая, не скажу ли я ещё что-нибудь. И к своему удивлению, я обнаружила, что готова говорить дальше.

Я подтянула колени к груди.

— Знаешь, что хуже всего? Я провела почти год своей жизни в колонии для несовершеннолетних, потому что отказалась от любого медицинского обследования и никому не сказала, что он сделал. Наверное, я не хотела признавать, что это действительно произошло.

Он выпрямился, как будто его пронзило электрическим током.

— Они поместили тебя в исправительный центр? За что?

Я была почти уверена, что он представлял себе нечто гораздо худшее, чем "КДН" [6] "КДН" — колония для несовершеннолетних .

— Всё было не так уж плохо, Малачи. Я хочу сказать, это было отвратительно, и я должна была быть осторожной. Но я упрямая, и через несколько месяцев люди поняли это и оставили меня в покое.

Его руки дрожали, когда он прижимал их к бёдрам, словно делал всё возможное, чтобы удержать их там.

— Я не понимаю. Почему тебя держали в тюрьме, если он был тем, кто… кто…

— Это случилось в ночь, когда я пыталась покончить с собой. Казалось, что другого выхода нет. Он нашёл меня, пока не стало слишком поздно, и вернул меня обратно. Но я всё ещё была в той же ситуации, и я не могла больше этого выносить. Я просто немного… сорвалась. Я выбила из него всё дерьмо. Я сломала ему нос и челюсть. Из-за меня у него было сотрясение мозга. Я хотела убить его. Я могла бы убить его. Но я остановила себя. И Дэбби, моя приёмная мама, позвонила в полицию. Они, вероятно, дали бы мне гораздо меньший срок, если бы я рассказала им, что он сделал, но я не могла вынести этого разговора. Я… я и, правда, не могу поверить, что говорю об этом сейчас, с тобой.

Я прижалась лбом к коленям и накрыла голову руками. Мне следовало держать рот на замке? Будет ли он смотреть на меня иначе теперь, когда все его подозрения подтвердились?

Сломленная: так меня называла Анна. Но я не хотела быть ею. Я хотела, чтобы Малачи увидел меня целой. Не сломанной. Не используемой.

Очень осторожно он отстранил мои руки и приподнял мой подбородок пальцами. Он взял мою руку и бережно сжал в своей.

— Пожалуйста, не прячь от меня своё лицо, Лила.

У него было такое застенчивое, очаровательное выражение лица, что моё сердце пропустило удар.

Я заправила волосы за ухо и посмотрела на наши руки. Моя рука казалась маленькой и безвредной, зажатой меж его ладоней. Мне хотелось свернуться калачиком в этих руках, тёплых и покровительственных, и отдохнуть там несколько минут, часов или дней. Мне хотелось спрятаться вместе с ним, и я больше не хотела думать об этом. Я хотелось осуществить это. Я придвинулась ближе, зарываясь под его руку, пока она не оказалась у меня на плечах.

— Прости, — прошептала я. — Мне это нужно. Ты не против?

Он вздохнул и откинулся назад, положив мою голову себе на грудь.

— Нет, я не против.

Мы сидели молча, позволив нескольким эпизодам "Баффи" унести нас от наших забот. Он рассеянно поглаживал меня по волосам, наматывая их на пальцы и разглаживая их по моей спине. Я расслабилась в его объятиях, и он прижался щекой к моей макушке. Это было приятно. Лучше, чем хорошо. Естественно. Безопасно. Чисто, правильно и цельно… и совсем не так, как я ожидала, когда решила отправиться в ад.