Лариса Петровичева - Девушка без имени [litres]

– Уж поверьте, – улыбнулся он и продолжал уже серьезнее: – Алита, я слежу за вами после вашего вечера с принцем на набережной. Я знаю все о вас, о ваших трогательных отношениях с господином Лефевром, о том, что вы, возможно, одна из сильнейших ведьм за всю историю Сузы. А еще о том, что вы – и это с гарантией – будущая королева. Поверьте профессионалу.

– Вы сумасшедший, – выдохнула Алита, откинувшись на спинку стула.

Бингалар весело улыбнулся. Заглянул в кофейник и разочарованно вздохнул:

– Кофе кончился… Нет, дорогая, я не сумасшедший. За короткое время вы, злонамеренная ведьма со дна общества, сумели влюбить в себя всю страну. Вы красивы, молоды, умны, вы не брезгуете никем из тех, кто идет к вам за помощью, вы бесконечно добры, и вы ведьма. Знаете, сколько всего в Сузе ведьм и ведунов? Двадцать семь процентов населения! Не все, конечно, злонамеренные, но сама цифра впечатляет. Конечно, они захотят видеть на престоле одну из своих. Кому нужен этот Рекиген? Его лучший поступок – женитьба на вас, об этом говорят почти в открытую. И его величество совсем не против составить указ о престолонаследии в вашу пользу.

На мгновение Алите показалось, что она тонет – Бингалар вывалил на нее столько информации, что уцелеть не представлялось возможным. Алита вдруг с невыносимой, почти болезненной ясностью увидела этот крошечный подвальчик с маленькими столиками и догоревшими свечами, ухватила тонкий шлейф одеколона капитана, услышала, как по улице прошел первый омнибус, – сердце кольнуло тупой иголкой, и Алита сказала:

– Вы все-таки сумасшедший.

– Поймите меня правильно, – серьезно сказал Бингалар. – То, что вы согласились стучать на принца, было обычной проверкой на лояльность. Его величество уже стар, но возраст не отнял у него ума. И он прекрасно понимает, насколько быстро меняется жизнь, и знает, на кого надо делать ставку.

– На кого же?

Кельнерша принесла еще один кофейник, и Бингалар тотчас же налил себе еще одну чашку.

– Как на кого? – спросил он с самым невинным видом. – На свой народ, конечно. Видите ли, пройдет каких-то пятьдесят лет, и все эти короли, дворяне, сословия станут просто красивыми атрибутами, не принимающими сколь-нибудь важных решений. Жизнь меняется. Мир меняется. И Ахонсо понимает это лучше остальных. Народ вас любит, вы коронованная принцесса, так почему бы и не бросить народу такую лакомую косточку? Будь иначе, разве он позволил бы сыну жениться на девке из борделя? Сохрани Господи!

Ужас, который охватывал Алиту, вырос настолько, что она схватилась за край стола – просто для того, чтобы почувствовать хоть какую-то опору.

– Но зачем? – прошептала она.

Бингалар мечтательно прищурился.

– Его величество смотрит вперед. А впереди обязательно будут революции, восстания, бунты и кровь на улицах. Новый мир рождается, как и человек, в крови и дерьме. И Ахонсо просто хочет обезболить процесс. Сперва народная королева. Потом ряд знаковых реформ. Потом что-то еще, что сделают уже ваши дети и внуки, – Бингалар вынул из внутреннего кармана сюртука помятую сигару и отгрыз ее кончик. – Впрочем, давайте поговорим о более близких делах. Потому что ваш арест – это таки грандиозный скандал, и надо решить, как представить все так, чтобы вышел триумф.

Алита промолчала, прекрасно понимая, что в ее ситуации лучше послушать то, что скажет Бингалар. Он с удовольствием закурил – несмотря на непритязательный вид, его сигара обладала очень дорогим ароматом – и вопросительно посмотрел на Алиту.

– Итак, ваше высочество? Что будем делать? Если мы не придем к какому-то решению через полчаса, то я буду вынужден арестовать вашего сердечного друга за преступление против короны.

«Значит, действительно непростой капитан, – подумала Алита, – раз может арестовать директора департамента».

– Почему именно полчаса?

– Через полчаса в газетах должны выйти новости о вчерашних событиях, – объяснил Бингалар. – Милорд Лефевр, конечно, знаток своего дела, профессионал… И поверьте другому профессионалу, нет ничего хуже, когда такие люди слетают с катушек.

– Он не слетел с катушек, – сухо сказала Алита. – Он делал свою работу.

Бингалар кивнул.

– Да. Но почему он с такой жестокостью арестовал принцессу сузианского королевского дома, причем свою бывшую коллегу? Вдобавок, как вы сказали, он большой друг вашей семьи. Видит Господь, я думал, он вас застрелит.

Алита нахмурилась. Она не могла понять, куда ее подводит Бингалар, и это пугало.

– Послушайте, господин Бингалар, если вы…

Капитан брезгливо скривил губы.

– Мартин, – с нажимом сказал он. – Просто Мартин, ваше высочество. Итак?

– Я не знаю, – прошептала Алита, понимая, что сейчас расплачется. – Что вы предлагаете?

Бингалар одобрительно улыбнулся.

– Вы ведь понимаете, что ваша деятельность некоторым как кость в горле?

– Разумеется, – кивнула Алита, разобравшись, куда он клонит. – Старшие принцы увидели в Рекигене конкурента.

– Вот именно, ваше высочество. Вас – прекрасную жену, порядочную женщину – решили скомпрометировать. Конечно, вас не было на балу. Где вы были в это время?

Алита стала судорожно прикидывать, где могла провести вечер и ночь.

– Я ездила за город, в сиротский приют, – ответила она. – Он под моим покровительством. На обратном пути у меня сломался экипаж, и в столицу я приехала только утром.

Бингалар кивнул с таким видом, словно наелся чего-то сладкого.

– Совершенно верно, ваше высочество. Вы ведь и были в том приюте, только не вечером, а днем. С корабля на бал, верно? – Алита утвердительно качнула головой, и Бингалар продолжил: – А женщина, которую арестовали на балу, – это навка. Знаете, кто такие навки?

Алита беспомощно пожала плечами.

– Это морок, напускаемый на людей, – объяснил Бингалар, и в его взгляде промелькнуло что-то холодное, на мгновение сделав капитана затаившимся чудовищем. – Гибельный морок… Разумеется, милорд Лефевр не мог поступить иначе. Навку он, конечно, развоплотил, но и сам был ранен, поэтому комментарии прессе пока даст наша служба. А самое интересное – это то, что следы навки ведут в самые высокие круги сузианского общества, где многим не по нраву деятельность молодой принцессы и ее популярность в народе, – теперь Бингалар говорил так, словно диктовал статью журналисту. Алита слушала его и не знала, куда деть руки. Она очень редко чувствовала себя настолько слабой и беспомощной. Даже бесполезной.

– Я поняла, – сказала она. – Что теперь?

Бингалар неопределенно пожал плечами. Кельнерша встала со своего высокого стула за стойкой и, накинув на плечи пальто, покинула заведение. Должно быть, пошла передавать информацию в нужные руки.