Бронислава Вонсович - Плата за одиночество [litres]

Сложно было сказать, что именно меня задело – то, что не предлагали, или то, что Рудольф считает меня способной на торговлю чужими секретами. Да, я сирота, денег у меня совсем нет, но это не значит, что отсутствует гордость или порядочность.

– Я уверен, ты отказалась бы, – польстил мне Рудольф, правда, не знаю, насколько искренне.

– Ты меня слишком мало знаешь, – заметила я.

Тут как раз принесли заказанный нами ужин, и мы оба замолчали, отдавая дань еде. Я лично сегодня поняла, что гномскую кухню очень люблю, и, пожалуй, не отказалась бы прийти сюда еще раз и даже в той же компании. Блюда показались несколько непривычно острыми, но нас в приюте приправами не баловали, поэтому пока все, что я ела, имело для меня очень выразительный вкус.

– Чтобы понять, что ты за человек, – достаточно, – продолжил Рудольф. – Ты на такое не пойдешь. Судя по рассказам людей, близко знавших Марту, она тоже не согласилась бы торговать чужими секретами. Магичка она была не из сильных, но увидеть и понять, что делает инора Эберхардт, могла. Другое дело, что процесс от и до она ни разу не видела, так ведь?

– Откуда мне знать? – пожала я плечами. – Я тогда в магазине не работала. А меня саму инора Эберхардт только раз просила помочь. И крем, который я относила, доделывала без моего участия.

– Насколько я успел узнать, когда инора Эберхардт привлекала посторонних, она ингредиенты раскладывала по баночкам с номерами.

Я нехотя кивнула в подтверждение его слов – в тот единственный раз, что я помогала своей нанимательнице, узнать, что же я подавала, было совершенно невозможно. Более того, дозы были такими маленькими, что, наверное, захоти я отсыпать хоть самую малость, пришлось бы брать все, и в заготовку крема ничего бы не попало, а такое не могло пройти незамеченным.

– Но инора Эберхардт не учитывала, что в памяти все остается, – продолжил Рудольф, – и при желании маг-менталист это может вытащить.

– У квартирной хозяйки Марты было ментальное вмешательство, ты говорил, – вспомнила я.

– Да, – подтвердил он. – Слабое и едва уловимое ко времени, когда девушку начали искать. Если бы промедлили с поисками, то и не обнаружили бы ничего, там оставалась всего пара дней до полного исчезновения следов.

– Оно может и не быть связано с пропажей Марты, – заметила я.

– Может. Но эта инора – не та персона, на которую будет тратить время ментальный маг. Дама она небогатая, доход у нее есть только со сдачи комнаты. Не думаешь же ты, что менталисты ходят по рынкам и убеждают покупательниц в том, что подвонявшее мясо еще совсем свежее? Нет, я уверен, что вмешательство связано с пропажей Марты.

Его убежденность была сродни фанатизму, а вот я видела в его рассуждениях сразу несколько слабых мест, о которых тут же и сказала.

– Смотри, Рудольф. Менталист мог считать память Марты так, что она потом ничего не вспомнила бы, правильно? Зачем ему похищать или даже убивать девушку? Зачем внушать ложные воспоминания хозяйке? И как результат – зачем привлекать к себе лишнее внимание, если без этого менталист может обойтись?

– Если менталист сильный – да, – согласился Рудольф. – Но сильный менталист не будет охотиться за алхимическими рецептами. Ему и без того есть на чем зарабатывать деньги, и неплохие деньги. А вот слабый…

– Знаешь, Рудольф, я сейчас вижу одни бездоказательные предположения, – честно сказала я. – Они построены на разрозненных фактах в такое неустойчивое сооружение, что без разницы – вытащи сейчас одну детальку или вставь туда новую – все равно все рассыплется.

– Нужно же отталкиваться хоть от чего-то, – обиженно возразил он. – Считай это моей интуицией.

– И как твоя интуиция вписывает сюда убийство Сабины? – язвительно поинтересовалась я. – На ней же следы ментального воздействия отсутствовали?

– Почему?

Он удивленно на меня посмотрел, но ничего не добавил, напротив, замолчал и уставился в свою тарелку с таким мрачным видом, будто мясо там было как раз из того, завонявшегося, что впаривал на рынке маг-менталист. Очень было похоже, что сейчас он проговорился о том, чего мне знать не следовало, и очень об этом жалеет.

– Рудольф, я никому не расскажу, – сказала я. – Более того, ты мне ничего не говорил, я ничего не слышала.

Мои слова настроения ему не улучшили.

– Спасибо, – коротко ответил он. – Забыл я, что совсем не с тем разговариваю, извини.

– Значит, ты считаешь, что Сабина замешана в исчезновении Марты, а ее саму убрали, чтобы… Чтобы что? Зачем ее убрали?

– Здесь возможны варианты, – ответил Рудольф неохотно. – Возможно, она начала преступника шантажировать. Все же Аккерман была очень жадной и пыталась выжать все возможное из тех, кто ее окружал.

Против этого мне нечего было возразить. Деньги на квартиру она взяла у Петера, неизвестно, собиралась ли возвращать. С меня планировала брать двойную квартплату. Да и приметное платье сохранила лишь потому, что оно было очень дорогим. Деньги Сабина любила. Но могла ли я ее за это осуждать? Ведь два года назад она, так же как совсем недавно и я, вышла из приюта, ничего не имея, кроме той малости, что нам выдали. Разве можно на такое прожить? Даже для меня, с моими скромными запросами, первый месяц был бы очень тяжелым, не попади я в магазин иноры Эберхардт. А Сабина всегда мечтала о шикарной жизни, для нее это был мизер, не заслуживающий внимания.

– Или само ее существование мешало планам, – продолжил Рудольф.

– Но зачем убивать? Почему бы просто не подчистить память?

– Я думаю, преступник слабый менталист, – ответил он. – Подчистка памяти – работа ювелирная. Нужно одни воспоминания заменить другими, да так, чтобы они как собственные легли. Заставить инору видеть на месте посторонней девушки свою квартиросъемщицу – намного проще.

– Ты считаешь, что собирала вещи вместо Марты Сабина? – уточнила я.

– Ментальное вмешательство и платье в твоей квартире говорят в пользу этой версии, – невозмутимо ответил Рудольф.

– Но если Сабина собирала вещи Марты, тогда получается, что сама Марта была уже мертва?

– Получается, да, – коротко ответил Рудольф и опять уставился в тарелку.

А у меня совсем аппетит пропал. Если Сабина – сообщник убийцы и помогала ему прятать следы преступления, то по всему получается, что меня они собирались использовать, для этого и устраивали в магазин. Что не вышло с Мартой, то может получиться со мной. Я идеально подхожу на роль жертвы на их алтарь призрачной возможности обогатиться. Не получилось бы у меня считать память как нужно – ничего страшного, найдется другая дурочка, а эту даже искать никто не будет. Я не была для Сабины близкой подругой, да и не близкой – тоже, но это ее не оправдывало. Наверное, мне не дано понять людей, способных убить ради денег, отнять чужую жизнь ради кучки бездушного металла, пусть и очень большой кучки. А уж если учесть, что все это планировалось по отношению ко мне…