Оливия Штерн - Страж её сердца [litres]

– А вы в этом уверены, ваше величество? Откуда вам знать, что среди ваших подданных не родился случайно маг, а вы об этом ничего не знали? И теперь он скрывает свою магическую суть, потому что это его самое сильное оружие.

Крагх помолчал, хмуро глядя на Мариуса. И тот, чтобы уж окончательно озадачить владыку крагхов, добавил:

– Я пришел не только за своей женой. Я хочу понять, что связывает Пелену и Надзор, и если найду связь, то попытаюсь вновь объединить два мира.

Крагх вскинул черную бровь.

– Да ты точно не в себе, страж! Надо еще подумать, нужны ли мне внуки, рожденные от сумасшедшего. Впрочем, вот что я тебе скажу. Пока вы будете жить здесь, раз уж так все получилось. Тебе и карты в руки, страж. Я не буду сажать тебя на цепь. Если не уверен в безопасности Алайны, охраняй. Я не должен потерять и второго наследника.

– А что, был первый?

Лицо короля окаменело, и он сухо сказал:

– Да, у меня был сын, который исчез за Пеленой. Прекрасный крагх. Похож на меня оперением, только с синими перышками. Впрочем, Алайна вон вся синяя получилась.

Мариус устало прикрыл глаза. Все же разговоры вытягивали все силы. А перед мысленным взором – кабинет магистра, крагх на цепи, чем-то похожий на Алайну.

– Мне кажется, я видел вашего сына, – проговорил тихо, – и на тот момент, когда я его видел, он был жив.

И с трудом сообразил, что крагх сгреб его за плечи и, совершенно не заботясь о только-только начавшей затягиваться ране, как следует тряхнул.

– Где?! Где ты его видел?

– Пустите, – стало больно, уже не на шутку, – сдохну, никогда не узнаете.

Его швырнули обратно. Король наклонился близко-близко, к самому лицу.

– Где ты его видел?

– Он жив был, но в плену. У Магистра Надзора. – Мариус уже с трудом ворочал языком. Снова накатывала сонливость. – Если у меня получится убрать Пелену, думаю, с вашим наследником тоже все будет в порядке. Если, конечно, он до сих пор жив.

Крагх отступил на шаг, и Мариус из-под опущенных век заметил, что его буквально трясет.

– С чего ты взял, что это был Авельрон?

– Он подходит под ваше описание. У Магистра на цепи сидел крагх, у него были черные и синие перья. И он чем-то походил на Алайну. Другого обоснования у меня нет.

Король зарычал, его лицо сделалось похожим на оскаленную морду хищной кошки.

– Ваш Магистр будет умирать мучительно! Я буду обдирать его заживо и поливать соленой водой! Я сегодня же соберу отряд, и мы выдвинемся.

– Не надо, ваше величество. – Мариус вздохнул. – Если вы соберете отряд, что дальше? Все эти годы я был рядом с Магистром. В нем столько магии, что он ваш отряд размажет одним щелчком пальцев. Тут надо действовать как-то по-иному… Искать надо. И думать.

Крагх тяжело прошагал из угла в угол, затем остановился, внимательно посмотрел на Мариуса.

– Ты же страж. Значит, в тебе есть магия… Да что там, я ее видел на арене! Когда поднимешься на ноги, я покажу тебе книги в хранилище. Никто из наших так и не смог их распечатать. Возможно, получится у тебя и ты сможешь извлечь из них что-нибудь полезное…

Книги?

У них здесь остались книги, да еще и опечатанные магией?

От такой новости Мариус даже зажмурился от восторга. А что, если именно там и будут ответы на все его вопросы? И самое главное, он сможет найти уязвимое место Магистра, а заодно и Пелены?

– Мне все еще не верится, что ты хочешь провернуть это ради Алайны, – вдруг пробурчал король.

И Мариус едва не рассмеялся. А потом вовремя вспомнил про рану, про повязку, которая съехала от могучих объятий владыки крагхов, и ограничился усмешкой.

– Послушайте, ваше величество. Я не буду лукавить. Как-то так получилось, что я, всю жизнь ненавидевший крагхов, теперь хочу жить только с синей птичкой. Громкие слова о том, что без нее умру, опустим, потому что подобные слова в большинстве своем лживы. Но помимо этого, есть еще и здравый смысл, и мой друг, которого убили оттого, что он полез рыться не в тех архивах, в которых надобно, и Надзор, который кормил меня сказками всю мою сознательную жизнь. А еще есть Пелена, вобравшая в себя всю магию мира, есть земли крагхов, есть крагхи, которые почему-то не могут размножаться без людей. Слишком много всего, не находите? И мне кажется, будет логичным попытаться что-то изменить.

Договорив, Мариус прикрыл глаза. Столь длинная речь выпила последние силы. Организму срочно требовался сон – опять-таки для ускоренной регенерации. И, кажется, король это понял.

Он потоптался на месте, а потом молча вышел, аккуратно прикрыв дверь.

…Следующее пробуждение оказалось очень неприятным.

Мариус открыл глаза и увидел двух склонившихся над ним птичек. Одна из них была Алайной, а вот вторая совершенно не знакома. Треугольное белокожее личико, огромные глаза с кукольными ресницами и яркие изумрудные перышки, на голове украшенные золотыми заколками с блестящими камнями.

И эта изумрудная птица говорила Алайне:

– Если оклемается, сажай на цепь. Это он сейчас смирный, кто знает, что у него на уме. Сбежит еще.

– Здесь некуда бежать, – робко возразила Алайна и покраснела.

– Да ты посмотри на него, это же страж. Как бы тебе не навредил, моя девочка.

Изумрудная красавица поймала взгляд Мариуса и улыбнулась – нехорошо так, многообещающе.

– Он уже вставал? – спросила она у Алайны, ничуть не смущаясь, что предмет обсуждения находился тут же и пребывает в сознании.

– Нет, – тихо шепнула Алечка и опустила глаза, – он очень плох.

– Еще бы, – с непонятным удовлетворением прошелестела изумрудная птица. – Честно говоря, я вообще не понимаю, зачем он тебе понадобился. Пошли бы на рынок, выбрали бы… Несколько дней назад я там была, видела отличного, породистого блондина.

– Мне не нравятся блондины, – едва слышно прошептала Алайна.

Изумрудная еще раз окинула Мариуса пронизывающим холодным взглядом, не забывая при этом улыбаться Алайне.

– Ну и ладно. Может, и этот не плох. Если выживет.

А потом, как бы невзначай, походя, провела по обнаженной груди Мариуса костяшками пальцев. Он только зубами скрипнул, едва не заорав от неожиданной режущей боли под повязкой. Ему показалось, что эта яркая красавица запустила прямо ему в мышцы свои черные загнутые когти и отрывает пласт мышц. Он дернулся, вцепился в простыни, балансируя на грани обморока.

– Ну вот, рана открылась… – опечаленно произнесла изумрудная дрянь. – Боюсь, он не жилец.

На этом действительность схлопнулась, унося Мариуса в никуда.

Он приходил в себя долго и как-то тяжело, выдираясь из забытья, словно собирая самого себя по кусочкам, медленно выныривая из отвратительной холодной жижи. Вверх, к блеклому свету. А потом услышал, как рядом кто-то тихо плачет. И почувствовал, что в его руку вцепились тонкие горячие пальцы.