Оливия Штерн - Страж её сердца [litres]

– Светлейшая, – расплылся в улыбке, – сегодня солнце осветило мой день! Я счастлив встретить здесь наследницу повелителя. Выбирайте, выбирайте же все, что приглянулось. Пусть это будет моим подарком вернувшейся принцессе!

– Вот видите, я же говорила, – шепнула на ухо Арианна, – порадуйте себя, выберите что-нибудь интересное.

Алька в растерянности уставилась на украшения. На самом деле у нее почти не было опыта в выборе безделушек. Когда жила у матушки и отца, они не слишком много внимания уделяли украшениям. Ну, было у нее скромное колечко с ярким спектролитом. И еще брошка с жемчугом. А потом и вовсе стало не до того. Мариус вот кольцо подарил – она невольно погладила выпуклый раухтопаз, ей на миг даже показалось, что он потеплел под пальцами. Здесь же были груды медных, бронзовых и даже серебряных украшений, массивных, кованых, и они казались Альке слишком громоздкими, слишком яркими. Не привыкла она к таким, совсем не привыкла.

– Светлейшая, позвольте мне помочь вам сделать выбор, – сказал крагх.

Он раскопал свою гору сокровищ до самого низа и внезапно вынул из нее медальон на цепочке. Он был выполнен из черненого серебра, овальный, испещренный орнаментами.

– Смотрите, светлейшая, – торговец ловко нажал на скрытую пружинку, и медальон открылся, – видите, здесь есть место, чтобы хранить подарок возлюбленного.

– И что же я туда положу? – Алька невольно улыбнулась и взяла в руки украшение.

Медальон ей понравился. Осталось только придумать, что в нем хранить. Раньше она слышала, что в таких вещицах прячут записочки. Или тайно срезанный локон. Или высохшие лепестки подаренной когда-то розы. Или еще какую-нибудь романтическую чепуху.

– Раньше, – торжественно сказал крагх, – в таких медальонах было принято хранить яд. Если крагх-воин погибал, его жена зачастую предпочитала уйти вместе с ним.

– Ты пугаешь светлейшую, – оборвала его Арианна. – А вы меньше его слушайте, он любит рассказать что-нибудь этакое, от чего кровь в жилах стынет. Только совершенно глупая курица распрощается с жизнью, если умрет ее возлюбленный. Умная женщина сделает все, чтобы отомстить врагам.

Тут Алька подумала, что все равно возьмет медальон. Не для яда, конечно. Она посоветуется с Мариусом – а вдруг можно на него наложить заклятье? И тогда медальон наверняка принесет пользу.

– Я возьму его, – пробормотала она, – спасибо вам, спасибо. Отец обязательно пришлет вам деньги.

– Вы меня обижаете, светлейшая, – крагх поклонился, – какие деньги? Я счастлив, я буду рассказывать детям, как в счастливый день ко мне приходила принцесса. Я этот день навсегда запомню.

Алька, наверное, еще долго бы препиралась с продавцом, но Арианна потащила ее прочь, шепнув, что светлейшая просто не знает местных обычаев.

Они погуляли еще немного. Альке было тяжело оттого, что совсем не было солнца. Красный глаз в багровой дымке не в счет. От света лайтеров начала болеть голова, и она честно сказала Арианне, что хочет вернуться в свои покои.

Та пожала плечами, и они пошли, непринужденно болтая о том о сем.

А когда Алька вернулась к себе, она нашла Мариуса разлегшимся поперек кровати. Он выглядел уставшим, но довольным, и стоило Альке закрыть за собой дверь, как он неуловимым, текучим движением оказался рядом, сгреб ее в охапку и зарылся носом в перья на голове.

– Моя птичка. Моя.

– Ты что-то нашел?

Он развернул ее к себе, вглядывался в лицо, словно видел впервые.

– Да, нашел. Фредерик был прав, а я слепой идиот, который даже не пытался задавать вопросы. Мы все сможем изменить, Алайна. Мир может стать таким, каким был до Пелены.

Он прижал ее к себе, засунув руки под крылья и поглаживая по спине. Алька невольно запрокинула голову, всматриваясь в лицо стража, ставшее таким родным за столь короткий срок.

– Ты расскажешь?

Не говоря ни слова, он подтолкнул ее, заставляя пятиться. Алька споткнулась, и они оба упали на толстую перину, на кровать. В кофейных глазах Мариуса заплясали лукавые огоньки.

– Вот скажи, Алайна Ритц, что в тебе такого, что мне постоянно хочется тебя тискать? Даже в перьях, а?

И не дал ни подумать, ни ответить – впился в губы жадным поцелуем, словно хотел выпить ее дыхание. Придавил своим весом, вминая в простыни. И точно так же внезапно отстранился, уткнулся лицом в подушку. Почему остановился? Алька даже загрустила. Ведь она не против, давно уже…

– Мариус, – прошептала она, зарываясь пальцами в его коротко стриженные жесткие волосы.

И не знала, что сказать дальше. Он повернулся к ней, перекатился набок.

– Книги, что мы нашли, не что иное, как личные журналы Риверрона, – заговорил Мариус, и его лицо вновь обрело строгое, почти жесткое выражение. – Результаты исследования, которое он проводил уже после того, как появилась Пелена. Как ты понимаешь, Риверрон потратил не один год, выясняя, как такое могло случиться и что делать дальше, особенно учитывая, что сам он внезапно оброс перьями и отрастил крылья.

– Стал крагхом?

– Угу. Он и вся его армия. Вот так разом, все, стоило подняться Пелене. Дело было так, Алайна. Максимус и Риверрон на самом деле воевали, и Риверрон побеждал. Максимус тогда получил смертельную рану, и все бы закончилось благополучно, но Максимус оказался хитрым и очень умным сукиным сыном. Он совершенно не хотел умирать, а потому, понимая, что во время войны всякое может случиться, заранее припас для себя очень интересный артефакт, причем артефакт этот был таких размеров, каких себе никто и вообразить не мог. Видишь ли, милая, чтобы повернуть судьбу вспять, требуется невообразимое количество энергии. Максимус раскидал части артефакта по территориям, которые мы сейчас называем землями Порядка. Кстати, кое-что оказалось зарыто и в предместьях Роутона, о чем мне пытались сказать раньше. Ну и вот, у последней черты Максимус активировал свое тайное оружие. Артефакт сработал, вышвырнув Риверрона и его последователей куда подальше, стянул из земель вокруг всю магию, что там была, и сформировал Пелену. Образовался замкнутый мир, наши земли Порядка, и вся магическая энергия, что раньше циркулировала повсюду, стеклась в Пелену. Ну а поскольку артефакт был настроен на Максимуса, он стал центром, связывающим Пелену и земли Порядка, и так и застыл на перекрестье магических струн. Как муха в янтаре.

– А он знал, что так получится? – спросила Алька.

Мариус с сомнением качнул головой:

– Не думаю. Знаешь, Алайна, магия – это такая штука, когда не всегда возможно предугадать результат. Особенно если это результат сложного воздействия, которое не описывается простыми уравнениями.

– Он должен был убить себя, этот Максимус, – вырвалось у нее, – тогда все стало бы на свои места, правда?