Ольга Богатикова - Ведьмина деревня [СИ]

Гостья почти минуту задумчиво рассматривала своего внука.

— Так значит, собак Андрейка больше бояться не будет? — уточнила она.

— Кричать и прыгать на головы к окружающим при виде дворняжки не станет точно, — улыбнулась я. — Однако ему еще предстоит осознать, что с четвероногими можно дружить. Для этого его нужно познакомить с добрым спокойным псом. Такой как раз живет в соседнем с нами доме, вон в том — с зеленой крышей. Если хотите, мы можем договориться с его владельцем, чтобы он разрешил мальчику немного с ним поиграть.

— Это было бы очень хорошо, — кивнула Надежда Максимовна. — Ох… Ты не представляешь, Люда, какие Андрей истерики из-за собак устраивал! Я его куда угодно отведу, лишь бы он перестал их бояться.

— Страх может сконцентрироваться на чем-нибудь другом, — заметила ей. — На работающем перфораторе, отбойном молотке или каркающих воронах. Поэтому еще раз: обязательно обратитесь к психологу.

— А с соседом по поводу пса я поговорю, — добавила моя бабушка.

Надежда Максимовна кивнула, взяла внука за руку и, пообещав, что завтра передаст мне в качестве благодарности за работу пару литров свежего парного молока, отправилась домой. Такса не спеша поковыляла за ними — провожать.

— Бабуль, — задумчиво сказала я, глядя этой компании в след, — а разве оборотни могут принимать разные обличия? Я думала, что вторая ипостась у них фиксированная.

— Не совсем, — ответила бабушка. — Это биологический вид у них фиксированный — если кот, значит кот, если пес, значит, пес. А порода может меняться и быть разной.

Чудеса…

Ближе к вечеру небо над Волховским затянуло грязными серыми облаками. Было по-прежнему жарко, однако в воздухе повисла душная влажность, будто перед сильным ливнем.

Дождя, впрочем, так и не случилось, зато в какой-то момент в селе громко завыли собаки. Не оборотни, а обычные Шарики и Полканы. Страдали они в каждом дворе, да так горько и тоскливо, что становилось откровенно не по себе.

— Что-то случится, — задумчиво сказала бабушка, вслушавшись в собачьи песни.

— Думаешь? — недоверчиво откликнулась я. — Разве не могут они выть просто так? Или, скажем, из-за перемены погоды?

— Просто так, Люся, в мире ничего не случается, — покачала головой Валентина Петровна. — Да и погода у нас нормальная. Сердцем чую — быть беде.

Сердце бабулю не обмануло.

Едва мы сели ужинать, как дверь нашего дома распахнулось, и в кухню влетел бледный, как бумага, дядя Игнат.

— Валя, — его голос дрогнул. — Там Зине плохо. Умирает она, Валя.

Бабушка побледнела и мгновенно вскочила на ноги.

— Идем.

— Валя, — сосед замялся. — Сдается мне, что помогать там уже некому. Лечить ее бесполезно…

— Много ты понимаешь, — жестко оборвала бабуля. — Доктор нашелся! Люся, что сидишь? Поднимайся, пойдешь с нами.

Я не двинулась с места.

«Я скоро умру, Мила. Совсем скоро… Когда отходить буду, не вздумай в избу мою приходить…»

— Не пойду, ба, — пробормотала в ответ. — Семеновна сказала, что мне к ней нельзя.

— И то верно, — поддержал меня Игнат. — Не бери девчонку, Валь. Ты же знаешь, КАК умирают черные ведьмы.

— Знаю, — кивнула бабуля. — Потому-то и беру — говоруха там может очень пригодиться. А ты, Люся, не трусь. Тебе магию осваивать надо, а тут уж без боевого крещения никак. Поэтому хватит болтать. Зине сейчас очень наша помощь нужна.

Ну, раз нужна помощь…

Я нерешительно встала из-за стола. Бабушка тут же схватила меня за руку, и мы практически бегом выскочили на улицу.

— Мужиков позови, — на ходу велела она дяде Игнату. — И пусть топоры возьмут. Вдруг она правда при смерти?..

До дома бабы Зины мы добежали за несколько минут.

На подходе к ее избе у меня появилось сильное желание развернуться и броситься обратно, совсем как вчера, перед встречей с лесной навкой. И, как выяснилось, не напрасно.

Едва мы вошли во двор, как из открытого окна донесся громкий жуткий звук — то ли протяжный стон, то ли скулеж, то ли сдавленный звериный вой.

Бабушка решительно распахнула дверь, и мы с ней буквально ввалились в полутемные сени. Через несколько секунд вслед за нами в дом вошли дядя Игнат и Евгений Алексеевич — рыжий огневик-пожарный.

Баба Зина обнаружилась лежащей за ширмой на своей узкой кровати. Ее лицо было бледным и перекошенным, глаза бегали, пытаясь поймать фокус, а руки — раскинуты в стороны, как у сломанной куклы. Она хрипела, выла и визжала, подпрыгивая на кровати, будто кто-то дергал ее тело за веревочки.

— Тетя Валя, что это с ней? — чуть дрожащим голосом спросил огневик.

— Инсульт, — жестко констатировала бабушка. — Ты прав, Игнат, спасать тут некого. Почти все нейроциты мертвы, мозг восстановлению не подлежит.

— А разве инсульт таким бывает? — удивился Евгений, пытаясь перекричать воющую и бьющуюся в конвульсиях старуху.

— Нет, — взгляд бабушки тоже стал жестким. — Это бьется не Зина. Но помочь нужно ЕЙ, ребята.

Мужчины согласно кивнули.

— Люся, теперь сконцентрируйся и не зевай. Все готовы?

Лично я к тому, что произошло дальше, не успела подготовиться ни физически, ни морально.

Бабуля подошла к Семеновне ближе. А потом вдруг сделала пасс рукой — быстрый и точный, словно развязала невидимый узел. И начались жутики.

Тело Зинаиды Семеновны изогнулось дугой, и из него, как шампанское из бутылки, повалил густой черный дым. Впрочем, спустя долю секунды стало понятно, что никакой это на самом деле не дым, а сотни бестелесных существ, вроде того грязного облачка, мучившего жену дяди Игната.

Избу в тот же миг наполнил громкий противный треск, скрежет и писк, будто в воздухе очутились тысячи насекомых. При этом, во всей этой какофонии слышалась явная, торжествующая радость — жуткая, леденящая душу.

Я потрясенно наблюдала, как вопящие существа выходят из маленького человеческого тела и превращаются в единое черное облако. Наблюдала недолго, потому что это самое облако вдруг вытянулось наподобие длинных темных рукавов и потянулось ко мне.

Рыжий огневик мгновенно сформировал в руках сгусток пламени и метнул его в самую гущу отвратительной массы.

— Женя, не надо! — испуганно крикнула бабушка. — Дом сожжешь!

Она оказалась права — огненный ком прошил облако насквозь и шлепнулся на пол. Деревянные половицы тут же занялись ярким пламенем, но бабуля быстро сбила его одеялом, лежавшим в ногах Зинаиды Семеновны.

Это происшествие, впрочем, на настрой черного облака никак не повлияло.

Меня же тянущиеся «руки» вдруг разозлили.

— Прочь! — хрипло крикнула я. — Уходи! Не смей меня трогать!

Рукава замешкались, будто наткнувшись на невидимое препятствие, а потом потянулись к дяде Игнату. Оборотень тут же выпустил из пальцев длинные когти и ловким движением полоснул ими по «руке».