Ольга Богатикова - В темном-темном лесу [СИ]

— Нагулялась, Афанасьевна? — добродушно поинтересовался он. — Заходи. Я уж и самовар поставил.

Пока Пафнутий суетился возле печи, разогревая мне на ужин гречневую кашу, я отправилась в свою комнатку, чтобы переодеться. Иномирное васильковое платье и белые босоножки на тонком каблучке отправились в сундук, а вместо них я неторопливо облачилась в другую, более привычную здесь одежду — длинную рубашку с тонкой красной вышивкой по рукавам и плотную однотонную паневу с витым гашником.

— Пафнуша, кто-нибудь приходил, пока меня не было?

— Устинья забегала, — откликнулся мохнатый помощник. — А больше никто.

Я расчесала волосы и по привычке быстро заплела их в две толстые косы, которые затем уложила вокруг головы. Вроде все. Если на порог явятся поздние гости, шокировать их своим внешним видом я уже не должна.

— Ну где ты там? — недовольно крикнул Пафнутий. — Каша опять остынет.

Сунула ноги в домашние войлочные тапки и поспешила за стол.

— Что Устя хотела? — спросила у кота, накладывая себе в тарелку из большого чугунного горшка ароматной гречки. — Сказала?

— Нет, — качнул тот большой усатой мордой. — Но догадаться немудрено — поболтать, небось, да посплетничать. Эта лесавка к тебе за другим не ходит.

Я пожала плечами.

— Еще павлиниха прилетала, — продолжил Пафнутий

— Жар-птица что ли?

— Она, проклятая. Опять от Берендея утекла. Так я ее поймал и лешему передал, чтоб, значит, владельцу вернуть.

— Много перьев из ее хвоста выдернул? — хитро поинтересовалась я.

— Три, — довольно ответил кот. — А что, Афанасьевна? С нее не убудет, она себе новые отрастит. А мы свечи да масло сэкономим.

Запасливый мой. Наверняка нарочно пшеницу на поляне рассыпал — поджидал, когда жар-птица снова на волю вырвется и в лес прилетит.

— Ты-то как погуляла? Без происшествий?

— Почти, — улыбнулась я. — Сходила в кино, погуляла в парке. Девочкам сладости купила…

— Кофе тоже девочкам?

— Нет, кофе для меня. И не надо делать такую зверскую морду. Да, я его люблю, поэтому покупаю и пью. Некоторые, между прочим, у забора валериану выращивают, а я, заметь, делаю вид, что этого не вижу.

— Валериана комаров отпугивает, — насупился Пафнутий.

Комаров, ага. В лесу-то.

— А когда я собралась идти домой, ко мне подошел знакомиться один интересный мужчина, — продолжила я.

— Что за мужчина?

— Местный, Дмитрием зовут. Проводил до автобусной остановки, предложил встретиться еще.

— Надеюсь, ты послала его куда подальше?

— Зачем? Он приятный, вежливый, очень симпатичный. К тому же, не факт, что мы с ним в принципе увидимся снова. Когда-то я опять на Землю отправлюсь?

— Лика, ты замужем.

— Фактически это не так.

— И что? По закону ты принадлежишь своему мужу.

— Не надо про мужа, — поморщилась я. — Думаешь, он без меня монашескую жизнь ведет? На девок не смотрит и спит в холодной постели? Это я в лесу живу да комаров кормлю, а у него все удовольствия под боком. Мне, может, тоже иногда хочется себя красивой и желанной чувствовать.

— То, что ты красивая, и в зеркале прекрасно видно. Вон волосы какие густые и блестящие, ресницы пушистые и фигурка точеная. Это в твоем-то возрасте!

— Ну спасибо. Откомплементил так откомплементил.

— А желанной ты себя каждый день чувствуешь. Тебя тут все желают — и лесавки, и водяницы, и оборотни, и туристы и путники. Не дом, а проходной двор. Вон, смотри, еще один такой желающий топает.

Я повернулась к окну и увидела в темноте человеческий силуэт, который уверенно шел на свет от окон моей избушки.

— Ходят и ходят, — проворчал Пафнутий. — Поужинать спокойно не дадут. Может мимо пройдет?..

Но гость мимо не прошел. Наоборот, приблизился к дому и нерешительно остановился у крыльца. При ближайшем рассмотрении он оказался молодым рыжеволосым парнем. Судя по босым ногам и простой одежде, родом парень был из деревни, а судя по слою пыли на штанах и несвежему виду рубахи, проделал долгий путь.

Постояв пару мгновений у крыльца, визитер поднялся по его ступенькам и осторожно постучал в дверь.

— Пойду баню, что ли, истоплю, — со вздохом сказал Пафнутий.

— Зачем?

— Ты его видела? Он же грязный, как соседская кикимора. А ты ведь его, небось, за стол пригласишь и ночевать оставишь.

— Оставлю, конечно.

— Вот! Не хватало еще чтобы он мебель запачкал и на полу наследил.

С этими словами кот юркнул в окно, а я пошла открывать дверь.

При виде меня, в глазах парня мелькнуло облегчение, а на губах появилась улыбка.

— Здорова будь, хозяюшка, — приветливо сказал гость. — Пусти странника отдохнуть.

— А ты кто таков будешь, добрый молодец? — спросила я, одновременно рассматривая его магическим зрением.

Собственно, можно было и не спрашивать. Обычный юноша, на магию нет и намека, на злые помыслы — тоже.

— Никитка я, — ответил парень. — Плотников сын. Из Речевки.

— Ну проходи Никитка из Речевки.

Я посторонилась, пропуская его в дом.

— Как вас величать, хозяюшка?

— Гликерией Афанасьевной.

Мы прошли через сени и вместе вошли в горницу. При виде стоявшего на столе чугунка с кашей глаза гостя заблестели, как звезды.

— Голоден ты, Никитка?

— Голоден, Гликерия Афанасьевна. С утра маковой росинки во рту не было, весь день по лесу плутал.

— Тогда садись за стол и угощайся.

Парень тут же уселся на табурет и принялся орудовать ложкой. Он ел так, будто его молодой организм голодал не день, а целую неделю. Поэтому совсем скоро в горшке стало пусто и чисто.

— Как же ты оказался в этом лесу? — спросила я, наливая гостю кружку с горячим травяным чаем. — Люди сюда просто так не ходят.

— Так и я не ради забавы пришел, — вздохнул парень. — Мне, хозяюшка, волшебное зеркальце нужно.

— Волшебное? — удивилась я. — А зачем?

— Марфуше подарить, дочке старосты нашего.

— А ей оно для чего?

Парень вздохнул снова.

— Чтоб на красу свою вечно любоваться. Я, Гликерия Афанасьевна, дюже крепко Марфушу люблю. Хороша она, как цветочек весенний. Ухажеров вокруг нее полчища, сваты каждый месяц приезжают. А Марфуша фыркает и всем дает от ворот поворот. Говорит, замуж только за того пойдет, кто ей особенный подарок преподнесёт — зеркальце чудесное, в котором бы она всегда была такой, какая есть — молодой и прекрасной.

— Никита, — мягко сказала я. — А как Марфа относится конкретно к тебе? Люб ли ты ей?

— Куда там! — махнул рукой парень. — Я ж плотник, плотников сын. Да и рожей не шибко уродился. Марфуша меня в упор не замечает. Я потому и подумал: достану зеркальце, тогда-то она меня и заметит, и полюбит.

Да… Давно у меня не было таких безмозглых гостей. Вот что делает с людьми отсутствие образования!