Мари Ардмир - Отборная гадина, или Вы нужны нам, Лилли

— Герцог Каволлада, ваша внучка провалилась на втором туре слета и вернулась домой! Наги бинтуют раны после встречи с ней. Принц беспробудно спит под действием ее состава. Советник и главнокомандующий по ее совету намерены перецеловать всех дам дворца!

— Отзовик. Маленькая гадость. Когда же ты заткнешься?

— Когда-нибудь потом.

Надо же, он еще и ехидничает, стервец.

— Опять вы? — удивился вышедший на лестницу здоровяк. Стремительно сорванный белый фартук еще цеплялся за темную форму вампира, а выглядывающая из кармана поварешка выдавала владельца с головой.

Ни обдумать свои наблюдения, ни ответить на вопрос мне не дали, отзовик снова подал голос:

— Холодная, голодная, в чужом пиджаке, без денег на проезд, без права на побег. Памогит-тя!

Убила бы, действительно убила бы, но гаденыш прав. Уходить не имеет смысла.

— Опять я, — подтвердила сухо и подняла на вампира заискивающий взгляд. — Спросите у герцога, могу ли я остаться здесь до вечера? Меня вскоре хватятся и обратно заберут.

Я просчиталась.

Меня не хватились ни через час, ни через два, когда вампир вошел в кабинет и позвал нас с лордом обедать, как ни странно, в кухню. Но и после обеда никто не вспомнил обо мне, а бывший советник опять забыл. Так что за ужином я подверглась тем же вопросам, что и за обедом: «Кто я?», «Откуда?», «Давно ли работаю на Соро?» и «Долго ли еще пробуду в гостях?» А отзовик сидящий на жердочке возле очага, отвечал вместо меня: «Ваша внучка Лиллиан Каволлада», «Из главного королевского дворца», «Меньше месяца, хотя кажется — годы», и добавил вдруг неожиданно невероятное: «Советник Волль обещал ей отпуск на сутки и один лишний час. Она хотела на два, но два слишком много».

Услышав это, дрогнула. А ведь точно, советник обещал. И, видимо, зря я все это время вспоминала стеклянные глаза принца и ругала спящего под иллюзией Соро. Но если я сама забыла, то как отзовик вспомнил за меня?

— Он читает мысли? — решилась спросить после долгих раздумий.

Каволлада был не особо разговорчив, вопросами сыпал от души, а отвечать не стремился. Вот и сейчас, держа в одной руке вилку, а во второй перо, он озвучил лишь одно слово:

— Воспоминания.

— Как интересно, — заметила я и подвинула тарелку с мясом, чтобы лорду было проще разрисовывать завитушками скатерть. Прихваченные из кабинета листы он уже извел, взялся за оставшиеся белые поверхности. — Хороший отзовик.

— Хорошая девочка, — отозвалась птица, пристально вглядываясь в меня, — Измененного отравила, жену барса спасла.

Стало ясно: еще минута промедления, и эта пакость залезет любопытным клювом в мое детство, во времена юности и Подземелья или в недавние мысли о том, что Волль не хотел меня отпускать на оглашение результатов тура. И в то же время провел по всем темным коридорам дворца, словно не обществом моим наслаждался, а лазутчика-невидимку искал.

Так что я поспешно закончила трапезу, натянула на плечи теплый воллевский пиджак и указала в сторону окна:

— Пойду перед поездкой прогуляюсь, свежим воздухом подышу, посмотрю на светляков… Они у вас так странно парами летают, — заметила, понаблюдав за голубыми огоньками по ту сторону цветного стекла.

— Что-что? — удивился лорд и даже рисовать перестал.

— Пойдет вязнуть в топи, дышать разъедающим легкие туманом и отбиваться от мелких кровососов с фосфоресцирующими глазами, — по-своему разъяснил мои слова отзовик. — Если выживет, попросит доставить себя домой, — после запинки добавил он.

— А-а-а… так это не светлячки? — протянула я оторопело.

— Нет, — ответил Каволлада.

— Но если хочешь и их потравить… то есть покормить, — отозвалась металлическая зараза, — мы будем только «за». В последний раз их подкармливала дочь милорда. Жаль, не всю себя отдала.

— У меня еще и дочь была? — удивился советник, вновь принимаясь рисовать.

— Была. Давно. Из-за нее вы и не помните ничего.

И вот на этой без преуменьшения интригующей новости наше общение прервал здоровяк. Вампир был немного помят и основательно запылен. Обведя всех строгим взглядом, он хмуро сообщил:

— Комнату я освободил, пыль вытер, кровать застелил. Подача воды в уборную под вопросом. Предлагаю в коридорную комнату расчистить путь. Что скажете?

— Давай хоть туда, — ответил отзовик. — Только сундуки укрепи. Если внучку милорда во время хождений прибьет, Волль тебе голову оторвет.

Здоровяк хмыкнул и удалился укреплять сундуки. Бывший советник перевел заинтересованный взгляд со своих каракуль на меня. Долго смотрел, а затем все-таки решился спросить:

— Грефран Волль?

— Нет, — ответила я, мысленно просчитывая, чем бы заткнуть летуна. Поварешкой или салфеткой в виде кляпа?

— Да! — заверила птица и аккуратно по жердочке отступила от меня.

— Хорошо, ему давно пора остепениться и отогреться близ домашнего очага и жены, — порадовался Каволлада.

— Это вряд ли, — сказала я и схватилась за поварешку, — первым делом я агент…

— У которой муж есть, а мужчины нет!

— Ах ты… — Отзовик лихо увернулся от орудия затыкания и стрелой вылетел из кухни. — Скотина!

— Сделан по образу и подобию совы! — прозвучало в ответ, и дом лорда вновь погрузился в тишину.

Ночь в пятнадцатом герцогстве оказалась промозглой. В моей спальне растопили старинный камин, закрыли окна плотными шторами и постелили теплые шкуры на пол. Вампир сказал, чтобы я ноги не обморозила, отзовик сказал, чтобы полы не мыть. Мол, клыкастый помощник лорда и так с сундуками намаялся, нет сил полы тряпкой натирать. Я не спорила и не просила о большем. Пройдясь от кухни до коридорной уборной, оценила массивность сундуков, высившихся вдоль прохода, и посочувствовала помощнику лорда. А после мне хватило одного взгляда на стены спальни, чтобы понять — сундуками комната была забита до потолка, под которым имелся небольшой участок выцветшей росписи.

Вот на этот участок я и смотрела, лежа в ожидании сна. А сон не шел.

Дерзкий отзовик одной фразой вернул меня в прошлое, в объятия Ирдаса Ги, что стал центром моей жизни. Жаль, центром его жизни была работа. Мне стоило догадаться об этом, когда он признался, сколько золота заработал на раскрытых делах, стал с упоением рассказывать о сложнейших расследованиях и о том, как он неделями без перерыва шел по затертым следам преступлений. Будучи с детства увлеченной ядами, экстремалкой, неоднократно ставившей пробу на себе, я уверилась — он такой же мастер дела. И представить не могла, что под личиной семьянина скрывается запойный трудоголик, не щадящий себя.