Дана Арнаутова - Хранитель равновесия. Проклятая невеста [СИ]

— Госпожа, помилуйте, — зачастила Иргана, стоило им остаться вдвоем. — Не заставляйте меня выйти за него. Он хороший, правда! Только не хочу я его! Не хочу…

— А вдовца за шестьдесят лет хочешь? — устало спросила Наргис. — Который в тебе даже не тебя видит, а покойную жену. Дурочка, опомнись!

— Ну и пусть! — выпалила вдруг Иргана, выпрямившись. — Пусть немолодой! Зато у него в доме я хозяйкой буду, а не служанкой! Ой, госпожа, не сердитесь, вы добрая, каждый день за вас богов молю, а только своего счастья тоже хочется. Чтобы дом — полная чаша, чтобы сад с прудом, как у высокорожденных. А вечером шаль накинуть и по улице пройти… Да каждый день новую, чтобы соседки обзавидовались. Вам, госпожа, не понять, а я, когда сиротский кусок слезами поливала, каждую ночь об этом мечтала…

Ее глаза светились не жадностью, для этого Наргис могла бы найти нужные слова, хлесткие, как удар плети. В них стояло чистое незамутненное блаженство и осознание, что вот-вот мечта станет явью.

— Да чем тебе с Маруди не счастье? — не сдержалась Наргис, невольно повысив голос. — И, между прочим, гадалка Минри просила тебе передать, что счастье за золото не купишь! Вот я теперь понимаю, о чем она говорила! Иргана! Дался тебе этот сад с прудом и лавки на базаре! Маруди для тебя все сделает! И шалей ворох накупит, и пруд выкопает. Он же не нищий, а джандар на службе благородного рода! Хочешь, я вам сама этот пруд несчастный на свадьбу подарю, а Маруди уже на дом с садом накопил!

Наргис твердо решила, что если и не успел накопить — она поможет! Конечно, глупо джандару, чье дело — охранять хозяев и усадьбу, заводить дом в городе, если можно просто занять с молодой женой часть этой самой усадьбы. Здесь места — десяток семей можно разместить! Но хочется Иргане быть хозяйкой в собственном доме — пусть, ее тоже можно понять. Только не сделала бы глупости…

— Нет, госпожа, — покачала Иргана головой. — Уж простите, а я решила. Отпустите меня за господина ир-Хасима, век буду за вас богов молить. А если нет — сама к нему уйду, что уж… Все равно мне гадалка счастье обещала! Дом, деток и мужа любящего!

— Дура! — выдохнула Наргис и выскочила из комнаты.

Маруди, привалившийся к стене, все понял по ее лицу. И не успела Наргис что-то объяснить, сказать, утешить, как джандар низко, с великой почтительностью поклонился ей и ушел, ступая по коридору осторожно, словно шел босыми ногами по колючкам или боялся расплескать то, что нес в себе.

«Как же глупо, — простонала про себя Наргис. — Прошу вас, благие боги, пусть окажется, что я ошиблась, пусть этот брак все-таки будет счастливым. Понимаю, что не могут все быть счастливы, но лучше пусть разобьется сердце у одного человека, чем у троих сразу. А там, может, и Маруди найдет свою настоящую судьбу…»

Но боги молчали, и только дурная птица за окном, выходящим в сад, заливалась так счастливо и беспечно, словно в мире больше не осталось ничего плохого.

— Да чтоб его шакалы сожрали! А душу демоны утащили в самую глубокую преисподнюю!

Обладай проклятья Халида свойством исполняться, Разифу Черному пришлось бы худо… В обычной темноте Зеринге видел неплохо, но мрак подземного коридора был густым, словно чернила. А предусмотрительно прихваченная лампа гасла каждые несколько мгновений, что Раэн объяснил чарами, наложенными на коридор.

— Сын шелудивого кобеля и безносой шлюхи, рожденный на помойке! Кому придет в голову жить под землей? — выдохнул Халид.

— Тому, кто ценит безопасность и одиночество, — пояснил Раэн, останавливаясь и терпеливо поджидая. — Разиф очень редко выходит наверх, и собеседники ему тоже не нужны. А тот, кто приходит по делу, готов пройти через что угодно, не только через этот коридор. Осторожно, яма!

— Угу… О, проклятье!

Раэн щелкнул пальцами. Маленький шарик света сорвался с его руки и повис в воздухе, озаряя темноту ровным сильным сиянием. Халид выбрался из глубокой трещины, в которую провалился по колено, и оттряхнул испачканные в глине штаны.

— Ты что, раньше не мог это сделать? — возмутился он, озираясь вокруг.

— А мне нравилось, как ты ругаешься, — ехидно ухмыльнулся Раэн. — К тому же не было необходимости. До этого места дорога почти ровная, а теперь пойдут сюрпризы вроде ям с жидким дерьмом и куч разложившихся крысиных трупов. Разиф так сбивает лишнюю спесь со своих гостей.

Он сделал замысловатый жест, и со штанов и сапог Халида исчезли малейшие следы грязи.

— Тогда он сумасшедший даже для колдуна. За тобой вроде такого не водится… — буркнул Зеринге.

— Я — сильный маг, — пожал плечами Раэн. — Поэтому слежу за тем, что происходит с моим рассудком. Безумие, оно как дикий конь, сможешь с ним совладать — обгонит породистого скакуна. Не удержишься — скинет.

— А потом еще и копытами…

— Точно. Случалось объезжать дичков?

— Чем только я ни занимался, — усмехнулся Халид, аккуратно огибая очередное препятствие — обещанную груду сгнивших крысиных тушек. — Далеко еще?

— Уже пришли.

Чародей забарабанил кулаками в дверь, как-то незаметно вынырнувшую прямо перед ним. Потом несколько раз пнул ее. За дверью что-то лязгнуло, и в стене рядом открылось маленькое окошко.

— Господин Разиф сегодня никого не ждет, — сообщил скрипучий голос.

— Значит, обрадуется приятной неожиданности. Открывай!

Окошко снова лязгнуло, наглухо закрываясь. Раэн, пожав плечами, подошел к двери, коснулся ее ладонью, а потом сделал неуловимое движение кистью. Толстую доску железного дерева вынесло, будто тараном, она отлетела на пару шагов, едва не размазав сгорбленную фигурку, метнувшуюся куда-то вбок.

— Вот что бывает, когда дверь открывается внутрь, — безмятежно сообщил чародей, переступая порог и жестом приглашая Халида. — Раз уж привратник исчез, придется самому вспомнить дорогу. Ну что ты, Зеринге?

Халид ошеломленно озирался вокруг. За дверью оказался совершенно другой мир, ничего общего не имевший с грязным вонючим подземельем, которое они преодолели.

Пол небольшой комнаты покрывал ковер с ворсом длиной в пол-ладони, нога утопала в нем по щиколотку, скрываясь в мягчайшей шерсти, как в траве. Стены обтягивала затканная золотом парча, на ней виднелись вышитые бисером и драгоценными камнями сказочные птицы. С потолка на золотых цепях свешивались хрустальные светильники, с пола навстречу им стремились изящные эмалевые вазы.

Комната сияла блеском драгоценностей, благоухала переливами сладких цветочных ароматов, завораживала игрой красок и форм. Даже дверь, с которой так бесцеремонно обошелся Раэн, изнутри была инкрустирована золотой филигранью с эмалевыми вставками и могла послужить украшением шахского дворца…