Полина Гриневич - Портрет девушки в черном цвете

Кира решила, что можно поулыбаться в ответ. Действительно, никто же не пострадал. Интересно только, как “девочка” хотела вмешаться в жизнь ведьмы. Тут ее посетила неожиданная мысль: “Интересно, а она замужем?”. Кира окинула собеседницу любопытным взглядом. “Надеюсь, она все-таки не умеет читать мысли?”. По лицу Фреды словно пробежала тень.

— Ты поняла, что иногда приходится обращаться за помощью к участницам нашего круга. Обычно это бывает редко и никакая магия при этом не требуется. Сама понимаешь, у женщин случаются разные жизненные ситуации. И каждая из нас всегда может рассчитывать на помощь. Где бы она не оказалась. И ты тоже можешь на это рассчитывать. Ты особенно, потому-что твоя роль в нашем сообществе особенно высока. Но об этом немножко позже.

Кира допила остаток остывшего кофе и вновь взяла в руки фужер с вином. “А вот это уже интересно, значит я не просто “девушка”. Она погладила пальцами острые грани стекла на дорогом фужере.”Любопытно, здесь всем подают вино в хрустале?”. Надо было хотя бы прощупать почву. Вообще же, ей уже начинало нравиться все происходящее. Возможность почувствовать себя необыкновенной, особенной, к этому стремится каждая! А возможности? Нужно узнать от нее побольше. Кира наконец решилась:

— Эти цвета…

— Нет — нет. Завтра тебе все объяснят наставницы. А я уже пойду. Увидимся завтра утром!

Фредерика встала.

— Но подождите! Там ведь говорили о трех цветах! А…

Фреда, опять опустилась в кресло и не меняя доброжелательного выражения лица перебила Киру, не дав ей договорить.

— Конечно три цвета это огромная редкость. Впрочем, даже два цвета, как у меня редкость. Но ты должна понимать, цвета — условность! Кроме зеленого, но об этом — завтра! Я пойду, а ты можешь оставаться здесь. Скоро ужин. А в том здании библиотека и можно видео посмотреть.

Кира осталась сидеть. Она кружила фужер в пальцах. Что-то во всем этом не складывалось. И наверно хорошо что она ничего пока не сказала про черный цвет.

— Эти дуры просто ничего не понимают! И не знают!

Голос внезапно прозвучавший непонятно где, заставил вздрогнуть. Опять она! Может это можно прекратить? Кира со страхом ожидала ответа на свои странные мысли. К счастью, никакого продолжения не последовало. Она уняла дрожь в руках, допила вино и пошла в библиотеку.

1939 год. Белоруссия

— Мама! Вы слышали! Пан Халевский повесился! Ну, тот, что из осадников,

Малгожата подняла голову от книги. Дочь, забежавшая в комнату, словно сама была готова разрыдаться. Видно было, что она в ужасе.

— Пан Гжегож?

Честно говоря она недолюбливала ветерана — легионера. Приехавший из Малопольски офицер получил большой кусок земли и с некоторых пор старался показать себя самым главным во всем повяте. Он все свободное время пытался найти недовольных среди местного населения, требовал изменить программу в школах. Некоторые из местных поляков его сторонились, некоторые горячо поддерживали. И вот теперь такое…

— Мама! Ханя говорит — как только по радио сказали, что большевики перешли границу, так он сразу пошел в амбар и повесился.

Это было намного, намного важнее. Одно дело — война с Германией, от которой она, конечно, не ждала ничего хорошего, но, имея немецкие корни и отдаленных, но все-таки родственников, не очень боялась. Да и бизнес-контакты мужа позволяли чувствовать себя относительно спокойно. А другое дело большевики, от которых шляхтичам ждать хорошего не стоило.

— Илона, ты немедленно поедешь в Вильно, в свой университет.

— Но мама! Вы же сами говорили, что сейчас ездить опасно! Война! А папа?

— Да, опасно. Но еще опаснее оставаться здесь. Папа все равно в Варшаве и сюда вернуться не сможет. А мы поедем в Вильно.

— Мама, Вы поедете со мной? В Вильно? Прямо сейчас?

— Да, срочно идем собираться. Нас там никто не знает. Расскажи-ка мне еще раз об этом твоем Влодзимеже. Он тоже учится на медицинском? А сам из Гродно?

Через два часа они выехали из имения в сторону железнодорожной станции. Осень уже заявляла свои права и по небу бежали серые тучи. Перед глазами Илоны до сих пор стоял сцена с рыдающей над телом мужа пани Халевской. Она начинала понимать, что такое война.

В эту ночь Кире, к счастью, ничего не снилось. Может быть сказалось выпитое вино, а может общая усталость последних дней, но вечером она, как провалилась во тьму сна, так и очнулась уже утром. Вчера, после разговора с Фредерикой она хотела посмотреть какое-то кино, но ее внимание привлек огромный выбор исторических книг на польском языке в библиотеке. Она знала, что корни ее семьи происходят из той части Белоруссии, которая когда-то, до войны, входила в состав Польши. И среди ее предков были дворяне. Бабушка когда-то рассказывала ей о них, но все уже почти забылось, кроме красивой фамилии — Княжевичи. И сейчас, глядя на эти книжки в старых переплетах, она испытала необычайное возбуждение. Порывшись на полках, она обнаружила необыкновенную книгу: “История дворянских родов Великого княжества Литовского”. И фамилию Княжевичи она там нашла. Книга была издана в межвоенный период и написана тяжелым языком, но девушке удалось разобрать все, что она хотела. К сожалению, уловить прямую связь с собой ей не удалось. Последняя информация была о начале двадцатых годов двадцатого столетия. Но она нашла другое. Еще более необычное. Практически фантастическое. Запись с середины девятнадцатого века — Эмма-Мария Княжевич (урожденная Шварцберг). Это же название замка, в котором они с Олей были на экскурсии! Там, где была эта необыкновенная картина и барон! Смешно, если все это действительно правда, то девчонки, называвшие ее за спиной — баронесса, были недалеки от истины. Только вот как узнать про Княжевичей поподробнее. Это было так сказочно интересно и необычно. И шляхтянка и баронесса! Все словно в романе. Впрочем, все что с ней происходило, напоминало роман фэнтези. Кира готова была поверить всему.

Девушка встала и пошла умываться. Она только успела подумать, что первый раз ее здесь не будят, как в дверь неуверенно постучали. Затем дверь приоткрылась и Кира увидела, как в комнату вошла неизвестная девушка. Она неуверенно улыбнулась и обратилась к ней на польском.

— Извините. Меня зовут Уршула. Пани Анна попросила меня проводить Пани на завтрак, а потом к ней.

Она еще раз мило улыбнулась, поправила выбившуюся прядь длинных белокурых волос и переспросила:

— Пани меня понимает? Мне сказали, что Пани хорошо говорит по польски.

Кира оглядела девушку. “Какое милое создание!”. Та замечательно выглядела даже без косметики и в этом противном платье. Может, не настолько противном, какпросто опротивевшем. Ходить три дня в одном платье! О чем они тут думают! Но полька в этом конечно не виновата. И приятно будет с ней поговорить по польски!