Екатерина Федорова - Жена Берсерка

Харальд едва заметно кивнул. Ощутил, как подрагивает голова, словно у дряхлого старца. Подумал зло — и сколько это продлиться?

Он покрутил головой, разминая шею. Заодно разглядел на озере темную конскую тушу. Спросил:

— Этот тот жеребец, на которого вы посадили Сванхильд? Кстати, почему он понес?

Свальд, тоже уставившись на тушу, нахмурился.

— Там все странно вышло. Я в то мгновенье на тебя смотрел — боялся, что ты вскочишь и снова начнешь душить дротнинг. Остальные, хоть и смотрели, как ее на коня сажали, но ничего подозрительного не заметили. Жеребец под ней ни с того ни с сего вдруг встал на дыбы, вылетел на озеро… а там упал и не поднялся. Я тушу уже осмотрел. Думал, нарежем мяса… так вот, у коня грудь с правой стороны обуглена. Словно по ней прошлись головешкой. Я подумал — и решил эту тушу не трогать. Мало ли что. К тому же припасов и так достаточно.

А Харальду вдруг припомнилось — первый приход Сигюн, капли яда, падавшие на половицы и оставившие на них черные выжженные пятна…

Но воины возле коня, на котором сидела Сванхильд, ничего никого не видели. Хотя это еще ни о чем не говорит.

— Харальд, — напряжено сказал вдруг Свальд, уставившись вдруг на реку. — Кажется, к нам опять гости — и опять не отсюда…

Харальд посмотрел в ту сторону.

По льду неширокой Рефсны шел человек. Шагал он как-то расслабленно, небрежно, направляясь от другого берега реки в их сторону. Голова непокрыта, плаща нет, одет в темную рубаху. Безоружный.

Он был уже близко, шагах в пятнадцати. Вот только появился буквально из ниоткуда. Харальд пару мгновений назад прошелся взглядом по белой ленте реки — но тогда ни там, ни на другом берегу никого не было…

— Позвать наших? — уже другим, сосредоточенным голосом, спросил Свальд. И тут же потянулся к мечу.

— Нет, никого не надо, — вдруг сказал Харальд.

Потому что разглядел идущего. Невысокий, темные волосы, непривычные для Нартвегра, забраны назад. А кожа на лице ярко-розовая, словно обваренная. Какая бывает на только что подживших ожогах…

И это ему кое-что напомнило.

— Добрый день, — как-то сипло крикнул человек, уже поднимавшийся по пологому берегу.

Черты лица у него были мелкими, неправильными. Заостренный подбородок, неровный скошенный кончик носа — словно хрящ на носу тоже пострадал от ожога. Темные брови оказались редкими, едва заметными, веки над темно-карими глазами без ресниц.

— Добрый, — пробурчал Свальд, не сводя с него глаз.

Харальд промолчал. Из их укрытия на звук голосов вышли несколько человек. Молча встали у них за спинами. Скользко звякнули мечи, покидая ножны…

Темноволосый был уже близко. Снег под ним, как заметил Харальд, почти не приминался.

— Приветствую тебя, Харальд Ермунгардсон, — с легкой насмешкой в сиплом голосе сказал темноволосый, останавливаясь в паре шагов от него.

— И я тебя, — выдохнул Харальд.

Свальд молчал, поглядывая то на брата, то на пришедшего. Тот, не удостоив ярла Огерсона даже взглядом, заявил:

— Отойдем? Нам нужно поговорить. Наедине.

Темноволосый развернулся, двинулся к берегу реки. Харальд прохрипел, не оборачиваясь к своим людям, стоявшим у него за спиной:

— Будьте здесь. Сторожите дротнинг.

Потом он сжал пальцы на плече Свальда, легонько подтолкнул того вперед. И заковылял, опираясь на него.

Человек с темными волосами остановился в том месте, где склон берега переходил в полосу речного льда. Мазнул взглядом по Свальду, бросил:

— В паре шагов от нас никто ничего не услышит, это я могу сделать и уже сделал… не хочешь отослать своего спутника?

Харальд качнул головой, темноволосый спокойно заметил:

— Смотри, это твой выбор. Тебе за него и отвечать. Догадался, кто я?

— Локи Фарбаутсон, — уронил Харальд.

— Я не знал своего отца, поэтому редко произношу его имя. — Лицо Локи, пока он говорил, было до странности неподвижным, словно он старался поменьше двигать челюстью.

— Учту, — Харальд чуть наклонил голову. — Как получилось, что ты оказался здесь? Я слышал, боги приковали тебя в какой-то пещере…

Подбородок Локи дернулся.

— Не приковали, а привязали кишками моего сына. Не надо бояться правды… внук. И подвесили змею, чтобы она сжигала ядом мое лицо. Надеялись, что рано или поздно яд проберется внутрь головы. Но этой ночью черный дракон взлетел. Вельва это предрекла — хоть часть ее пророчества и оказалась сущим бредом. Но кое в чем она была права. Черный дракон — рок для владык. И женщина, ненадолго получившая его силу, запечатала этот мир для богов Асгарда…

— Запечатала? — медленно спросил Харальд.

— Раз я сумел освободиться этой ночью, — объявил Локи. — Значит здесь, в этом мире, светлые боги больше не властны. Иначе мне не удалось бы… насколько я знаю, Биврест теперь разрушен. Навсегда. Радуги над миром людей будут сиять, но по ним уже никто не придет. И Тор лишился своей колесницы, а меня в Асгарде больше нет. Некому добывать для богов вещи, в которых есть сила, какой сами они не владеют. Люди вольны выбирать себе новых богов — если пожелают. И кого пожелают. Сам я в боги не собираюсь, у меня другие планы.

— Какие? — бросил Харальд.

Губы Локи дрогнули, словно он хотел улыбнуться — но так и не улыбнулся.

— Это мое дело. Однако ты разговорчивее своего отца. Хотя мог бы и порадостней встретить своего деда.

Харальд посмотрел в сторону Россватена. Ответил, надсадно выдыхая:

— Я бы встретил. Если бы Сигюн не сделала все, чтобы моя жена оказалась этой ночью на озере. С другой стороны, не окажись она там, нас все равно не оставили бы в покое. Выходит, то, что сделала Сванхильд, нужно было сделать. И то, что сделала Сигюн — тоже.

— Хорошо, что ты это понял, — отозвался Локи. — Ты унаследовал мою мудрость, внук. Жаль, я еще не знаю, что унаследует мой правнук. Мои порожденья такие разные.

— Унаследует ли? — хрипло уронил Харальд. — Сванхильд расшиблась на озере, после того, как взлетела. Она до сих пор не пришла в себя…

— Очнется, — пообещал Локи. — Тот, кого носит твоя жена, не может умереть до срока. Как и ты, впрочем. Чтобы с ней не случилось, ей придется выжить, чтобы выносить его.

После этих слов Харальд вдруг понял, что ребра ноют уже не так сильно. И, надсадно выдохнув, сказал:

— Хочу кое-что спросить. Зачем Сигюн дала мне яд?

— Твоей жене этой ночью нужно было очень много силы, — медленно ответил Локи. — Больше, чем в прошлый раз, в твоей крепости… ты знаешь, о чем я. Тогда она взяла силу от Ермунгарда — он оказался ближе. Хоть Ньерд и выморозил ему кровь, чтобы Мировой Змей не мешал богам, но кое-что твоя жена сумела взять. Правда, сама так и не поняла этого. Но чтобы встретится с богами, ей потребовалось бы гораздо больше. Требовалась сила чистая, злая, ненавидящая. Твоя. Та, которая у тебя есть. Яд помог проснуться дракону, что спит в тебе. Потому что на самом деле это ты дракон, Харальд. Жаль, но подарок того, кого называют предателем воинов, никогда не позволит тебе взлететь. Зато твоя жена, которую изменил нерожденный, но уже предсказанный, может черпать из тебя, как из колодца. Яд разбудил дракона, она зачерпнула силу… что еще ты хочешь знать?