Екатерина Федорова - Жена Берсерка

Рядом с ней вдруг возник Свальд, успевший подняться. Шагнул чуть вперед, выставляя перед собой меч, который здесь и сейчас — это Забава осознала ясно — никого не страшил. Вроде детской игрушки был для богов.

Она сделала еще один шаг вперед. Горевший синим Тор рявкнул вопросительно:

— Отец?

И почему-то отступил.

Они мне ничего не могут сделать, осознала вдруг Забава. Это здешние боги вложили в тело Харальда колдовство — из-за которого он время от времени горит серебром. Они заставили его этой ночью сиять серебром без единого пятнышка, мучая людей на льду.

Но в ней самой этого колдовства нет. И управлять ею они не могут. А Один убить ее не решается. Это Тор кинул молот, не подумав — но бога Одина все называют мудрым…

А может, они и сами не знают, способны ли ее убить? Сила в ней ворочалась, это Забава ощущала. Ледяная, чужая сила. Полная темной, обжигающей ненависти.

Харальд, подумала она. И еще раз шагнула вперед. Тор почему-то снова отступил. Забава велела:

— Свальд, посмотри, как там Харальд.

А потом сказала глухо, наступая на Тора:

— Чему быть, того не миновать. Я слышала, у вас даже боги своей судьбы не знают…

— Я знаю свою судьбу, — отозвался Тор, снова отступая, — Я умру от яда Ермунгарда, когда настанет время Рагнарека. Хочешь узнать свою судьбу, рабье мясо из чужих краев? Она будет страшной…

— Не пугай, — равнодушно ответила Забава. — И без тебя пуганая.

Сила-то у меня есть, подумала она тут же. Только что с ней делать? Пока не попробуешь, не узнаешь.

Ее взгляд вдруг наткнулся на одно из тел, лежавших на льду. Человек светился бледно-красным — еще был жив, похоже. Но на льду долго не протянет.

Если потороплюсь, то он выживет, подумала Забава. И объявила:

— Хочу, чтобы вы убрались с этих земель. Чтобы никогда больше тут не появлялись.

Она вскинула руку, с удивлением заметив, что та почему-то не горела красным, как тела других людей. Выглядела темно-серой, даже ногти потемнели…

А в следующее мгновенье лед ушел у нее из-под ног. И Забаву пушинкой на ветру потащило вверх. К темному небу.

Но она даже не удивилась — не до этого было. Внутри тяжело плескалась ненависть, смывая все остальное. Черной водой колыхалась в теле, дожидаясь возможности излиться…

— Дракон, — неожиданно объявил Тор — громко, раскатисто. — Вельва, провидица, предрекала — вот прилетает черный дракон. Неужели началось?

Ненависть внутри Забавы при этих словах на мгновенье поутихла. А в уме мелькнуло испуганно — кто дракон? Это она-то? Ей еще к Харальду надо, посмотреть, как он… и ребеночка выносить…

Но перед глазами у Забавы, вскинутая на уровень плеча, темнела ладонь ее руки. Как доказательство. Как грозный знак непонятно какой беды.

Она сцепила зубы, косясь на нее и по-прежнему уплывая вверх. Подумала быстро и безрадостно — если для того, чтобы уберечь Харальда, придется стать ихним драконом, навроде того зверя, которого здешние цепляют на носы кораблей…

Значит, она им станет. Иначе все равно убьют, рано или поздно. Здешние боги не позволят ребеночку Харальда родиться — особенно теперь, после всего.

Заснеженное озеро с красными силуэтами людей уплывало вниз. Забава была уже на высоте в три человеческих роста, не меньше. Отсюда, сверху, как на ладони видна была повозка, стоявшая рядом с громадной дугой белесого света. Запряженная какими-то зверями — и не поймешь, что там, но уж точно не лошади.

Тор, сиявший синим, развернулся и бросился в сторону повозки. Крикнул на бегу:

— К колеснице. Молот я заберу потом. А сейчас мне понадобится твое копье.

— Нет, — рявкнул в ответ второй синий силуэт — тот, что с копьем. — Это не время Рагнарека. Не время и не место. И Биврест не горит в полную силу… уходим. Сейчас это самое разумное.

Но Тор уже подбегал к зверям, впряженным в повозку. До Забавы долетел его ответный вопль — отдавшийся в темном небе грозовым ворчанием:

— Тогда я заберу молот. И то, что у меня украли. Уходи по мосту.

Сейчас они уйдут, потом опять вернуться, мелькнуло у Забавы. Надо что-то делать…

Знать бы еще, что да как.

Она на пробу вскинула вторую руку — и ее швырнуло вперед, к скалам по ту сторону озера. Тугой поток воздуха ударил в лицо, Забава, захлебываясь в нем, судорожно подумала — нельзя улетать далеко от Харальда.

Полет замедлился. Но красные силуэты на льду уже пропали, поднырнув под подол платья. И она торопливо завалилась на один бок, пытаясь развернуться так, как делала это, плавая на озере, на Ладоге. Подумала отчаянно — упаду так упаду…

Но и без дела тут наверху болтаться незачем.

Ее развернуло рывком. Забава увидела, как Один подходит к дуге над озером. Вступает в полосу белесого света, разом почернев. И поднимается — словно малая мушка вверх по дуге уползает.

Взгляд скользнул дальше, Забава разглядела Харальда, видневшегося на сером льду белым промытым пятнышком, рядом с которым сияла крохотная красная фигурка. Свальд?

Тор уже сидел в колеснице. Туда же запрыгнул еще один человек, светившийся красным. Неизвестные звери — черные, косматые, с громадными изогнутыми рогами — с хриплым звуком взметнулись в воздух.

Забаву тем временем несло к дуге. И она уже хотела извернуться в воздухе, так, чтобы полететь следом за повозкой, поднимавшейся в воздух, но та вдруг рванулась в сторону от Харальда.

За молотом, что ли, отправился, лихорадочно подумала Забава. Тем, который Тор швырнул в Харальда. Однако он вроде бы в другую сторону улетел…

Колесница неслась все быстрее, у больших колес пенились непонятные серые клубы. А потом у дальних скал она завернула, и Забава поняла — вот теперь Тор полетит к Харальду.

И нырнула в ту сторону. Как в воду, рыбкой.

Все случилось как-то мгновенно. Ее шваркнуло об лед чуть в стороне от Харальда и Свальда, протащило с размаху, взметывая вихри снежной пороши. В следующее мгновение Забава уже вскочила. И, не чувствуя боли, кинулась к белому силуэту Харальда. Уже бегом.

Главное, руками не махать, напоминала она себе на ходу. Чтобы не взлететь снова. Тугая ненависть по-прежнему ворочалась в груди…

— Жив? — выкрикнула Забава, с разбегу останавливаясь возле светлого силуэта.

Свальд, замерший по другую сторону тела Харальда, бросил:

— Дышит. Хоть и не понятно, чем… грудь всмятку, ребра наружу.

Забава быстро наклонилась. Потянулась было к голове Харальда, размытым пятном белевшей на сером льду. Ни ран его, ни крови она сейчас не видела — и потому боялась коснуться тела. Вдруг заденет что…

Но замерла, так и не дотянувшись. Отдернула руку, подумала коротко, с уверенностью, пришедшей непонятно откуда — нельзя. Сейчас нельзя.

Черная злоба в ответ тяжело плеснула в груди, заставив с хрипом выдохнуть сквозь зубы. И согласилась с ней — нельзя.