Екатерина Федорова - Жена Берсерка

И только после этого оглянулся, высматривая брата.

Харальд темной грудой лежал неподалеку. На голове угасали остатки серебряного свечения, рубаха была залита кровью, лед возле его бока тоже побагровел — а очертания спины выглядели странно смятыми. Неужели мертв?

— Даже если так, то теперь ничего не поделаешь, — словно отвечая на его мысль, отозвался рыжеволосый здоровяк, перешагивая через одно из тел, лежавших на льду.

Но смотрел он при этом на Свальда. Да и направлялся, похоже, к нему.

— Харальд… — то ли выдохнула, то ли простонала Сванхильд у него за спиной.

Наверняка видела, как в мужа попали, осознал Свальд.

— И я не верю во все это, — рокочуще заявил рыжий мужчина, тяжело шагая. — Что все, добытое для нас Локи, перестанет нам служить, как только мы или кто-то по нашему приказу убьет одно из его порождений. Уверен, это хитрая выдумка самого Локи. На мне мой пояс силы Мегингъерд, и я не чувствую себя слабее. Да и твое копье, Гунгнир, силы не утратило — посмотри на него, оно поблескивает как всегда.

Надо бежать, напряженно подумал Свальд, делая шаг назад. Если на Торе сейчас пояс силы, делающий его непобедимым…

То у него самого только одна рукавица, добытая у Тора.

— Харальд, — выдавила Сванхильд за его спиной.

И Свальд скривился. Подумал быстро, уже разворачиваясь — можно, конечно, попробовать уволочь ее вместе с сетью.

Но с ношей Тор догонит его через пару шагов. Самое разумное, освободить жену брата, а самому…

А самому остаться и задержать рыжего. Может, бабе повезет — и она сумеет сбежать. Если ей повезет очень сильно, то она и ребенок Харальда уцелеют. Это все, что он мог сделать для брата. Даже если Харальд еще жив, боги его или добьют, или снова зачаруют.

Свальд нагнулся, торопливо отловил край сети, в которую была завернута Сванхильд. Попытался взрезать мечом веревочную сетку — но та лишь скрежетнула по лезвию, словно сделанная из стали. Клинок не оставил на ячейках, с виду старых, кое-где обожженных, даже надреза…

Снова колдовство, зло подумал Свальд. И, выпустив рукоять меча, рванул сеть руками — вдруг рукавица бога одолеет веревки, с которыми не справилось лезвие из железа?

За спиной уже звучали тяжелые шаги Тора, озерный лед гулко потрескивал, словно прогибаясь под тяжестью бога…

Свальд вдруг встретился взглядом со Сванхильд.

Синие глаза стремительно заплывали чернотой. Быстро пожиравшей и синеву, и белки по краям глаз. Расползавшейся на веки, на белую кожу лица.

А затем тонкие пальцы, вцепившиеся в веревочные, с виду самые обычные, ячейки, рванули.

И сеть, которую не смог одолеть его меч, порвалась под женскими руками.

Когда Харальд кинулся вперед, Забава снова забилась. Сесть даже не пыталась, просто хотела видеть то, что происходит сейчас на озере. Что делает Харальд…

Вот и трепыхалась на льду пойманной птицей.

Она увидела все. Как Свальд дрался с пустотой — но меч при этом звенел, словно встречаясь с невидимым клинком.

Как Харальд метнулся вперед. Как высоченный рыжий мужик швырнул в него чем-то черным, похожим на молот. Тот летел со свистом, рассыпая искры…

А потом сквозь звон меча Свальда, бившегося рядом, Забава расслышала хруст. Костяной, от которого у нее оборвалось дыхание.

То, что бросил рыжий, попало в Харальда. И улетело дальше. Врезалось в скалы, поднимавшиеся над берегом, сбило с них снежную пыль и унеслось куда-то с грозным посвистом.

А Харальд остался лежать. Сквозь пелену ужаса Забава расслышала слова нелюдей, мучивших людей на озере — если ты убил отродье Локи…

Убил? Мысль прошлась по сознанию острым лезвием. Она втянула воздух.

И ощутила, как от живота по всему телу расползается холод. Ледяной, жгуче-режущий — но не вызывающий ни дрожи, ни мурашек…

Словно ее тело принимало этот холод.

Перед глазами снова все посерело. А Свальд, пытавшийся разрезать на ней сеть, вдруг налился красным сиянием. Превратился в силуэт, наложенный на серое.

Забава молча вцепилась в веревки. Дернула — и удивилась тому, как быстро они порвались. Хотя до этого сеть не позволяла ей даже сесть.

Харальд может быть мертв, непрестанно и горестно звучало где-то на краю сознания. Если его убили, то не пожалеют и дитя в ее животе. Ему тоже не выжить.

Забава резко, рывком встала. Повела плечами, стряхивая разорванную сеть.

Красный силуэт Свальда отступил назад. Забава расслышала его изумленное бормотанье:

— Сванхильд, ты…

И тут же родич мужа повернулся к ней спиной, навстречу тому, кто подходил к ним. Приближавшийся горел синим, но Забава безошибочно признала в нем рыжего мужика. И по росту, и по стати.

Тот самый, подумала она, кто попал в Харальда. А потом ощутила ненависть, которой никогда прежде не испытывала. Тяжелую, беспросветную, от которой даже живот свело. Быстро глянула туда, где перед этим видела мужа — но разглядела лишь смутно проступающий на сером белесый силуэт. Без единого проблеска красного. Мертв?

Свальд, заслоняя ее спиной, вскинул руку, продолжением которой была серая полоса меча.

— Сеть Локи… — пораженно выдохнул вдруг подходивший. И остановился, так и не дойдя до Свальда. — Она освободилась. Не может быть… эта сеть способна удержать любого, даже самого Локи.

— Отойди, ярл Свальд, — как-то тяжело ворочая языком, сказала Забава.

Потому что видела — второй нелюдь, горевший синим, все это время державшийся в стороне, среди тел, разложенных по льду, но так и не пожелавший приблизиться к ней или к Харальду, поднял руку. В которой исходило синеватым светом длинное копье.

— Беги, — угрюмо ответил Свальд, не трогаясь с места. — Раз изменилась, может, и выживешь.

Забава, не сводя глаз с того, кто изготовился бросить копье, шагнула вперед. Поймала Свальда за плечо, оттолкнула.

Вроде и легонько нажала рукой, а тот возьми и отлети.

— Отродье… — рявкнул синий силуэт, стоявший сейчас перед ней. — С нами тебе все равно не справиться.

Но Забава его даже не слушала, глядя на того, что стоял с копьем.

У бога Одина, припомнила она вдруг рассказы Гудню, есть волшебное копье Гунгнир. Которое всегда разит, не зная преграды — и об которое ломается любое другое оружие.

Которое всегда убивает того, в кого послано…

Вот только бог Один не спешил бросать свое копье, поблескивавшее синим.

Он чего-то боится, вдруг осознала Забава. То ли ее, то ли того, что колдовские вещи, которыми здешние боги владеют, перестанут служить им.

Узнать бы еще, жив ли Харальд, подумала она. Следом еще сильнее плеснуло ненавистью, черной, холодной…

Забава сделала шаг вперед. Сказала негромко, глядя на синий силуэт, который на самом деле был Одином:

— Боги Нартвегра, как мне сказали, тоже могут умирать… как люди, да?