Катерина Снежинская - Чуть больше мира

Выкарабкалась-таки, выпрямилась в полный рост. И задохнулась. Не только от ветра, ударившего в грудь гигантским кулаком, рванувшим назад плащ, забившим горло. Голова мягко, пьяно пошла кругом. Недаром же любила этот утёс, торчащий, как обломок зуба над скалистой грядой, опоясывающей остров. Земля внизу – как на ладони. Словно специально расстелили: любуйся! В тёмно-зелёной опушке леса квадратными проплешинами просвечивали спящие под снегом поля. Шапки дымков висят под сизым небом над деревнями. Тихо, ни звука – только ветер посвистывает. И ни души.

А всё равно чувствуется мир и довольство. Страха нет. Вон она, защита от ночного кошмара любого прибрежного жителя. Неторопливо покачивается в свинцовой бухте тёмными штыками мачт. Четырнадцать кораблей. И три из них принадлежат ей, Кайран. Надёжный щит.

– Любуешься?

Нагдар задрал голову, глядя снизу вверх на сестру. Видно, что замёрз. Как и охранники, дожидающиеся её возвращения на широком уступе чуть ниже обломанной верхушки скалы. А всё равно улыбается. Вечно он улыбается, зубы поблёскивают под узкой полоской усиков, подбритых на исилойский манер. Может, за эту улыбку ему всё и прощают? И не по-мужски завитые волосы, и дикий алый мундир с шестью рядами золотых пуговиц. И то, что продался королеве, предав родную кровь.

– Любуюсь, – согласилась Лан. – По-моему, есть чем.

– Это гордиться есть чем, – фыркнул Нагдар. – А любоваться тут абсолютно нечем. Холод собачий. У меня уже все кишки замёрзли.

– И кто виноват? Надел бы плащ.

– Плащ плохо сочетается с мундиром. Слезай уже, а? Да поедем. Нам ещё плыть только духи знают сколько. Опять ведь скажут, что ты специально заставляешь всех ждать.

– Меня должно волновать, что они там скажут? – равнодушно отозвалась Кайран. – Дай лучше руку. Скользко, как на катке…

Элва в последний раз оглянулась на долину, улыбаясь едва заметно. Нет, брат не прав. Конечно, гордиться есть чем. Но и вид всё-таки замечательный. Лучший, какой духи сотворить могли.

– А раз так, то никто из моего клана никакой присяги не даст! – кулак некоронованного короля так грохнул по столу, что вверху, за крестами потолочных балок встревоженным эхом заухали совы. – И это моё последнее слово!

– Ты не только глава клана, но ещё и правитель всего Архипелага. Не забыл?

Грех стряхнул с плеча хлопья сажи, раздражённо глянул на потолок и вытер пальцы салфеткой. Единственной салфеткой за этим столом. Остальные элвы – главы родов Шепчущих с Огнём и самых могущественных кланов Островов – без малого тридцать здоровых мужиков – предпочитали обходиться собственными штанами и рубашками. Насмешливо косясь на квадрат белёного полотна, щедро обшитого кружевом.

– Я ничего не забываю, – рыкнул старший Натери. – Говорю тебе: никогда ещё ни один островитянин не шёл на поводу у вздорной бабы. И я первым не стану! Пусть даже этих баб две! Да хоть десяток.

Даймонд усмехнулся в усы, поднял свой кубок и мученически вздохнул, выудив мизинцем из вина ещё один лепесток сажи.

– Да мне-то можешь говорить всё, что вздумается, – протянул Грех, откидываясь на высокую спинку кресла и пристраивая бокал на животе. – Только мир от этого не изменится. Одна из этих баб – королева Арана. Которая в любой момент может пригнать сюда флотилию. Куда ты свою гордость засунешь, когда тут, на Гхарре её солдаты высадятся?

– Да пусть пригоняет! – молодым быком взревел элв, сам сильно на бычка-трёхлетка смахивающий. И видимо, не только внешне. Мозгами его духи явно обделили. – А мы их ещё дальше погоним! Как овец к стригалю, – боевой молодец хохотнул. Видимо, собственная шутка понравилась. Впрочем, гоготал он в одиночестве. – А что, неправ я разве? И отцы наши, и деды имели этих аранцев в хвост и в гриву.

– Сядь, Крист, не чади, – седоусый глава Зовущих Бурю потянул разошедшегося элва за куртку. – Ты вот что мне скажи, Шлю… – под не слишком добрым взглядом Греха старик поперхнулся, закусил пегий ус. – Гм… Даймонд. Говорят, трон-то под задницей твоей королевы шатается. И дела ей нет до островов.

– У тебя устаревшие сведения, Бад, – грозя превратить вино в лёд, сообщил Натери, – За последние четыре года Её Величество серьёзно укрепила свои позиции. И когда она приказывает парламенту прыгать, то они рискуют только спрашивать, как высоко и в какой позе.

– Ну, пусть так, – тяжело шевельнулся седоусый. – Но так ли уж всё плохо, как ты тут расписываешь? Какое ей дело до Архипелага? И почему вдруг именно сейчас?

– Прямое. Она начала переговоры с Исилойей о браке с тамошним принцем…

– Так он же ещё малец совсем! – выкрикнул кто-то – Грех не разобрал, кто именно. Да и не особо присматривался. – Чего такой может?

– Чего он там может, и чего не может, мало кого волнует, – пожал плечами Даймонд. – А вот торговые союзы привлекательны для многих. И то, что корабли вынуждены отплывать из Патсмута торговцев очень расстраивает. Кому охота терять недели на обход Архипелага? Да и содержать морские корабли им не в радость, вполне каботажниками бы обошлись. А нельзя. Потому как прибрежные суда могут пройти только по Узкому Горлу. А в нём сидят лихие элвы с островов. Расклад понятен?

– Да что вы его слушаете? – вновь вскочил буйный. – Правильно говорят! Сам шлюха и шлюхе продался!

– Непонятен, – грустно заключил Грех.

И вроде бы даже позы не поменял, не напрягся. Как сидел, расслабленно съехав по резной спинке стула, так и продолжал сидеть – лишь руку приподнял. Тяжёлый оловянный кубок на толстой витой ножке, украшенный почти негранёными камнями, будто сам из его руки вырвался. Да и вписался «бычку» точнёхонько над бровями.

Островитяне, конечно, народ крепкий. А особенно крепостью отличаются вот такие, пустоголовые. Но, видимо, чашу мастера сработали на совесть. Молодец то ли закатил глаза, то ли к небу их возвёл, и рухнул плашмя, как подкошенный – прямо мордой в блюда, на котором шпангоутами торчали обглоданные кости кабана. Да и стёк под стол тихонечко.

– Ну и зачем? – укоризненно спросил некоронованный король.

– Характер у меня испортился, братец, – покаялся Грех, брезгливо вытирая пальцы салфеткой. – Несдержанным стал. Вот как слышу бранное слова, так просто с ума схожу…! – добавил чувствительный элв, заметив, что капли из кубка всё-таки попали на камзол.

Хотя алое на белом, да вкупе с чёрным мазком от сажи на плече, смотрелось весьма красочно. И в чём-то даже символично [2] Белый, красный и чёрный – цвета королевского рода Арана. .

– Всё ты хорошо и понятно расписал – подал голос седоусый Бад. – Только, прости, тебе веры нет. Не в том, что ваша королева хочет под себя острова подгрести. В это я как раз верю. Жадность бабья известна. А в том, что ежели мы под неё пойдём, всё сразу так медово станет, как ты тут расписываешь.