Сара Хеннинг - Морская ведьма [litres]

– Дальше добираемся вплавь, команда.

Ник нагибается и подтверждает:

– Да.

– Нет! – кричит Мэтти, цепляясь за столб мачты. – Я не могу.

Но Ник не хочет этого слышать.

– Тут меньше ста метров. Я поплыву, а ты будешь за меня держаться. Все будет в порядке.

Икер сбрасывает якорь, чтобы его шхуна не уплыла, когда закончится шторм и уровень воды поднимется. Он подходит ко мне и достает из моих волос пару подтаявших кусочков льда.

– Прыгнем вместе? – парень берет меня за руку. Мы становимся на край борта. Вода как живая: волны беснуются, выбрасывая на поверхность стайки рыб, нескольких дельфинов и осьминога, который поселился в бухте в начале лета. Бухта буквально кишит морскими обитателями. По идее, они не должны здесь находиться. Это странно. Я сразу же вспоминаю о моем заговоре – ежедневному призыву изобилия.

Нет, не может быть. Это не моих рук дело. Это шторм сорвал морских тварей с насиженных мест.

Я не успеваю додумать эту мысль, как Икер дергает меня за руку. Мы погружаемся в холодную воду.

Град закончился. Гром теперь свирепствует над горами. Хаунештад содрогается от его раскатов. Отблески молний все еще сверкают в небе. Дождь не прекращается, но плыть не так уж тяжело. Волны бьют в лицо. Уставшая, я выползаю на берег через несколько секунд после Икера. Я падаю на песок и тяжело дышу. Я перекатываюсь на спину и жадно глотаю соленый воздух. В складки моего мокрого платья набивается песок.

Я сажусь. Икер помогает мне встать на ноги. Я смотрю на бухту, где Ник тащит Аннамэтти к берегу. Она прижалась к его спине всем телом. Кронпринц поддерживает голову девушки над водой. Мое сердце вновь наполняется любовью к Нику. Я знаю: не так давно девушкой в его руках была я. И он вынес меня из воды во время сильнейшего прилива.

Ник гребет равномерно. Вскоре они выбираются на сушу. Юноша дышит тяжело от усталости, она – от страха. В его глазах я вижу огонек любви – надеюсь, сегодняшний бал его только разожжет. И Аннамэтти наконец вернется домой.

Новоиспеченная русалка быстро стала своей в королевской семье. Она ничего не помнила и думала, будто с рождения являлась обитателем подводного царства. И все окружающие это подтверждали. Но все же иногда ее мучило чувство, что жизнь похожа на беседу, начало которой ты не застал.

Девочка была всего лишь маленькой русалочкой, плавающей хвостиком за своими пятью старшими сестрами: Лида, Клара, Аида, Олена и Галия. Все они были хорошо сложенными блондинками с неустанной любовью к жизни и хорошими манерами. Все они вшестером слыли особым предметом гордости их бабушки, матушки царицы Рагнхильды – или, как ей больше нравилось, бабушки Рагн.

Маленькая русалочка любила бабушку Рагн с особым рвением – когда девочка была с ней, то чувствовала себя как дома. Дома, закутавшись в длинные седые пряди ее волос, прижавшись к теплой коже. Бабушка тихонько напевала песню под аккомпанемент стука их сердец.

Но дружеское плечо и убаюкивающий голос были не единственными достоинствами бабушки Рагн. Она обучала сестер жизни во дворце. Бабушка была их наставником. Их примером. Их кумиром. С утра девочки изучали политику и управление государством, а затем занимались естественными науками и гуманитарными предметами. Вечера посвящались музыке и магии. Эти уроки были подобны теням на воде: чем позднее час, тем они становились более абстрактными и похожими на сон.

Маленькой русалочке казалось, что так было всегда. И всегда так будет. Но вскоре случилось то, чего она не могла предвидеть.

Однажды утром началась большая суматоха. Третья по старшинству сестра Аида являлась тому причиной. Ее комнату украсили гирляндами, сплетенными из водорослей и блестящих ракушек. Маленькая русалочка проплыла вдоль них, любуясь тонкой работой. Однако она не знала, в честь чего шум.

Пока все гурьбой столпились вокруг Аиды, маленькая русалочка отыскала свою двенадцатилетнюю сестренку Галию, подплыла к ней близко-близко, убрала ленточки от ее ушка и шепнула:

– Что происходит?

Галия раскрыла рот, чтобы ответить, но резко передумала. Несколько секунд спустя она нашла нужные слова.

– Прошло пятнадцать лет с тех пор, как родилась Аида.

Маленькая русалочка подумала: значит, это праздник. Галия заметила замешательство на ее лице. И вновь казалось, что сестра очень осторожно подбирает слова, увлекая маленькую русалочку глубже в тень.

– На пятнадцатую годовщину ее рождения русалка может всплыть на поверхность.

Глаза маленькой русалочки округлились.

– Поверхность?

Ей никогда и в голову не приходило, что подобное возможно. Она слышала множество разных историй о том, как опасно наверху: люди со своими гарпунами и сетями представлялись девочке до жути реалистично. Русалочка не хотела и близко подплывать к поверхности. Никогда. Но Галия улыбалась.

Улыбалась.

Как и другие сестры. И сама Аида. Скорее даже – их лица сияли.

В голову маленькой русалочки закралась настойчивая мысль. Девочка должна помнить подобные события: две ее сестры уже отпраздновали свое пятнадцатилетие. Но вместо этого в памяти зияло черное пятно. В нем не было ни одного просвета.

Но девочка отмахнулась от этого чувства и сделала вид, будто для нее это не новость:

– Ах да, конечно.

Паниковать было незачем.

Ник и Икер удаляются по коридору в сторону своего крыла. Они промокли, устали, проголодались и мечтают о горячей ванне. Мы увидимся с ними через три часа – братья будут стоять у входа в бальный зал и приветствовать гостей на танцах в честь Литасблота.

Это громкое завершение фестиваля, при котором могут присутствовать не только благородные сословия. Это праздник для всех: музыка, танцы, щедрый пир – на одну ночь все в Хаунештаде становятся равны.

Обычно Нику приходится выбирать, с кем танцевать: со знатными девушками или же с простыми смертными. Принц – эгалитарист, с которым все девушки имеют одинаковые шансы. Но в этом году все будет немного по-другому. Помимо Аннамэтти на балу будут присутствовать и другие приглашенные королевой девицы. Они будут ждать, бороться и пытаться ухватиться за любую возможность потанцевать с Ником.

Эти девушки, должно быть, до сих пор остаются на борту парусника. Скорее всего, они в безопасности: их заботливо укрыли от града и дождя в трюме.

В безопасности – в отличие от нас.

Мы с Аннамэтти едва волочим ноги по гостевому коридору. Я в таком состоянии, что даже знать не хочу, как выгляжу со стороны. Спасибо, Урда, что здесь нет королевы, которая бы меня осудила. То, что я вижу, окинув взглядом Аннамэтти, не вселяет оптимизма. Ее волосы запутаны, а руки покрыты темно-красными пятнами от ударов града. И даже солнце, которое светило до начала шторма, оставило свой след: лоб и нос Аннамэтти стали такого же розового цвета, как естественный румянец на ее щеках.