Сара Хеннинг - Морская ведьма [litres]

– Ничего не могу поделать: моя лучшая подруга – самая красивая девушка в Хаунештаде.

Икер не смеется. Его голос звучит жестко.

– Я бы на твоем месте не заявлял об этом так громко. Поверь моему опыту, не стоит злить блондинок.

Я заставляю себя состроить недовольную гримасу.

– Неужели кто-то однажды обжегся?

На губах Икера появляется дьявольская улыбка. В холодной глубине глаз загорается знакомый самодовольный огонек.

– Да, и мне до сих пор больно от этого, – он вскидывает бровь. – Моя мама всегда говорит, что нужно поцеловать то, где болит.

Я встаю на ноги. Пальцы Ника все еще трогают мои волосы.

– Это еще успеется, Икер.

– Да, потом, – встревает Ник, вставая между мной и Икером. – А сейчас давай браться за работу. Твой корабль сам себя не подготовит.

– Забавно – учитывая тот факт, что это ты ушел на пристань и не вернулся.

– Куда вы собрались? – быстро спрашиваю я, обеспокоенная тем, что Икер уплывет без меня.

– Отец хочет взять дворцовых слуг на пароход на сегодняшний Праздник моря.

Мои мысли были сосредоточены на балу. Прибавим к этому недосып – и я совершенно забыла про Праздник моря. Это торжество устраивается днем в гавани перед основным событием – балом. Обычно праздник проходит весело: все хаунештадцы снимают свои лодки с якорей и плавают недалеко от берега. Таким образом мы становимся ближе к почитаемому нами морю. Кроме того, мы всегда можем посмотреть на сушу и понять, как красив наш родной город.

– Как бы там ни было, – продолжает Ник, – мама хочет, чтобы все ее специальные гостьи и их компаньонки погрузились на борт старого трехмачтового парусника. А Икер не хочет присоединяться к этой компании.

– Это было бы крайним проявлением тупости, – бурчит Икер.

– Потому мы приняли волевое королевское решение поплыть на шхуне.

Глупо, конечно, но у меня перехватывает дыхание.

– Мы вчетвером и больше никого?

– Безусловно, – Ник кивает. – При условии, что мы отчалим до того, как мои родители прознают об этом плане.

Я чувствую прилив радости. Мы вчетвером на лодке целый день. Смеемся, поем, едим. А потом наряжаемся и танцуем всю ночь напролет – достойное завершение Литасблота и прекрасное начало новой жизни. Камень, оттягивающий мой карман, подсказывает: все идет правильно.

– Превосходно.

Когда я вернулась, Аннамэтти уже проснулась и оделась. Она стояла у окна, разглядывая синюю морскую даль. И, несмотря на голубое небо и заливающие комнату лучи солнца, было заметно: девушку что-то тяготит. Неудивительно. За этот день – точнее, за следующие шестнадцать часов – решится вопрос жизни и смерти.

Она стоит неподвижно и не оборачивается на звук открывающейся двери и моих шагов. Не спрашивает, где я была. Но проходит минута. Аннамэтти наконец начинает говорить.

– Отсюда такой прекрасный вид на море, – восхищается она, поворачиваясь ко мне. – Жаль, я никогда не смогу вернуться. И не смогу остаться здесь. Ох, Эви. Мне не следовало выходить на сушу.

Ее голос дрожит. Русалка закрывает лицо руками.

Сейчас неподходящее время для подобных разговоров. Никаких «мне жаль» и «мне не следовало».

– Я знаю, что делать, – говорю я.

– Нет, – она поднимает глаза. В них читается гнев. Девушка говорит надломленным голосом:

– Я тебе говорила. Ты не можешь использовать приворот, Эви. Ты не понимаешь, как это работает! Что же я наделала. Что же я…

– Нет, знаю, – я подхожу на шаг ближе, решительно расправив плечи. – И если Ник ничем не может тебе помочь, то я могу. Я нашла нужное заклинание. Между нами говоря, ты сможешь остаться здесь. Я точно знаю. Я все просчи…

– Нет. Ты. Не. Знаешь. – Она нависает надо мной и хватает мои запястья. На ее ангельском лице проступают темно-красные пятна. – Не важно, какое ты там выдумала заклинаньице. Магия не примет ничего, кроме обещанного ей. Нет, нет, нет…

Но вдруг ее боевой настрой испаряется. Аннамэтти пошатывается и начинает оседать на пол. Я подхватываю ее и пытаюсь смягчить удар, когда мы падаем на каменный пол в ворохе шелков и золотых нитей.

Она опускает голову ко мне на колени. Плечи девушки содрогаются крупной дрожью. Она начинает выть. Бесслезно. Но я уже привыкла. Я нежно кладу руку ей на затылок и начинаю гладить подругу по волосам. Я делаю глубокий вдох, чтобы голос звучал ровно и спокойно.

– Мы проведем целый день на лодке с Ником. Только мы четверо. А вечером будет бал. Бал – это самое романтичное событие из всех существующих в этом мире. Настоящая любовь – это фактически обязательная его декорация.

Аннамэтти мотает головой из стороны в сторону, все еще лежа на моих коленях. Она ничего не говорит.

– Если после последнего танца магия не получит необходимое, мы возьмем дело в свои руки, – я обнимаю русалку за плечи и кладу свою голову на ее. – Я тебя не отпущу.

Когда мы выходим на улицу, в солнечном свете становится видно: все переживания Аннамэтти написаны у нее на лице – поверх веснушек.

Девушка беспокоится о количестве оставшегося времени.

О чувствах Ника.

Но больше всего она нервничает из-за того, что мы будем на воде. Я знаю: когда она приняла образ человека, то отреклась от моря. И теперь оно не примет девушку назад и, возможно, откажет даже в том, чтобы катать ее целый день на волнах.

Я беру ее за руку и сжимаю ладонь. Мы видим принцев у шхуны. И у Икера, и у Ника по тюльпану в руках – розовый для Аннамэтти и красный для меня.

– Дамы, – говорит Икер, – вы сегодня так красивы. У русалок дым из ушей пойдет от зависти.

Я делаю книксен. Аннамэтти приседает одновременно со мной.

– Значит, нам очень повезло, что с нами два принца. В случае чего они вырвут нас из их когтей.

Икер поднимает бровь, притягивает меня к себе и целует в щеку.

– Из моих когтей тебя точно никто не вырвет. – Он крепко обхватывает меня за талию.

Кончики ушей Ника покраснели. Он закатывает глаза.

– Вы целый день собираетесь так себя вести?

Икер заглядывает мне в глаза.

– Не исключено.

Ник закатывает глаза еще раз, а потом берет Аннамэтти под руку.

– Пойдем, пока не стало слишком людно. Иначе мы не сможем отплыть, – я поднимаю брови, пытаясь приободрить Аннамэтти. Одними губами говорю:

– Все будет хорошо.

Она нервно улыбается Нику.

Икер и Ник перепрыгивают на шхуну и протягивают нам руки – свободных трапов нет. Я восхожу на лодку следующей и тут же жалею о том, что сначала не помогла Аннамэтти. Ее лицо все такое же бледное. Только теперь девушка стоит одна на причале, вцепившись обеими руками в свой тюльпан так сильно, что костяшки пальцев побелели.

– С тобой все в порядке? – спрашивает Ник, шагая к ней.

Аннамэтти неуверенно кивает.