Сара Хеннинг - Морская ведьма [litres]

– Я просто беру на время. Разве ты можешь меня вид…

Тетя так сильно сжимает мое запястье, что камень падает из руки на пол.

– Одолжить на время и украсть – это одно и то же, если владельца вещи не ставить в известность.

В ее морщинистых руках моя кисть начинает то появляться, то исчезать – пока я наконец не становлюсь полностью видимой. Моя бледная кожа сияет так же ярко, как лунный свет. Заклинание больше не работает.

– Ведьма всегда чувствует магию, рожденную ее собственной кровью.

Я чувствую подступающие слезы вины. Ее комната – не кондитерская лавка. Я достаточно взрослая, чтобы это понимать.

– Я бы никогда у тебя ничего не украла, тетушка. Я просто хочу сделать доброе дело – использовать твою мудрость во благо.

– Если нужно совершить доброе дело, я возьмусь за это сама. Гордость и невежество нельзя научить заклинанию, которое спасет мир. Но зато они могут натворить разных бед, – она выворачивает мне руку. – Зачем ты здесь? Что ты собираешься делать?

Я не могу ей рассказать. Я знаю, что тетя мне поверит, но в этом-то и проблема. Я пообещала Аннамэтти, что никому не расскажу, кто она на самом деле.

– Я уже сказала. Я хочу сделать доброе дело.

– Нет, – тетушка отрицательно трясет головой. – Это, должно быть, связано с той девочкой, от которой смердит темной магией сильнее, чем от рыбака рыбой. Аннамэтти, не так ли?

Я ничего не говорю. И даже не дышу. Мне кажется, это будет предательством.

Я хочу встать, но тетушка меня удерживает.

– Ты не слепая, дитя, и не идиотка. Но твой сегодняшний поступок мерзкий и дерзкий. И я думаю, это связано с ней. Кто она такая? – В уголках глаз тети появляются морщинки, когда она поправляет формулировку вопроса: – Что она такое?

– Я…

– Ты все равно не проведешь старую ведьму, Эвелин.

Нет, не проведу. Но я могу уйти от ответа.

– Я просто не хочу, чтобы она покинула нас.

– Одиночество – худший повод для того, чтобы прибегать к магии. А если его смешать с гордыней и невежеством, получится ужасный результат.

Я вздрогнула. Она кивком указывает на камень на полу у моих ног. Тот, что выпал у меня из рук.

– Ты украла у меня однажды и успешно провернула задуманное. Но это не делает тебя ведьмой. Ты просто удачливый воришка.

Меня должен был повергнуть в шок тот факт, что она знает о моих ежедневных заговорах – а также то, что тетя сознательно позволила мне заниматься ими, – но зацепило всего одно слово из всего предложения.

Успешно.

То, что я делаю на пристани, работает! Это настоящая магия. Моя магия. Которой меня никто не учил.

Я сама сделала это.

И я могу повторить.

Сердце наполняется радостью. Уверенность пульсирует в венах. Гримуар жжет кожу.

Я могу это сделать.

Я могу спасти Аннамэтти. Если я смогла справиться с засухой, если сумела стать невидимой, я могу все. Просто нужны правильные средства.

Я целую тетушку Хансу в сухую щеку и беру упавший камень в руку.

– Тетушка, прости. Я обещаю, что больше никогда не буду так легкомысленно относиться к твоим вещам.

– Будешь-будешь, дитя. Ты слишком привыкла к ним. При таком раскладе ты не сможешь долго относиться к ним с уважением. Рамки дозволенного забываются, – она кладет обе руки мне на щеки, заставляя заглянуть ей в глаза. – То же самое происходит с близкими людьми. Мы забываемся.

Я киваю.

– Прости.

– И ты меня прости, дитя.

Тетя меня отпускает. На улице в лунном свете я надеваю ботинки и наконец осознаю: говоря о близких людях, она не только себя имела в виду.

Ханса намекала на всех задействованных в этой истории людей – Икера, Ника и особенно Аннамэтти.

В глубине, далеко от бурной поверхности моря, где подгоняемые приказами мальчика рыщут мужчины, пять девушек с золотыми волосами собрались вокруг диковинки, попавшей к ним из верхнего мира.

Маленькая девочка – высокая, но еще не сформировавшаяся – парила в воде в центре круга. Глаза закрыты. Она была прекрасна. Как и они.

Одна из пяти девушек, самая старшая, схватила девочку за ногу и притащила к ним, после того как течение затянуло ту на глубину. Они не могли придумать безопасного способа вернуть ее на поверхность. Там было столько людей. Нельзя допустить, чтобы их кто-то увидел.

Поэтому оставался один выход – опустить девочку еще глубже.

Сестры девушки собрались на шум. Вскоре появился их отец. Если девушки хотят ее спасти, им понадобятся силы всех членов семьи.

– Лида, ты должна вернуть ее наверх, – говорит вторая по старшинству сестра. – Коса совсем рядом и…

– Слишком опасно.

Самая младшая девочка не может понять. Русалки не плачут – но она, кажется, вот-вот разрыдается. Маленькой ручкой юная русалка обхватывает палец девочки с поверхности.

– Ты принесла ее сюда умирать?

Старшая решительно мотает головой.

– Она уже мертва. Я принесла ее сюда, чтобы вновь вернуть к жизни.

– О, Лида, – громогласно вздыхает ее отец. В его голосе слышно разочарование. Все девочки оборачиваются. – Мы не можем…

– Ее мы можем спасти. Пожалуйста, отец.

Он не двигается с места.

– Только посмотри на нее.

Тон дочери, ее выражение лица, его шестое чувство – все это заставило отца подплыть поближе. Он всегда потакал просьбам своих дочерей. Как и их мать, его милая Мэтти, да принесет ей прибой вечный покой.

Король смотрит на лицо девочки. Молочного цвета кожа. Светлые волосы. Закрытые глаза в обрамлении густых и темных ресниц. Он знал: если девочка их откроет, они будут завораживающими – вне зависимости от цвета.

Он взглянул на своих дочерей. На их лицах читается мольба. Каждая держится за девочку. Они поддерживают ее на плаву и не дают упасть в их прелестный голубой песок, чтобы потом превратиться в кости. Отец не хочет их разочаровывать. Однако ему известны пределы магических способностей. Он достиг их, когда сотворил мать девочек, Мэтти. С тех пор у него не получалось никого спасти. Но возможно, если объединить усилия с дочерями, у них хватит энергии, чтобы все получилось. Возможно.

Он надеялся, что хватит.

Тяжело вздохнув, глава семейства кивнул.

Девочки – все, кроме самой младшей, – обрадовались. Дочь рядом с ним одобрительно похлопала его по плечу, не отрывая второй руки от девочки. Младшая выглядела растерянно. Русалка не сводила глаз с девочки, завороженная неподвижностью той. Они были практически одного возраста.

– Но как?

Отец улыбнулся.

– Магия.

Младшая дочь даже глазом не повела – она давно привыкла к шуткам старших сестер. Девочка знала, на что способна их магия. Оживить человека нельзя.