Василий Криптонов - Палач, скрипачка и дракон

Нильс кивнул.

— Эх, не в том мы мире родились, — засмеялась Энрика.

Теперь говорить приходилось громко — добрались до катка. Блестящее ледяное озерцо посреди центральной площади Вирту блестело в свете газовых фонарей, будто огромное зеркало. На нем уже не протолкнуться, а из в одночасье выросшего рядом домика с надписью «Коньки» выходили все новые желающие покататься.

— Надо работать, — извиняющимся тоном сказал Нильс.

— Спасибо за беседу, — кивнула Энрика и пошла, вздохнув, к домику.

— Синьорита Маззарини, — окликнул ее Нильс. Мог и хотел окликнуть по имени, но почуял нутром, что девчонке будет приятно услышать фамилию, которой она вот-вот лишится.

Она обернулась, вскинула голову, высвободив подбородок из-под воротника.

— Спасибо за подарок и — с праздниками вас! — Официальное обращение все-таки помешало удержать это зыбкое «ты». — Желаю в новом году счастья.

— Спасибо! — улыбнулась Энрика. — И вам того же. Да услышит Дио наши пожелания.

Когда она исчезла в дверях домика, Нильс еще несколько секунд стоял, глядя ей вслед, потом встрепенулся. Работать действительно нужно, на катке началось дикое столпотворение.

— Так, а ну — очистили пространство! — рявкнул Нильс. — Дайте сперва малышам покататься! Их уж скоро домой погонят — тогда и вам время будет. Ну? Мне что, два раза повторять? Я словами только один раз говорю, потом иначе объясняю!

— Нет-нет-нет, — качал головой Рокко, стоя за конторкой. — Я говорю — пять медяков за пару! Синьора Латтанци, уж вам ли прибедняться? Весь город знает, как вы «бедствуете». Либо отпускайте мальца на лед одного, либо — десять медяков, так-то.

Далила Латтанци, гневно сопя, высыпала в подставленную ладонь требуемую сумму, но не удержалась от замечания:

— Не надо, молодой человек, завидовать! Богат тот, кто экономить умеет.

— Было б что экономить — все бы экономили. Да, народ?

Народ, столпившийся в крохотном помещеньице, поддержал Рокко дружным гулом. Далила, тут же умолкнув, взяла коньки, протянутые Рокко, и поспешила удалиться. А к конторке уже протиснулась следующая желающая.

— Куда без очереди? — прикрикнул Рокко. — Самая умная, что ли?.. А, это ты? Заходи. — Он открыл дверцу и впустил за конторку Энрику. Она быстро проскользнула к нему, увернувшись от брызжущего искрами света шарика — их штук десять летало по комнате, светло было как днем. Прикрыв дверку, Рокко бросил незаметный взгляд на безымянный палец левой руки Энрики. И вздохнул с облегчением.

Передавая следующую пару коньков, Рокко про себя отметил, что все вроде бы вернулось на круги своя, и улыбнулся. Тут же Энрика заговорила ему на ухо:

— Ты надолго тут?

— Сейчас уйдем, только штуковину одну устрою.

Рокко провел рукой над банкой с мелочью, потом сделал несколько пассов перед стойкой с коньками и повернулся к очереди:

— Мне нужно отойти по важному делу. Коньки берем сами, пять монет за пару. Кто попытается обмануть — у того руки отсохнут, я предупредил. Подлечить потом — подлечим, но это уже сотня медяков, она же — серебряная. Кто выгоду считать не умеет — у соседей спрашивайте.

Рокко взял со стойки две пары коньков и, подхватив Энрику под руку, вытащил ее наружу, выставленным вперед локтем расталкивая людей. Оказавшись на улице, они направились к длинной скамье перед катком. Нильс уже успел всех организовать. По льду смешно ковыляли малыши, поддерживаемые родителями, а молодежь стояла вокруг и беззлобно смеялась.

— Ну что, синьора Моттола, не изволили передумать? — нарушил молчание Рокко, усаживая Энрику на скамью.

— Отстань, а? — взмолилась Энрика. — Ну чего ты как этот? Без того тошно, ты еще…

— Извини, — невозмутимо отозвался Рокко. Присев на корточки, он распускал шнурки на ее ботиночках. — Мне, поверь, не все равно, вот и беспокоюсь. Так, просто, на всякий случай замечу — хочешь, слушай, а хочешь — мимо ушей пропускай. Работу поменять всегда можно. Денег на кусок хлеба раздобыть — не велика проблема. А вот муж — это всерьез и надолго.

Энрика отрешенно смотрела на его руки, ловкие пальцы, развязывающие узел. Потом дернулась, спрятала ногу под скамейку.

— Что ты делаешь? Перестань. Увидит кто…

Пожав плечами, Рокко сел рядом, занялся своими шнурками. Каток шумел за спиной, а перед глазами — пустынная часть площади, даже фонари не горят.

— Дело не в деньгах и не в работе, — говорила Энрика, натягивая коньки. — Как ты-то этого не понимаешь?

— Да я-то все понимаю, — попытался заверить ее Рокко. — Только…

— Нет, ничего ты не понимаешь! — упиралась Энрика. — Этот человек уничтожил смысл моей жизни! Просто так, из вредности.

— Так ты отомстить хочешь? — Рокко ухмыльнулся. По части «отомстить» у него имелся богатый арсенал колдовских средств.

От него не укрылась заминка Энрики. Девушка задумалась. И ответ прозвучал неуверенно:

— Нет… Зачем сразу «отомстить»? Вернуть свое. Ох… Пятнадцать минут еще. — Она устремила взгляд на часовую башню, возвышающуюся над площадью. Без пятнадцати десять. Ровно в десять детишек погонят домой. К одиннадцати разойдутся и взрослые. В полночь каждый поднимет у себя дома бокал сока, съест вожделенный кусок жареного мяса и ляжет спать. Такой вот веселый праздник. Хвала Фабиано.

— Колдун говорит, если что твое — этого никто и никогда отнять не может, — произнес Рокко, хмурясь и хлопая себя по карманам.

— А ты его слушаешь, да? — фыркнула Энрика.

В ответном взгляде Рокко смеха не было, и девушка прикусила язычок.

— Всю жизнь слушаю. Пустых слов он не говорит. И, хотя между нами существуют определенные… А, вот!

Тут же позабыв о разговоре, Рокко показал Энрике пузырек с прозрачной жидкостью.

— Вода? — Энрика склонила голову, рассматривая.

— Ну не простая же!

Рокко бросил пузырек перед собой и, когда тот коснулся снега, щелкнул пальцами. Энрика вскрикнула — перед ней в мгновение ока раскинулось ледяное поле. Огромный гладкий каток, вокруг которого зажглись фонари.

— Погнали, пока остальные не прочухали? — улыбнулся Рокко.

Две ловкие фигуры заскользили, завертелись по блестящему твердому озеру. Энрика смеялась, позабыв обо всех своих бедах, и Рокко, ловя взглядом ее раскрасневшееся лицо, молча радовался.

— Послушай, — сказал он, схватив за руку проезжавшую мимо Энрику. — Давай утренний разговор закончим?

Помрачнела.

— Может, не надо? Все ведь ясно…

— Не все. — Вместе они покатили дальше, держась за руки. — Ты не думай, я тебе в любви до гроба признаваться не собирался.

— Ох! — вырвался у Энрики вздох облегчения. — Слава Дио! Я всю ночь думала, как бы тебе сказать, что мы — друзья и только.

— Об том и толкую, — кивнул Рокко. — Ума ты не великого, над простыми вещами це́лую ночь думаешь, а как что сложное решить — так рубишь с плеча. Все вы, Маззарини, такие. Я тебе что предлагал? Замуж за меня выйти. Я тут ни перед кем не расшаркиваюсь — и ты не будешь. Совсем другое отношение. И на скрипке — хоть в пост играй, слова никто не скажет.