Василий Криптонов - Палач, скрипачка и дракон

К Энрике спешил улыбающийся мужчина в сиреневой ливрее. Усатый, но усы короткие, не то что у того коротышки, которому конюшни не досталось.

— Доброго дня вам, любезная фрау, — поклонился мужчина. — Позволите ваш… Э-э-э… жакет?

Похоже, он привык к более одетым гостям, но постарался не подать виду, и Энрика, хоть и смутилась от такого внимания к своей персоне, была ему благодарна.

— Да, пожалуйста. — Она сняла шаль Евы, а мужчина как-то вдруг оказался у нее за спиной, аккуратно вызволил Энрику из жакета и скользнул к гардеробщику.

— Смею предположить, — произнес он, вернувшись, — что вы пришли на прослушивание?

— Да, я бы хотела участвовать в конкурсе, — кивнула Энрика.

— Позвольте, я помогу вам разобраться с формальностями. — Мужчина с поклоном вытянул руку, приглашая Энрику пройти за столик. — Первым делом необходимо заполнить анкету, затем вас позовут на прослушивание. Большинство желающих уже зарегистрировались, так что сегодня очереди нет, вы управитесь быстро. Вы не из Ластера?

— Нет, я издалека, — призналась Энрика, устраиваясь в самом удобном в мире кресле.

— Позвольте вашу скрипку, фрау. Если вы не из Ластера и еще нигде не остановились, рекомендую отметить вот этот пункт в анкете. Вам предоставят флигель на день конкурса, то есть, сегодняшний, и три праздничных. Сможете поближе познакомиться с городом.

Энрика отдала скрипку, чуть не плача от такого внимания к своей скромной персоне. Может, конечно, этому мужчине и плевать на нее в глубине души, может, он просто выполняет работу, за которую ему платят, но все-таки… Все-таки, как приятно!

Скрипку мужчина положил на соседний столик. Перед Энрикой же остался лист бумаги, чернильница и перо.

— Если возникнут какие-то вопросы — сразу обращайтесь. — Мужчина приложил руку к сердцу. — Я буду счастлив вам помочь. Впрочем… Умоляю, простите мою несообразительность! Быть может, вы бы хотели для начала посетить комнату с удобствами? Выпить вина, перекусить, согреться?

— Нет-нет, благодарю вас… Хотя, если можно, вина…

— Сию секунду!

И в самом деле, прошло не больше секунды, как на столе очутился хрустальный бокал и наполнился рубиновой жидкостью. Энрика смотрела на него, гадая, что заставило ее попросить вина. Не многовато ли спиртного за сегодняшний день? Еще ведь прослушивание.

— Пей! — пропищал голосок из гардероба. — Гуляй! Пьяной — море по колено! Спьяну и смычок веселее бегает!

— Ах ты ж, пакость! — Гардеробщик, пожилой мужчина, с этими словами перемахнул через стойку и шарахнулся подальше от жакета Энрики. — Что это там?

— О, всего лишь мой волшебный шарик, не обращайте внимания, — махнула рукой Энрика. — Он все время надо мной подшучивает и спасает от скуки.

Гардеробщик, кажется, успокоился и полез обратно под укоризненным взглядом услужливого мужчины. Энрика же, пригубив вина, обратилась к анкете. Поначалу все было просто: фамилия, имя, родной город… В качестве последнего Энрика, поколебавшись, указала Вирту. Ее настоящего родного города, кажется, уже и вовсе не существовало. Разве что родители вспомнят название.

Потом начались сложности. В анкете требовалось указать название учебного заведения, которое окончила Энрика. Подумав, она вписала: «Музыкальная школа Маззарини», Вирту. Окончила не окончила, а преподавала точно, пока его святейшество Фабиано не устроил травлю музыки. Но не успела Энрика расслабиться, как ее обескуражил следующий вопрос — какой разряд присвоен ей учебным заведением.

— Простите, — подозвала она мужчину и мило улыбнулась. — Я не знаю ничего о разрядах. У нас маленький городок, и…

— О, я понимаю, — кивнул мужчина. — К нам приезжают многие кандидаты, чьи заведения работают по другим правилам. Ничего страшного, это просто цифры, на основании которых будет выстроена очередность программы, вы можете указать любой разряд, от одного до десяти. В любом случае все решит прослушивание.

— А самый лучший — какой?

— Первый, любезная фрау.

Энрика, глотнув из бокала для храбрости, уверенно вписала в графу цифру «1».

— Фрау знает себе цену, — заметил мужчина.

— Я готова подтвердить это смычком.

— Я и не думал в вас сомневаться. Вы закончили?

Энрика быстро заполнила оставшиеся поля, отметила галочкой пункт с просьбой о предоставлении жилья и протянула мужчине листок. Тот принял его с поклоном:

— Прошу вас, ожидайте, я передам вашу анкету.

Он ускользнул, а Энрика откинулась на спинку кресла и принялась неспешно потягивать вино, оглядывая зал. В глаза бросилась деталь, которая прежде осталась незамеченной: недалеко от входа на солидной высоте — видимо, чтобы не трогали руками, — на стене, украшенной неразличимым отсюда орнаментом, висела золотая скрипка. Вряд ли золотая, конечно, — просто позолоченная. Под ней серебром поблескивала табличка, но Энрика чувствовала себя такой усталой, что чуть не уснула от одной только мысли, чтобы подойти и прочитать. Должно быть, еще одна скрипка этого Тристана Лилиенталя.

Минуту спустя мужчина в ливрее вернулся и повторил: «Ожидайте!» Еще через несколько минут, когда бокал опустел, из-за спины Энрики послышался резкий голос:

— Фрау Маззарини из школы Маззарини!

— Это я! — Она вскочила и посмотрела на лысеющего мужчину во фраке, который щурился на нее сквозь пенсне с крохотными стеклышками.

— От всей души надеюсь, что указанное заведение действительно существует. Проходите на прослушивание.

Он скрылся за дверью в дальнем конце зала, а мужчина в ливрее тут же подскочил к Энрике, с полупоклоном протягивая смычок и скрипку. Взяв инструмент, Энрика заставила себя верить, что справится. В голове самую чуточку шумело от выпитого вина, и в этом шуме таяли сомнения.

— Удачи вам, фрау Маззарини, — прошептал мужчина в ливрее, распахивая перед ней дверь.

— Спасибо, — кивнула Энрика и, глубоко вдохнув, перешагнула порог.

Уши нещадно жгло холодом, и Нильс остановился у одной из огненных чаш, которые сами собой начинали исторгать огонь с наступлением зимы. Позволил живому теплу обогреть лицо, на миг зажмурился, наслаждаясь ощущением.

Нильс шел по следу Энрики, но если бы его спросили, он бы не смог ответить, как выглядит этот след. Что-то вроде чрезвычайно острой интуиции влекло его вперед. Иногда казалось, что он чувствует какой-то особый запах, чуждый Ластеру. Иногда мерещился след от сапога матери — ведь она же отдала свою обувь скрипачке, добрая женщина!

Присев возле огненной чаши, Нильс заметил длинный черный волос, зацепившийся за ее край. Взял его двумя пальцами, поднес к глазам. Похоже, Энрика тоже наклонялась над чашами, грела лицо. Значит, след верный.