Василий Криптонов - Палач, скрипачка и дракон

След вел Нильса до тех пор, пока не закончились бедные кварталы. Лишь только по бокам очередной улицы потянулись респектабельные дома, волшебство рассеялось, и Нильс остановился в недоумении. Что же случилось с его знаменитым чутьем?

Впрочем, если бы Нильс полагался только на чутье, он никогда не возглавил бы Комитет. Интуиция и прежде нередко давала сбои, и тогда ей на смену приходила железная логика. Вытянув ладони над огненной чашей, Нильс принялся рассуждать.

Строптивая скрипачка оказалась в незнакомом городе. Воспользовалась гостеприимством добродушных стариков, стащила скрипку и сбежала. Покинула бедный район. Что дальше? Куда она могла направиться?

Мимо Нильса, вертя на цепочке золотые карманные часы, шел молодой человек в шляпе-цилиндре.

— Простите мою навязчивость, герр, — окликнул его Нильс и, убедившись, что молодой человек остановился и слушает, продолжил: — Я разыскиваю сестру. Она немного не в себе, стащила фамильную драгоценность — скрипку — и убежала, в чем была. Не попадалась она вам?

Молодой человек окинул Нильса задумчивым взглядом и ловко бросил часы в карман.

— Сестра, говорите?

— Да, у нас разные матери, но один отец, поэтому мы не слишком похожи. Ее зовут Энрика, возможно, она представилась.

— Не слишком характерное имя для Ластера, уважаемый герр.

Нильс начал терять терпение:

— Мать родом не отсюда, имя — ее каприз. Так поможете вы мне?

Дорого бы Нильс заплатил, чтобы узнать, о чем сейчас думает молодой человек, но — увы. Лицо его стало непроницаемым.

— Пожалуй, я действительно видел описанную вами особу.

— Да? — Нильс подобрался. — И куда же она направилась?

— Она искала место, где можно остановиться, и я посоветовал ей недорогую, но приличную гостиницу на окраине города. Возможно, знаете — называется: «У Хиллербранда».

Эту ночлежку Нильс знал, но что-то мешало ему обрадоваться и бежать туда. Что-то в лице молодого человека продолжало смущать.

— И она отправилась в гостиницу? — уточнил он. — Без денег?

— Вы заставляете меня краснеть, герр Альтерман. Я не привык кичиться добрыми делами, но… Я дал ей денег. На извозчика и на комнату.

— Как вы добры, — пробормотал Нильс. — Быть может, я запишу ваш адрес и потом возмещу убытки?

— Не стоит того, — улыбнулся молодой человек и подошел к чаше. — Если я расстаюсь с деньгами добровольно, то готов к тому, что наша разлука продлится вечность. Но вот что мне любопытно… — Он, хмурясь, шарил в карманах пальто. — Вот что мне любопытно, герр Альтерман…

Нильса бросило в жар. Как же не заметил еще в первый раз, что его называют по фамилии?!

— Любопытно то, что у предателя и подонка Нильса Альтермана не было никакой сестры, только брат, который теперь стал идиотом. Или я слушал плохо, и то бревно, упавшее во время пожара, не только лишило Теодора ума, но и поменяло ему пол?

Наконец, молодой человек нашел искомое — пачку аккуратно сложенных бумажек желтоватого цвета. Нильс рванулся к нему, но не успел — одна из бумажек упала в огонь.

Полыхнуло. Поднялся зеленый дым, в котором угадывались черты лица одного из дежурных магов городской стражи. Большая зеленая голова бешено вращала большими зелеными глазами.

— Нарушитель! — заголосила голова, как только Нильс схватил молодого человека за лацкан пальто. — Тревога, тревога, нарушитель! — Голова запрокинулась и принялась оглушительно завывать, будто гигантский проголодавшийся младенец: «У-а-а-а, у-а-а-а!»

Хлопали окна и двери, останавливались и оборачивались прохожие.

— Гаденыш! — скрипнул зубами Нильс.

Молодой человек невозмутимо приподнял цилиндр:

— Неприятно было с вами повидаться, предатель Альтерман.

Нильс оттолкнул его, бросился в первую попавшуюся подворотню, в другую, в третью. Мельком увидел еще одну огненную чашу — в ней тоже надрывалась, вертясь, зеленая голова: тревога поднялась по всему городу. Лишь только Нильс оказался в поле ее зрения, голова застыла, глядя на него, и завопила еще громче.

Проклятье! Год назад разговоры о том, чтобы снабдить наиболее уважаемую часть населения возможностью вызывать стражу с помощью огненных чаш были только разговорами. Нильс и думать об этом забыл. Как выяснилось — зря.

— Вот он! Держи его! — неслось со всех сторон.

Нильс, стремительно лавируя, пытался затеряться в густо застроенном районе, но интуиция, то самое чутье, что вело его по следу Энрики, безошибочно заявляла: окружают. Дальше бежать не имело смысла, и Нильс, выскочив на очередной перекресток, остановился. Он ушел достаточно далеко от сознательного гражданина в цилиндре, он знал, как работает мышление стражника. Значит, крохотный шанс отвертеться есть. В противном же случае…

Нильс мысленно покачал головой. Нет, никаких противных случаев! Если его бросят в тюрьму, до полуночи он элементарно не доживет. И это бы еще полбеды. Он предстанет перед Дио, не выполнив долг, как глупый и жалкий преступник, а не праведник, идущий путем искупления.

— Не двигаться! — Перед носом у Нильса оказался штык, прикрепленный к стволу карабина. Миг спустя вокруг вырос целый лес таких же. — Имя! Фамилия!

— Натан Фридберг, — ляпнул Нильс первое, что пришло в голову.

— Вы обвиняетесь в нападении на гражданина Ластера, герр Фридберг. Вам придется идти с нами, — продолжал выкрикивать пожилой стражник в кольчуге, стоящий напротив Нильса.

Нильс попытался обезоруживающе улыбнуться. Глупо, конечно, — заискивать он никогда не умел, решал проблемы лишь с позиции силы. Но сейчас, как подсказала Нильсу интуиция, это был наилучший вариант.

— Помилуйте, да какое нападение, — заговорил он примирительным тоном. — Так, прихватил чуток за шкирку, ну так он сам виноват, гражданин этот. Денег должен, да еще и нос дерет. Я, мол, отдавать ничего не буду, я стражу вызову… Там денег-то — сотня крон, мне принцип важнее. А он еще вас потревожил. Может, вы с него должок-то и стрясете, а, ребята? И вам за беготню компенсация, и я волноваться не буду.

Жадные мыслишки замелькали в глазах пожилого стражника. Уж что-что, а срубить неправедных деньжат на службе здесь всегда любят. Нильс мог даже точно сказать, о чем думает стражник. Вот чуток закатил глаза: «Сотня крон! Это ж как хорошо загудеть можно…» Вот стрельнул глазенками по остальным стражникам, их около десятка: «Однако на всех разделить — ерунда получится, только горло промочить. Вот бы их сплавить куда-нибудь, а то еще донесут начальнику». Прищурился на Нильса: «А не врет ли этот Фридберг? Больно уж легко от денег отказывается. Или, может, деньжата-то нехорошие, следок за ними тянется?»

— В карты он мне проиграл, — безмятежно произнес Нильс. — Пьяный был — в дымину. Утром ничего не помнит. Ему объяснили, поверил вроде, да теперь ходит, сочиняет, что обжулили его. Ну не сволочь?