Джина Шэй - Дьявол на испытательном сроке [СИ]

Вообще, сейчас, глядя Коллинзу в лицо, Агата по-прежнему ничего не понимает. Он в смертной жизни был разве что на семнадцать лет старше, чем выглядит сейчас его душа. Но в общем и целом — в его внешности не находилось особых изъянов, даже наоборот — он наверняка пользовался вниманием женщин. Зачем бы ему вообще понадобилось принуждать к чему-то простую девчонку? Из возможных ответов, оставался только «так просто, захотелось». Просто захотелось кого-то сломать, раздавить унижением и болью. И только думая об этом, Агата, не может оттеснить на задний план эмоций лютующую колючую неприязнь.

— Ты? — Винсент выдыхает это, глядя на Агату широко распахнутыми глазами. Они не пересекались до этого, хотя и умерли в один день. Их развели по разным слоям, и Агата очень старательно игнорировала слой серафимов-воинов, как только узнала, куда был направлен Коллинз. Да, закрыла глаза и надеялась никогда не столкнуться. Благо в Чистилище было полно места и полно народу.

— Ваш поручитель, мистер Коллинз, — замечает Артур. Когда за спиной стоит Орудие Небес — не так уж и страшно. Шевельнись Винсент сейчас — и его скуют оковы святой стали, что подчиняются воле Артура.

— Почему не тот, другой? — глухо спрашивает Винсент, не спуская взгляда с Агаты. Тяжелый взгляд. Ну естественно. С людьми, которые тебя убили, не так уж приятно встречаться, даже демону.

— Он говорил от моего лица, — Агата отвечает сама. Если бы у её платья были карманы, она бы сейчас спрятала в них руки. Пальцы все еще подрагивают. Самая нервная и слабая часть тела.

Как так вышло? За те семь лет, что она здесь, Винсент успел сорваться настолько, что заслужил распятие.

— Сколько он был распят? — Агата оборачивается к Артуру.

— Чуть меньше полутора лет, мисс Виндроуз, — у мистера Пейтона официальный тон. Будто напоминает, как сейчас нужно держаться.

— И что со мной будет? — Винсент щурится. — Меня отправят обратно?

— Окончательного решения… — начинает Артур, но Агата его обрывает.

— Нет, — сухо говорит она, — будешь работать.

— А если не буду? — Винсент кривит губы, явно пытаясь показаться опаснее, чем он есть. А похож на себя смертного, сверх меры наглого. В груди шевелится неприязнь, но нет, Агата сейчас не даст ей волю. Вообще не даст.

— Отказ от работы грехом не является, — Агата пожимает плечами, — а вот грешить — лучше и не начинай…

— И ты не боишься? — с легкой угрозой спрашивает Винсент. Какой-то риторический вопрос, при учете чутья и он однозначно знает, что её действительно практически трясет. Впрочем, позволять ему себя запугивать Агата не собирается.

— Ты хочешь назад?

Винсент вздрагивает, меняясь в лице. Нет. Не хочет.

— Значит, пошли со мной, — твердо произносит Агата.

Она забирает Винсента в отдел. И Артур с ней не спорит, не возражает ни словом. Кажется, он удивлен той твердостью, с которой Агата принимает решения, даже сама она слегка этому удивлена, но невозможно прятаться от самой себя вечно.

— Забавно, — замечает Винсент, когда они уже заходят в штрафной отдел, — забавно видеть тебя в серафимах, малышка.

— Агата. Можешь звать меня по имени, — ей бы хотелось бы вместо этого рассмеяться ему в лицо, сказать, что она чувствует то же самое, наблюдая его в помилованных, но это низко. Она — его поручитель. Мелочным ссорам тут не место. Он мог бы снова взъесться с этим своим «а если не буду», но молчит, раздраженно кривя губы.

— Ты думал, меня сорвет? — спрашивает Агата.

— Ну, вряд ли как меня, — развязно ухмыляется Винсент, — но отродье из тебя могло выйти неплохое. В большинстве своем они все сломанные и трусливые твари…

— Не вышло, — Агата с трудом не закатывает глаза. Странно, а сейчас он почему-то кажется таким… нестрашным. Будто беззубым. Впрочем, он-таки добивается, чтобы у неё испуганно подпрыгнуло сердце — уже в кабинете, стоит только закрыть дверь, как Винсент резким толчком вжимает Агату в стену, вышибая из груди напуганный вскрик.

Кажется, что он должен что-то сказать, но он молчит и тяжело дышит. Его пальцы лежат на шее Агаты. Да, похоже, не одна миссис Коллинз до сих пор не простила Агате смерти Винсента. Он сам тоже не простил. И кажется, его это бесит даже сильнее, чем кого-либо другого.

— Убери руки, — спокойно произносит Агата, глядя ему в глаза, — я считаю до трех, Коллинз, после этого — читаю защитную молитву.

— Не успеешь, — тихо шипит он и слегка усиливает давление пальцев на горло.

— Раз…

На самом деле Агата страшно лажает — она смотрит в глаза суккубу. Вот прямо сейчас он может просто провернуть зрачки в глазах, и она замолчит, замрет, зачарованная гипнозом. Но именно в этом и смысл. Она не боится. Максимум, который ей грозит — несколько часов в Лазарете.

— Два!

Винсент делает шаг назад, опускает глаза. Агата выдыхает. Где-то сбоку окна удивленно позволяет себе закашляться подавившаяся Анна.

— Сладкий, — тихонько вздыхает она, — ты бы поаккуратнее. За такой книксен тебя её любовник сначала уроет — потом вспомнит про испытательный срок. Тебе очень повезло, что его тут нет сейчас, кстати.

У Винсента, смотрящего на Агату, сужаются глаза.

— Любовник? — выдыхает он. — У тебя?

— Не твое дело, — Агата с трудом удерживается от неприличного жеста.

— Любовник, любовник, — безжалостно вмешивается Анна, — и можешь мне на слово поверить, сладкий, с этим парнем шутить не надо. Он с Холма Исчадий. Мы с тобой — щенки. В сравнении.

— Ладно, — кажется, Винсент пытается дистанцироваться от этих мыслей. Агата даже впервые задумывается о том, что скорей всего ему тоже придется не просто. В конце концов, он оказался в Чистилище раньше своего срока. Он был в этом отчасти виноват сам, но Коллинз был из тех, кто однозначно дорожил смертной жизнью, в ней он был успешен, в ней он ни в чем себе не отказывал. А Агата отправила его в Чистилище, где подобные вещи не только не поощрялись, но и быстро вылезали в виде демонических меток. Ведь жил бы и жил, трахал бы смазливых студенточек, наслаждался бы высоким положением. Но её рука даже не дрогнула, нажимая на курок. И нет больше его спокойной жизни. Есть только её последствия. Нужно бы попытаться проникнуться к нему сочувствием, но пока что получается просто на него не смотреть и сдерживать порыв швырнуть в суккуба стулом.

— Что нужно делать? — тихо спрашивает Винсент. У Анны.

— Успокоиться, — хмыкает она, — вон тот стол — твой, занимай. Ты как? Держишься? Или может, экзорциста?

— Утром отчитывали, — устало отзывается Винсент, — просто перекрыло.

— Ох, я понимаю, — кажется, Анна пытается флиртовать, по крайней мере голос у неё томный, — у неё еще и запах нереальный. Как её с ним еще не сожрали — ума не приложу.