Альбина Нури - Территория без возврата

Алекс смотрел на них, верящих ему, поддерживающих, даже не зная, кто он такой, и почувствовал, что задыхается от нахлынувших на него чувств. Ему хотелось сказать им правду, так хотелось, но… Это было бы нечестно.

Некоторые вещи нужно переживать в одиночку. Зачем взваливать на них еще и этот груз? Им сейчас и так нелегко, к чему лишние волнения. Тем более, Лена беременна. Она родит сына или дочь, жизнь наладится. Со временем они забудут о странном парне, что жил у них в доме.

— Спасибо, ребята, — проговорил он. — Давайте спать. Поздно уже.

На следующий день Алекс сфотографировался, как и было велено, отправил снимок доктору Тайлеру. В четверг сходил по нужному адресу и забрал плотный конверт, в котором лежали все необходимые документы.

Alex Kushewsky — так его теперь звали. Вадиму и Елене сказал, что решил взять их фамилию, потому что она звучала более подходяще (фамилия Янины была Пилипчук). Они не возражали.

Вадим выплатил Алексу заработанные деньги, причем в долларах. Кажется, было больше, чем нужно, но Вадим клялся, что все тютелька в тютельку.

В пятницу Алекс уже не пошел на работу. Оставшись один, собрал свои нехитрые пожитки, уложил все в рюкзак. Подумал, что стоит докупить кое-чего, но потом решил, что обойдется тем, что есть. Лучше сохранить деньги, мало ли, как все сложится.

Он побродил по пустой квартире, впитывая запахи, запоминая все подробности. Алекс хотел забрать все это собой, в своем сердце. По опыту знал, что дорогие воспоминания иногда способны помочь выжить.

Время было обеденное, но есть не хотелось. Вместо этого Алекс решил прогуляться по городу. Сходить на набережную и к Университету, пройтись по старому центру, прокатиться на метро, заглянуть в места, где прежде любил бывать.

Однако прогулка не доставила ему особой радости. Слишком многое выглядело не так, как он привык. Должно быть, поэтому он снова ощущал себя не в своей тарелке. Он снова был чужаком. Непрошенным гостем.

«Найдется ли на свете место, где я сойду за своего? Где мне будет уютно? Которое я назову домом?»

На душе было паршиво, и ему не хотелось в таком настроении показываться на глаза Вадиму и Елене. Алекс пошел в парк недалеко от дома, купил пива и лениво потягивал его, сидя на скамейке.

В какой-то момент он задремал и очнулся от громкого окрика:

— Ваши документы, молодой человек.

Алекс открыл глаза и непонимающе уставился на выросшего перед ним полицейского. Откуда он тут взялся?

— Распивать спиртные напитки в общественном месте запрещено, — строго проговорил страж порядка.

К счастью, в кармане Алекса лежал его новенький паспорт.

— Здравствуйте! — сказал он, вскакивая с лавки, и застрекотал по-английски. — Я плохо понимаю русский. Простите, если я что-то нарушил, вот мои документы. Я американский гражданин.

Лицо полицейского немедленно расплылось в улыбке. Он, почти не глядя, повертел в руках паспорт и вернул Алексу. На лице отразилось мучительные попытки вспомнить что-то подходящее из школьных уроков иностранного языка.

— Хэллоу. Все окей, — выдал он наконец. — Гуд дэй!

«Хорошо, хоть не поведал о том, что «Лондон — из э кэпитал офф Грейт Британ».

Расставшись с полицейским, Алекс решил больше не рассиживаться в парке и отправился домой. Было уже пять часов вечера. Скоро вернется Лена, а часам к семи придет Вадим.

Однако, открыв дверь запасным ключом, который выдал ему Вадим, Алекс обнаружил, что Лена уже дома. Она вышла ему навстречу.

— Привет, — улыбнулся Алекс и тут же, по ее побелевшему лицу, понял: что-то случилось. — Лена…

— Я чувствовала… что-то такое. Смотрела на тебя и понимала, что нас связывает…. — Голос ее сорвался. — Только никак не могла понять, что именно, что ты скрываешь. Знала, что ты не всю правду нам сказал. Так, значит, ты — наш сын?

На Алекса будто ведро ледяной воды вылили. Или ударили со всего маха.

Скрывал, скрывал — и вот, пожалуйста.

— Откуда ты… — Алекс хотел спросить, как она узнала, но тут же догадался: — Письмо, да?

Лена прижала руки к груди и сказала:

— Извини. Не сердись на меня, пожалуйста. Оно лежало в боковом кармашке. Я один раз увидела случайно, как ты что-то прячешь туда и подумала… Не имею привычки рыться в чужих вещах, но мне нужно было знать. Что-то тревожило меня, не давало покоя… А потом ты на днях неожиданно сказал: «Иду, мам, сейчас!», когда был в ванной, и сам не заметил. Наверное, тогда я и догадалась обо всем, только не разрешала себе поверить. Все думала, думала, нужно ли пытаться докопаться до истины, но потом поняла, что если ты уедешь, а я так ничего и не узнаю, то никогда себе этого не прощу.

У Алекса все внутри дрожало от напряжения, должно быть, поэтому его слова прозвучали резко и отрывисто:

— Теперь ты знаешь.

Он встретил ее взгляд и отвел глаза.

— Да. — Елена вздохнула и сделала шаг ему навстречу. — Знаю. Господи, бедный мой, как же тебе трудно живется со всем этим! Я читала в том письме о себе, о своей жизни, смерти и старости… Это было так страшно и в то же время нереально! То, как она… та, другая Елена поступила… Знаю: я сделала бы точно так же. Не приняла бы, что ничего нельзя сделать, изменить. Все равно не смирилась бы, пыталась вытащить своего ребенка из ловушки. Конечно, так сложно все это уложить в голове, понять: мы сейчас с тобой почти ровесники, но при этом ты мой сын! Сын. — Она словно пробовала слово на вкус. — Но неужели ты так и уехал бы, не сказав нам с Вадиком? Это ведь жестоко.

Жестоко? Алекс и не представлял, что его желание уберечь родителей от правды можно расценить таким образом.

— Угу. Уехал бы. Мне казалось, так лучше. Правильнее. Я думал, вам тяжело будет с этим жить. Мне очень хотелось рассказать правду, но я не знал, как вы воспримете. — Он порывисто обнял Лену, прижал к себе, чувствуя, как бьется ее сердце. — Спасибо. Это ведь ты спасла меня, вытащила… твоя идея заказывать Комнаты, оставлять там проекции, твоя вера! Ты и Вета сделали для меня такое…. — Трудно было найти подходящие слова. — Я потерял надежду. Когда наткнулся на проекцию своей комнаты, то решил: это конец.

Лена чуть отстранилась от Алекса и посмотрела ему в лицо, словно стараясь впитать каждое его слово.

— Там было все в точности так, как в день моего ухода. Я сел на диван и подумал, что никуда отсюда не уйду. Ни за что. Не сумею, духу не хватит. Пусть это был не дом, а только его имитация, декорация, но мне хватило и ее, чтобы ощутить покой. У меня больше не было сил бегать по проекциям. Есть безвкусную еду, бояться, встречать Обитателей. Это потеряло всякий смысл: Кайру я найти не мог, выбраться наружу — тоже. Поэтому решил, что тут и умру. Уж лучше в том месте, которое я знаю и люблю. Подумал, что просто лягу, закрою глаза и буду ждать конца. А потом обнаружил письмо. Ты не представляешь, что я чувствовал, когда читал. Это был мой шанс выйти! Но вернуться в мир, где все мертвы… — Он сжал челюсти. — Где мой отец умер от горя, пытаясь отыскать меня. Где больше нет мамы.