Альбина Нури - Территория без возврата

Одна стена сохранилась лучше других, и, подойдя к ней ближе, он увидел…

«Показалось?»

Алекс поморгал, помассировал пальцами веки. Снова посмотрел. Ничего не изменилось. На стене, рядом с погасшими экранами, обломками всевозможной аппаратуры висел его собственный портрет.

У Алекса вырывался истерический смешок.

— Что за фигня? Что происходит? — проговорил он вслух, словно кто-то мог ему ответить.

Его лицо на портрете было гораздо одухотвореннее, значительнее, строже и, пожалуй, старше. Брови сурово сдвинуты, челюсти напряжено сжаты, взгляд прямой и жесткий. К тому же на Алексе был строгий костюм, которых он никогда не носил. Ни дать ни взять вождь, отец народов. Снизу были написаны на английском языке его имя и фамилия.

Поглазев на свое изображение, так и не сообразив, что это могло бы означать, Алекс решил осмотреться, поискать какую-то информацию, попытаться получить ответы.

Вся техника пришла в негодность, но, может быть, сотрудники вели записи и на бумаге. Эта надежда не оправдалась. Нигде ничего — ни единого клочка бумаги, ничего похожего на журналы или книги.

Зато он нашел кое-что другое. Вернее, кое-кого.

В соседней комнате лежали тела. Они были свалены в кучу, их просто побросали друг на друга, и это было сродни надругательству.

Четыре человека — трое из них в одежде, которая, наверное, была униформой научных сотрудников: на двух мужчинах были надеты комбинезоны, на женщине — лабораторный халат. Четвертый мужчина, видимо, был охранником: его одеяние напоминало ту белую форму, которую Алекс уже видел на другом мертвеце, в другой лаборатории.

И снова Алекс задался вопросом: кто они? Обитатели? Люди?

Тела были в ужасном состоянии: вместо лиц кровавая каша, одежда залита кровью. Какая страшная участь!

Давно ли убили этих людей? Алекс не мог понять этого, потому что знал, что время в Пространственной Зоне течет по собственным законам. Если бы они находились в реальности, он сказал бы, что прошли несколько дней — кровь успела высохнуть, пятная побурели.

Похоже, это была комната отдыха: здесь стояли диваны, кресла, журнальные столики — все почти нетронутое. Алекс подошел к шкафу, стараясь не смотреть обезображенные трупы. Дверь отъехала в сторону, и он увидел висящую на плечиках одежду — четыре комплекта.

Странно… Можно подумать, эти люди пришли в проекцию, как на работу: переоделись, занялись своими исследованиями. Но ведь в Зону приходят не за этим — здесь отдыхают, развлекаются, а переодеваются (если нужно) обычно в Комнатах, прежде чем зайти, а никак не в проекциях. Или это все-таки Обитатели, ожившие в Зоне голограммы, заказанные кем-то, кто пожелал поиграть в научную лабораторию или что-то подобное?

Это уже вторая проекция-лаборатория, и второй раз он находит в ней тела убитых… Алекс, игнорируя властно зовущий продолжить поиски импульс, принялся осматривать комнату, надеясь обнаружить хоть что-то, что сможет пролить свет на происходящее.

Рыться в чужих вещах было неприятно, тем более что хозяева (кто бы то ни был — люди или Обитатели) лежали тут же, изуродованные, мертвые. Но желание докопаться до правды было сильнее, и Алексу повезло.

В сумке, которая принадлежала кому-то из мужчин, он обнаружил лист бумаги — график выхода на дежурство. Сверху значилось: «Октябрь — 2055». Слева были написаны фамилии и обозначены числа, когда надлежало выходить на службу.

Похоже, никакие это не Обитатели. Это люди, и сюда, в проекцию, они приходили на работу. И было это в 2055-м году. Спустя почти тридцать лет после второго выхода Алекса в Зону, или через пятнадцать лет после первого.

Голова шла кругом: привыкнуть к парадоксам Зоны Алекс так и не сумел. Всего пять дней он находится здесь, ПП «Маяк» прилежно считает часы и минуты, таймер работает. Но, тем не менее, он встречает людей, которые жили на несколько десятилетий позже.

Ладно, пусть так, но что они здесь делали? Почему лабораторию украшает его собственный портрет?

Алекс стал искать дальше. В той же сумке нашелся еще один лист бумаги — точнее, обрывок.

«…недавно разработанный Партией.

Мы бесконечно гордимся вами! Отважные, высокопрофессиональные, целеустремленные сотрудники, которые денно и нощно, подчас с риском для жизни несут свою вахту в Исследовательских Центрах и Транзитных Лабораториях Пространственной Зоны, — это настоящий оплот человечества!

Цели, которые ставит перед всеми нами Партия, грандиозны и масштабны. Важно помнить, что, только сплотившись, не жалея себя и поставив общественные интересы выше мелких личных нужд, мы сможем воплотить их в жизнь.

Все мы бесконечно верим в мудрость Лидеров нашей Партии и доверяем их продуманным и взвешенным решениям. Ведь только благодаря им был сделан столь мощный технологический прорыв, который позволил обеспечить необходимыми для жизни ресурсами многомиллиардное население Земли за счет Пространственной Зоны!

Теперь нам доступно то, о чем прежде приходилось лишь мечтать: мы научились извлекать из Пространственной Зоны все, что нам нужно для жизни. Полет научной мысли, кропотливый многолетний труд ученых, которые трудились и продолжают трудиться в Центральной Научно-исследовательской Лаборатории, носящей имя Саймона Тайлера, при постоянной поддержке Партии, в свое время позволил решить эту главную задачу.

Как известно, на начальном этапе люди приходили в Пространственную Зону лишь на краткое время в поисках развлечений. Теперь же мы можем находится в Зоне столько, сколько требуется, без закрытия Порталов и с огромной практической пользой, котор…»

Алекс был не просто потрясен. Его мир снова, в который уже раз перевернулся с ног на голову. Этот клочок бумаги — по всей видимости, какая-то агитка — рассказал ему о многом, хотя, конечно, львиная доля информации осталась за кадром.

Лаборатория названа в честь Саймона, под руководством которого была открыта Пространственная Зона. Портрет Алекса может свидетельствовать о том, что ему, видимо, отведена роль некоего идола-Первопроходца.

Получается, что во главе государства (видимо, США, потому что написано все было на английском языке) стоит не Президент, а Лидеры какой-то Партии. Отсутствие более развернутого наименования говорит о том, что других партий попросту не имеется. На смену демократии пришла диктатура? Скорее всего, это именно так, особенно если принять во внимание лязгающую, истерическую стилистику текста, изобилующие тяжеловесными штампами предложения и сквозящее в каждой фразе раболепие.

Замени несколько слов, и можно подумать, что дело происходит в черное время, в тридцатых — сороковых годах двадцатого века. Махровым сталинизмом, гитлеровскими речевками от всего этого несет за версту.