Евгения Минаева - Король Севера. Измена

Поэтому карета двигалась медленно, и Рейна пришла к выводу, что родное королевство не имеет конца и края, когда ее похититель с облегчением объявил:

–Завтра утром будем в столице.

Голова шла кругом.

Сначала свадьба, и кошмар брачной ночи, когда он понял, что Рейна его бросила. Потом жуткое похмельное пробуждение и осознание чудовищной, страшной ошибки. Понимание, сравнимое по силе с ударом молота по голове.

Она ушла.

Моэралю хотелось забиться в угол и горько оплакивать судьбу… Но в Холдстейн прибывали обещанные союзниками люди, и у молодого короля не было времени горевать.

Подходили дисциплинированные, по-зимнему одетые и хорошо вооруженные отряды из Ирвинделла. Подтягивались армии Льесса и Сольера. Ластар Артейн прислал гонца – лорд собирает армию на северо-востоке.

Прибывали люди из самых отдаленных уголков Вантарры. Замок заполнился своими и чужими вассалами. Сборище надо организовывать.

Моэраль трудился целыми днями.

На мерзлое поле неподалеку от замка каждый день выводились новые отряды. Маневрировали группы всадников, лучники отрабатывали перестроения. Сдернутых с земли бывших крестьян учили владеть копьями – обученых людей не хватило бы для завоевания Сильвхолла, каждый человек был на счету.

Моэраль проводил на плацу целые дни, ревностно следя, чтобы люди были одеты-обуты, не мерзли, не болели, тренировались, сколько хватит сил. Вечера молодой король проводил за картами, разрабатывая план войны.

Разумеется, Моэраль понимал – Линель не позволит беспрепятственно дойти до столицы. И думать об этом не стоило – едва лишь войско нового короля пересечет Муор, ему начнут противостоять вассалы Сильвбернов. Более того, проблемы могут начаться и на северной стороне реки. Что говорить, одно молчание Орпу весьма красноречиво свидетельствовало о нежелании некоторых северян поддержать Холдстейна.

Эти проблемы надо решать. И поэтому Моэраль искренне радовался каждому новому требушету или катапульте. Если потребуется, он без сомнения разрушит оплоты мятежных лордов.

После приезда из Зубца разозленного Вардиса Моэраль определился с кандидатурой первого «мятежного лорда». Не помешало даже глубокое уважение к ныне покойному Элисьеру. Канторы всегда были верными союзниками Холдстейна, и если Моэраль готов простить старого и больного отца Эрея, то самого Эрея – нет. Заблудшую овцу следовало возвратить в стадо. Быстрое и жесткое наказание произведет, как полагал Моэраль, должное впечатление на других, заставит считаться с его волей. Хотят лорды того, или нет – им придется признать нового короля.

Работа днем, тяжелая, изнурительная, отвлекала Моэраля от мыслей о Рейне. Но наступал поздний вечер, и перед глазами, утомленными изучением карт, вставала ОНА. Единственная, любимая, желанная. И Моэраль вновь и вновь задавался вопросом, где она, что с ней, почему гонцы, посланные Вардисом, все не возвращаются. Но каждый раз, не в силах взглянуть правде в лицо, Моэраль повторял : «Завтра».

Илиен он избегал. Это было выше сил: видеть ее, прикасаться, спать в одной кровати. Хотел он того, или нет, Моэраль принадлежал другой женщине и не мог этого изменить.

Его состояние было настолько очевидно для окружающих, что даже Кадмэ не приставала с просьбами и расспросами. Большим облегчением также стал отъезд Теллина Ирвинделла сразу после свадьбы дочери. Уж благородный лорд не постеснялся бы напомнить зятю о долге перед женой.

Моэраль то спал в кабинете, то где-то еще, внутренне содрогаясь, проходя мимо дверей супружеской спальни.

В то утро он встал раньше обычного. Возможно, причиной был холод, а возможно плохое предчувствие, не оставлявшее Моэраля уже больше суток. Так или иначе, молодой король отбросил идею заснуть и пошел проверить лошадей.

Запертые в стойлах кони несколько подняли настроение. Скакуны и боевые были расположены отдельно, и первым делом Моэраль пошел к боевым. Прекрасно выдрессированные породистые красавцы, высовываясь из денников, били копытами, намекая Моэралю, что неплохо бы угостить их чем-нибудь вкусным. Впрочем, на такое количество коней не хватило бы и мешка яблок – и так немалые конюшни Холдстейна были достроены, но все равно не вмещали всех животных. За стенами замка было построено еще несколько просторных сараев, поделенных на тесные стойла. Конница являлась основой армии, так что о конях заботились лучше, чем о людях. Никакой рачительный хозяин без веской причины не оставил бы боевого коня зимой под открытым небом.

В денниках суетились немногочисленные оруженосцы – кто-то еще дрых, бессовестно пользуясь рыцарским попустительством. А у многих рыцарей просто не было такой роскоши, как оруженосец. Под знамена короля севера, как стали называть Моэраля с чьей-то легкой руки, собирались самые разные люди.

Человеческий лагерь за стенами Холдстейна просыпался. Потягивался, умывался, облегчался над вонючими выгребными ямами, оборудованными в ближайшем подлеске, требовал есть. Когда к небу потянулся дымок от костров – признак скорого завтрака, Моэраль повернул к дому.

Семья лорда собиралась для еды в большом зале прямо над кухней. По узкой лестнице слуги поднимали полные дымящиеся блюда и спускали пустые. Длинный стол на двенадцать человек стоял посреди зала, одним концом упираясь в большой резной стул – место хозяина. По правую руку на изящном мягком табурете садилась жена лорда. Слева располагалось место сына и наследника. Часть стола напротив него до сих пор хранила выцарапанную ножом надпись: «Повесить кухарку». Моэраль улыбался, глядя на нее. А кухарка по сей день работала на кухне, и ее пшенная каша за прошедшие двадцать лет не стала лучше.

Его уже ждали. Сидели за столом тихая Илиен, серьезная Арнелла и хмурая Кадмэ, утомленная каждодневными заботами о кишащем народом замке. Моэраль впервые за все время после женитьбы подумал, что его королева не спешит становиться хозяйкой Холдстейна. Всем по-прежнему правит мать, что, конечно же, совсем не правильно. Но Моэраль не намеревался вмешиваться. Ведение домашнего хозяйства – женская забота, пускай женщины и разбираются.

–Вардиса нет. Начинаем без него? – спросила Кадмэ, но, словно услышав ее слова, Кантор явился на пороге.

–Прошу прощения, леди, у меня вчера был весьма длинный день, повлекший позднее утро.

–Садись, – Моэраль устроился в кресле и кинул другу на скамью подле себя.

–Слушаюсь и повинуюсь, – ухмыльнулся Вардис. – Ты не с той ноги встал, величество?

Моэраль усмехнулся и краем глаза заметил, как дернулась Илиен, когда Вардис назвал его «величеством». Лучший друг короля был не по душе королеве, и, хоть убей, Моэраль не понимал, почему. Может быть, если б леди Ирвинделл знала, что именно лорд Кантор настаивал на женитьбе Моэраля, она бы лучше к нему относилась?