Вера Чиркова - Ведунья против князя [litres]

Зато она пришла позже, эта уверенность в несомненной правильности сделанного шага. Пусть пока еще была робкой и несмелой, как первый язычок пламени, лижущий сучья будущего костра, но теперь ни один амулет не уличит его в обмане.

– А ведунья? – опасно блеснули гневом глаза правителя.

– Я ведунья, – спокойно сообщила Дилли, выйдя из-за спины мужа.

Князь смотрел на нее несколько секунд подозрительно прищуренными глазами, и его лицо медленно наливалось пурпуром в цвет камзола и обстановки.

– Но я приказал найти ведунью для меня… – скрипнул зубами Сайморс, и на его скулах заиграли злые желваки, – а не жениться на ней!

– В задании шла речь о ведунье для княжны Гелиссы, – нахмурился Гард. – И моя семейная жизнь никак не может помешать моей супруге Андилии Тровенг побеседовать с ее светлостью Гелиссой.

– Прежде чем подпускать к дочери неизвестно кого, я должен был убедиться, что это не шарлатанка и не самозванка! – зло процедил Сайморс, и Дилли едва заметно усмехнулась.

Ни одно из этих слов не было правдой. А вот чуть ранее князь был весьма искренен в своей отчаянной ненависти, и это наводило на очень неприятные догадки. И хотя бы одну из них ведунья должна была проверить немедленно, иначе ей нечего делать в этом замке.

– Ваша княжеская светлость… – бесстрашно шагнув к правителю, кротко улыбнулась Дилли, – вас нагло обманули, уверяю. Ни у кого в нашем мире нет способа проверить ведунью на подлинность. Лишь мы сами, если пожелаем, можем доказать собственную истинность.

С минуту князь раздумывал, сверля женщину тяжелым, изучающим взглядом, затем проскрипел:

– Сначала поясни мне, как ты собираешься лечить мою дочь?

– А разве вас не предупредили, – изумленно приподнялись каштановые, слегка изломанные брови графини Тровенг, – что ведуньи – не целительницы, не знахарки и не травницы? И никого ни от чего не лечат. Все, что я могу, – это поговорить с княжной и определить, безвозвратно потерялся в сумраке ее разум или его можно вернуть.

– Но ты же не целитель? – неверяще процедил князь, явно задетый ее вопросом. – Тогда как определишь, что у нее в голове?

– Мы храним мудрость прошедших веков, – мягко улыбнулась Дилли, сообщая ему ни к чему не обязывающие сведения. – А предки наши не были ни глупы, ни беспечны, как иногда кажется нам. Они были внимательны и памятливы, многое примечали, многое перенимали от отцов и дедов. Иначе бы не выжили. И потому до нас дошли некоторые способы вызвать интерес у людей, почти безвозвратно ушедших в мир собственных грез.

Объясняя все это, девушка незаметно приближалась к высокому креслу охваченного необычайным волнением князя. Ей хотелось всего лишь словно невзначай прикоснуться к нему пальцем, проверить, какие чувства он прячет за уверенной маской холодной заинтересованности.

Хорошо знавший правителя Гард, не видя и грана его искреннего расположения, следил за женой со все возрастающей тревогой, но, помня об их уговоре, вмешаться в беседу пока не решался.

И когда Дилли, словно в задумчивости, сделала легкий взмах рукой, сразу понял, что ведунья попалась в ловушку. Взревев бешеным тигром, советник прыгнул вперед, но возникший на пути мощный щит с силой отбросил его к стене. В следующий миг тонко и пронзительно взвыла тревожная сирена, и трон вместе с крепко вцепившимся в Дилли князем ухнул куда-то вниз.

Тотчас мягко и бесшумно сомкнулись над отверстием выскользнувшие с боков крышки потайного люка, словно челюсти, сожравшие едва обретенную Гардом надежду на счастье. Он ринулся на них, не встретив на этот раз никакого сопротивления защиты, яростно попрыгал на кажущемся обычным полом люке и, с растущей безнадежностью понимая, насколько бессмысленна его попытка, метнулся к выходу.

Но выйти не успел, столкнувшись на пороге с Лансом и его напарниками, переодетыми в форму княжеских егерей.

– Что? – окинув кабинет стремительным взором, рявкнул маг, и его зубы скрипнули так же яростно, как совсем недавно у князя.

– Ловушка. Они провалились в потайной люк, – протискиваясь мимо друга, торопливо пояснил советник и кинулся по лестнице вниз, обходя бегущих навстречу людей.

Пока они с Дилли отвлекали князя, подчиненные Гарда вместе с магами сменили охрану дворца. Не всю, разумеется, где-то в дальних комнатах и проходах Сайморс прятал верных телохранителей, не открывая их имен даже тайному советнику.

Впрочем, за последние десять лет тот и сам почти всех вычислил и нашел кучу тайных местечек и дверок. Все деды и прадеды Сайморса к старости страдали паранойей и потратили многие годы и кучу денег на устройство всевозможных хитростей, призванных спасти хозяев замка в самых тяжелых ситуациях.

Но сейчас его княжеской светлости не от кого было спасаться, и воровать ведунью, добровольно пришедшую помочь, тоже не было нужды. Значит, князь задумал нечто особенное, не укладывающееся ни в какие логические объяснения. Либо попался в коварно и хитроумно приготовленную ловушку.

Гард остановился у первой попавшейся дверцы, выхватил связку отмычек и принялся торопливо подбирать их к массивному врезному замку.

– Не здесь! – крикнул, пробегая мимо, Ланс. – Маячок отзывается снизу, но стремительно удаляется на север.

– Какой маячок? – рычал Тровенг, нагоняя друга. – На нее ведь нельзя вешать никакие заклинания!

– Зато на князя можно, – буркнул маг, сворачивая в первую же галерею. – Поверху быстрее догоним.

Вырвавшись наконец из тесного лестничного пространства, Гард понесся так, словно за ним гналась стая разъяренных волков, но маги один за другим обгоняли его и уходили вперед. Советник знал, в чем дело: они использовали особое заклинание, на некоторое время придающее человеку особую силу и скорость. Могли бы кастовать и на него, но предпочитали не тратить попусту драгоценных минут.

И это было весьма обидно, хотя и верно по сути. Сейчас важнее, чтобы хоть кто-то догнал князя, задержал его до подхода помощи. А это доступно только пришедшим с Лансом магистрам. Слабые маги и ученики в сегодняшней операции не участвовали.

Стараясь не выпускать из виду поочередно обгонявших его единомышленников, Гард мчался из последних сил, пока не начал задыхаться. Лишь ощутив, как потемнело в глазах, он приостановился на несколько секунд, намереваясь глотнуть зелья и сбросить парадный камзол. Кто-то из магистров чуть задержался рядом, и Тровенг вдруг ощутил, как его обдало сначала жаром, потом прохладой. Почти сразу перестало колоть под ребрами, исчезла изо рта сладость и сухость. Затем появилось ощущение невероятной бодрости, и он помчался дальше, с непривычки врезаясь на поворотах в стены и задевая бросавшихся врассыпную слуг и домочадцев.