Amalie Brook - Пыльными дорогами. Путница [СИ]

— Как охота?

— Удачной вышла, слава богам.

Ладимир кивнул в мою сторону.

— И лисицу рыжую с собой привел?

Я гордо выпрямилась и вздернула подбородок. Пусть знает, что не трогает меня ни взгляд нахальный, ни слова хлесткие, ни насмешка, на лице замершая.

— Ее приведешь! — отвечал Арьяр. — Коли сама не захочет, ни за что не уговоришь.

— А чего ж не пойти, если люди добрые зовут? — сказала, ничуть не смущаясь, да руками в бока уперлась.

Ладимир так со смеху и покатился.

— И где же ты тут доброго человека углядела? Сегодня днем думал, что укусишь со злости. Как думаешь, Арьяр, лисицы сейчас бешеные в наших краях водятся?

Ах он, злыдень пропащий! Змей подколодный! Да чтоб его упыри под землю утащили, да чтоб пчелы дикие искусали, да чтоб сотню лет ему сна спокойного не было!

Я обрушила на голову Ладимира все известные мне проклятия. Да только не в голос, а про себя. Мать в детстве учила, что нельзя перед обидчиком свою слабость казать. Вот я и держусь. Стою, улыбаюсь, будто дуреха наивная, а сама, знай, его крою, как только в голову придет.

Арьяр тоже молчал. Да и не просто молчал, а наблюдал, ждал, чем все закончится. Что я ему, гусляр, или, скоморох какой что ли?

— Ох, была б я перевертышем, — молвила спокойно, — как вы с дедом Жданом меня честили, от тебя и косточек не осталось.

— А и впрямь с тобой шутки плохи, — опять рассмеялся Ладимир. — Сама-то немочь бледная, а в обиду себя не дашь. Уважаю за то.

Вот уж и думай, что тут сказать. То ли обругал, то ли похвалил… Да только краска мне в лицо так и бросилась. Не от смущения, от злости.

— Да знаешь что, — начала было я, но Арьяр все разом оборвал:

— Хватит вам, языкастым, воду лить. Зачем звал нас, Ладимир?

Колдун тут же забыл обо мне и повернулся к товарищу своему.

— Садись, переговорим. Дело одно есть. Только твоей помощи спросить и могу. И ты садись, Вёльма, коли не брезгуешь.

Я недовольно фыркнула и уселась поодаль, да к костру поближе. Тут и потеплее, и Ладимира пропащего меньше видно.

— На днях мне сокол письмо принес, — уже серьезно заговорил Ладимир. — Из Трайты.

Услышала я слово заветное и сердце сильнее забилось.

— Дядька мой к себе зовет, в Дом Предсказаний зовет. Пишет, что нужные ему верные способные люди. Князь велел воеводам своим армию собирать, а чародеям свой совет держать.

Арьяр нахмурил густые брови и подбросил в огонь сухую хворостину. Та в один миг до огня долетела и тут же алым схватилась.

— Неужто война грядет?

— Дядька пишет будто гарнарский каган своё войско в сторону Беларды ведет. С той поры как ельнийцы ему отпор дали, он злобы скопил, да решил с востока зайти. Получи он Беларду, Ельния и Ферания не откупятся никаким золотом. На наших землях такую армию можно собрать, что до самого Редкого моря все захватить можно.

— И что делать будешь?

— Идти собираюсь, — ответил молодой колдун. — Слышал, гостья твоя в Трайту направляется. Отчего бы мне молодой девице компанию не составить? Что скажешь, Вёльма-лисица? Пойдешь со мной в одной упряжи?

Я отмахнулась от назойливого комара, упорно трубящего над ухом свою долгую песню, и взглянула на Ладимира.

— Пойду, коли смеяться надо мной не станешь да слов дурных говорить.

Оно все ж лучше, чем одной по дорогам шляться. Хоть и не принято девкам незамужним с мужиками водиться. Так им и из дому сбегать не принято. Чего уж там? Ладимир пусть и острый на язык, а все же колдун. С ним мне точно спокойней будет.

— Того не обещаю, — ухмыльнулся он. — Уж больно с тобой спорить интересно.

— А с тобой, так еще и приятно! — беззлобно огрызнулась я.

Арьяр стал смурнее тучи. Исподлобья посмотрел на меня, потом на него, потом снова на меня. Будто не нравились ему слова наши.

— А меня-то зачем позвал? — спросил у ведуна.

— С собой хочу взять.

— Зачем? Я ведь не колдун, твоему дядьке пригодиться не смогу.

— Тебе в дружине место найдется. Такого как ты любой воевода к себе завсегда возьмет.

Арьяр усмехнулся невесело.

— Я охотник, Ладимир, какой от меня прок?

— Стрелять умеешь, меч в руках держишь — стало быть есть прок. Чего тебе в Подлесье сидеть? Все равно ведь, если война, так за тобой княжеские люди придут.

— Странником предлагаешь стать?

— Странники — чародеи, они по дорогам колесят, да за деньги свое мастерство продают. А еще от родства своего отрекаются. Ты ведь на это не пойдешь, знаю.

— Не пойду.

— Так и не предлагаю. У князя в дружине тебе лучше будет — и заработаешь, и в дальних краях побываешь. Не век же на леса эти смотреть?

— Где родился, там и сгодился, — проговорил Арьяр, опуская глаза к земле.

— А ты, Вёльма-лисица, так же считаешь? — вдруг спросил у меня Ладимир.

Как есть колдун! Будто насквозь меня видит и все про меня знает. Чую, сказал ему Арьяр чего-то про меня беглую.

— Я думаю, кому какая судьба выпадет, ту и принимать надо. А за судьбой иногда и пойти не грех.

Ладимир кивнул.

— Даже лисицы нынче верно заговорили, а, Арьяр?

Я недовольно отвернулась и стала слушать пение цикады, сидящей где-то в траве. Тварь неговорящая, а и то слушать приятней.

— Не пойду я с тобой, Ладимир, — решительно ответил Арьяр. — У меня мать и брат. Да и осень скоро — чем они кормиться станут? Не могу их бросить.

— Как знаешь, друже, как знаешь. А мы с твоей лисицей-гостьей в путь тронемся. Дня через два, а, Вёльма?

Два дня…Два дня и я уйду отсюда, из Подлесья, из дома Арьяра. И не узнаю тайн ведунов больше ни одной. Отчего-то жаль.

Взглянула я на хозяина своего, думала, что хоть слово скажет, остановит, еще на денек остаться предложит. Ан нет!

— Тебе решать, Вёльма, — лишь молвил.

— Два дня, так два дня, — ответила я Ладимиру. — Чем скорее уйду, тем лучше будет. Мне и самой в Трайту надо до холодов.

— Твоя правда. Заклинатели — народ редкий.

— Разгадал? — ничуть не удивляясь, спросила Ладимира.

— С первого же мига. От тебя, Вёльма, силой веет, да только ты сама не чуешь.

— Было бы чего чуять.

— А разве ж нечего? Слышала про белые бусины Ушедшей?

— Про них разве что дети малые не знают. Только сказки все это глупые.

Ладимир слабо улыбнулся.

Я поежилась, ощущая, как вечерний холодок лениво ползет по спине и на правах хозяина заглядывает под ворот рубахи. Догорающий костер уже почти не греет и толку от него чуть. Эх, зря я куртку не взяла.

Выставил Ладимир ладонь перед собой, так я прямо и вскрикнула, да чуть на спину не завалилась. Костер-то, уже почти истлевший, заново полыхнул. Да ярко так, да с такой силой, что даже страшно стало. Обдало меня жаром, а теплее не стало — только холодок прохватил.

— Сказки — не сказки, — проговорил Ладимир, — да только ты заклинательница, а я ведун. И никуда от того не деться.