Amalie Brook - Пыльными дорогами. Путница [СИ]

Шут и заговорил.

Что за слова, что за песни не помню. Знаю только, что спокойно мне стало, легко, будто уснула и сон чудесный видела.

И уж не про драккары и северное море, не про дом родной, не про Ладимира даже. Снилось мне то, чего на свете быть не может, а еще песнь дивной вещей птицы, слово ее мудрое и совет.

Или не снилось вовсе? Печаль, она глаза застит.

В годы, когда я еще дитем несмышленым была да проказить любила, матушка запирала меня в темную клеть. Сидела там после, шевельнуться боялась. Оно ведь как — двинешься неосторожно, ненароком чего заденешь, поранишься, ударишься, а то и посыпется на тебя что. Еще больше ведь после влетит.

Сидела я на полу, обхватив руками колени, чтоб теплее стало. Веки до боли смежала. И все думала, грезила, что вот явится ко мне спаситель. Да не богатырь на коне, как девчонки все мечтают, а чародей. Что взмахнет он своим посохом, взметнется ветер вихрем, сорвет треклятую дверь с петель и унесет меня далеко-далеко. Туда, где молочные реки, кисельные берега, а по ним сахарная лодья плывет.

Это уж после, как подросла, поняла, что нет такого края и нет чародеев, готовых мне на помощь кинуться. Да и вообще нет ни чудес, ни див дивных, ни счастья простого.

Если и есть где-то, так в краях неведомых бродит мое, горемычное, уж и с дороги сбилось и заплутало, и не встретиться нам теперь.

Вот и теперь сижу будто в темной клети и хоть светит мне яркое осеннее солнце, все одно ничего не вижу.

Трайта, все такая же шумная, наполнилась новыми звуками. Теперь веселые посвисты скоморохов, разухабистые песни их, крики торговцев и бормотание гадалок уличных едва заметны были. Лязг железа, шум знамен, трепящихся на ветру, команды воевод раздавались над городом.

На пристани, куда забрела я ненароком, и вовсе переполох был. Сэконунг Ульвар Трехпалый спешно покидал белардскую столицу. Не по нраву ему гости ельнийские пришлись.

Скельдиане готовили драккары к отплытию, не доверяя столь важное дело чужакам. Что ж могут простые белардские рабочие сделать? Не ходили они под парусом в морях, только на лодьях мелких, по спокойным водам Марвы.

Страшные драконьи головы снова красовались своей жестокой ухмылкой на корме. Теперь уж пускай врагов лютых пугают да злым духам мешают скельдианам пакостить.

Вышла я к самой воде. Знак Дома Предсказаний из-под складок плаща достала и никто меня тронуть не смел. Только глядели недоуменно. И пусть их.

Волосы я в тугой узел на затылке стянула — Варвара научила как. На голову длинную шаль накинула. Если и встретится кто знакомый, не хочу, чтоб узнал.

Воды Марвы по-осеннему темные. Ветер рябь на них нагонял, осыпая пожелтевшими листами. Вспомнился мне Истомин день, вспомнился хмельной вечер и прыжки через костер. Вспомнилась и дорога домой, и как Ладимир тогда обнял, и как после, в тишине спящего дома я в его комнату вошла, и как впервые его назвалась.

Будто и не со мной было…

Касание чье-то незримое и я обернулась.

Северянин чуть заметно склонил голову, приложив правую ладонь к груди, и неспешно подошел ко мне.

— Не ждал встретить здесь ученицу уважаемого Всеслава.

— Доброго дня, ярл Сигурд, — поклонилась в ответ.

С минуту он глядел на меня, не сводя глаз. Ветер трепал его серебристые волосы, и я невольно поймала себя на желании коснуться его щеки и отвести в сторону непослушную прядь.

— И что же чародейка на пристани делает? — наконец проговорил Сигурд.

— На реку пришла поглядеть. Скоро ведь дожди пойдут, а после и вовсе льдом Марва покроется.

— В Беларде ранний ледостав, — согласился скельдиан. — Это плохо для нас.

— А брат твой стало быть скоро отбудет на север?

— Да будет богам угодно дать ему попутный ветер и милость свою. Сэконунга ждут в Скельдиании, — он миг помолчал. — Да и меня тоже.

Ворох желтых листьев, принесенных ветром, осыпался к нашим ногам. Тут же стряхнуло их в воду, и поплыли те по ряби темно-серой.

— Вернешься ли в Беларду, ярл Сигурд?

— Если велит мой конунг.

— Не жалко ли уезжать?

Откуда только во мне смелость такая взялась, ума не приложу. Ноги больше не подкашивались, голос не дрожал, провалиться сквозь землю не хотелось. И будто жалко стало, что он уезжает.

— Жалко не жалко, а долг прежде всего, — уклончиво ответил ярл. — Я не смею нарушить указа конунга.

Я обернулась к реке.

— Скоро уходите?

— Завтра после рассвета.

— Добрых вам ветров, — легко улыбнулась ему.

Сигурд сделал знак своим дружинникам ждать и подошел к воде вслед за мной.

— Ты, Вёльма, все с драккаров глаз не сводишь, — сказал. — Коль пожелаешь, завтра с нами отправляйся. Рад буду.

Я подняла голову — в глазах скельдиана опять не было никакого сомнения или вопроса. Только слово — приказ.

— Не время мне Беларду покидать, — ответила. — Если будет на то воля богов, увижу север. Не будет — так не мне решать.

— Боги лишь указывают верный путь. Ступать на него иль нет — в нашей воле.

В голосе послышалось недовольство. Не привык Сигурд, чтоб его слова ослушивались.

— Ответ твой принял и дважды предлагать не стану, — добавил. — Прощай, Вёльма, ученица заклинателя. Да благословят тебя боги, северные и белардские.

— Легкого пути, ярл Сигурд, — негромко сказала в ответ. — Подарок твой до смерти носить хранить буду.

Скельдиан чуть заметно улыбнулся — одними только уголками губ. Склонился в знак уважения и ушел вместе со свитой.

И как по волшбе налетел на меня порыв холодного ветра. Взметнул шаль, сбросил с головы. И ушел следом за скельдианами.

Человек этот, чьи глаза неба серого, а волосы пепел с серебром, все одно северный ветер. Холодный, жестокий, второго слова не дает. Вот он был — диво дивное — и ушел. Вернется ли? Не ведаю. Да только, чует мое сердце, унес с собой, в северные края, что-то. Будто от меня кусок оторвал и не видать теперь покоя. По слову одному могла бы в Скельдиании оказаться, а теперь лишь сны тревожные и печаль несбыточная.

Помогите мне, боги молодые, одолеть все грядущее.

Время, то соколом быстрым летящее, то ползущее улиткой, шло все к тому, чтоб отправиться нам прочь из Трайты. Уж собраны были все. Зелья колдовские в ларцы походные запрятаны, мешки заплечные уложены, кони быстрые откормлены и вычищены, подкованы на совесть.

Минуло всего-то двумя днями меньше седмицы, а мне вечностью показались эти дни. Страшно жить в ожидании, а в неведеньи и того хуже.

Варвара с Тишкой оставались в Доме Предсказаний. Ростих благоразумно разделил, кому в путь двинуться, а кому и дома остаться. Не все на битву пойдут. Пойдет ли Ладимир я не знала.

За дни прошедшие каждый вечер к дому Велимира подходила. Ждала да так и не дожидалась. Надеялась — увижу и хоть словом обмолвиться. Спросить, отчего вдруг не нужна стала, отчего меня как собаку за дверь выставили.