Вера Окишева - Лучший для тебя [СИ]

— Ты такая соблазнительная, детка. Я не могу устоять, так и хочется тебя везде и всюду, мой сладкий пирожок, — страстно шептал Кошир зареванной жене.

— Идиот, у меня теперь знаешь, сколько шишек на голове? — взвилась женщина, которая не знала чего в ней сейчас больше: сладкой истомы, или боли унижения. — Да мне теперь страшно нагнуться в твоем присутствии.

— Чего страшного? Тебе же понравилось, признайся, — самодовольно усмехнулся Кошир, целуя зареванные щечки, плавно спускаясь к губам. — М-м-м, корица. Блины делала?

— Нет, булочки испекла, — пробормотала засмущавшаяся Тамара, доверчиво прижимаясь к его груди.

— Мои любимые? — уточнил Кошир, непроизвольно сглатывая.

— Да, — кивнула в ответ Тамара, расслабленно лежа в его руках.

— Спасибо. Ну, так как насчет покровительства, — вернулся Кошир к началу их занимательного разговора.

— Да не могу я! — недовольно вскричала Тома, вырываясь из его рук, но он не дал сбежать. — Какое покровительство, я тебе что, любовница какая? Я жена!

— Жена, — успокаивающе заверил ее Кошир, тихо посмеиваясь над обиженной девушкой. — Да еще такая горячая.

Тамара вновь вспыхнула, словно алый цветок, прикрывая ладошками яркие щеки.

— Не смущай меня, совсем стыд потеряла. А если бы кто вошел? А мы тут непотребством занимаемся, прямо на рабочем месте.

— Детка, вот если бы ты голая легла на столе вся в сливках — это да! Это было бы верхом непристойности. Я бы вылизал бы всю тебя, а потом еще обмазал, и снова облизал, — прошептал Кошир, переплетая их пальцы.

— У меня руки грязные, — ответила Тамара, рассматривая их руки, не пытаясь расцепить.

— У меня теперь тоже, — усмехнулся мужчина. — А пойдем-ка, душ примем.

— Коши, — тихо рассмеялась Тома, обернувшись к нему лицом, и попала в плен пленительного поцелуя.

Уплывая на волнах желания, она не сопротивлялась, когда Кошир встал, заставляя и ее подняться следом. И тогда, когда он снял через голову платье. И даже тогда, когда ее на руках унесли и поставили в душевую кабину. А дальше искуситель постарался, чтобы его жена забыла о скромности и времени. Он вымыл ей и пальцы, и ноги. Особенно тщательно обмыл груди руками, а потом языком, с наслаждением прислушиваясь к жарким стонам Тамары. Не устоял, слегка прикусил горошинку соска. Громкий вскрик был ему наградой.

Обхватив ягодицы, Кошир поцеловал Тамару в губы, приподнял, закинув одну ногу себе на талию.

— Кош, — нежно прошептала жена, — давай передохнем?

Манаукец не поверил своим ушам, но Тамара не обманывала, жалобно глядя ему в глаза.

Сжалившись над женой, неудовлетворенный Кошир отпустил ее, выходя из душевой кабинки.

Вытершись и одевшись, манаукец не находил себе места. Сердце гулко стучало в груди, неудовлетворение неприятно скребло душу. Все же земляне ущербные, сутки не выдержала!

Взяв булочку из глубокой миски, со злостью впился в нее зубами, от наслаждения закрывая глаза.

— С корицей, — пробормотал манаукец, пережевывая лакомство от жены.

Тамара вернулась, робко поглядывая в его сторону. Альбинос пил кофе, поедая последнюю булочку.

— Том, не соблазняй. Я и так с трудом остыл.

— Я? — удивилась жена, изумленно на него воззрилась.

— Ты, ты, моя скромница, — усмехнулся Кошир, с наслаждением глядя, как она на него реагировала.

Она хотела его, но стеснялась своего желания. Руки у нее слегка вздрагивали, когда она ловила на себе его взгляд. Она перелила из бутылки белую жидкость, немного пролив на стол. Долго смотреть на мытарства жены Кошир не мог. Подошел к ней, как обычно со спины, вдыхая аромат корицы с ванилью.

— Ты мне мешаешь, отойди, — недовольно попыталась вывернуться из объятия Тамара, боясь выпустить стеклянную миску.

— Но ты так вкусно пахнешь, — протянул манаукец, чувствуя, как кровь вновь заиграла по венам, спускаясь вниз в район паха.

Женщина опустила голову, открывая взору Кошира соблазнительную шейку. Прижавшись к ней губами, муж от удовольствия замычал. Тамара вывернула шею, желая разорвать чувственный поцелуй мужа.

— Лучше помоги, — попыталась вернуть Кошира с небес на землю.

Манаукец замер, чувствуя, что жена опять не в настроении. Скрипнув зубами, но отстранился. Смена закончится, и он еще отыграется на непослушной женушке, она будет под ним стонать! Она сама будет умолять его войти в нее!

— С удовольствием, — выдохнул мужчина и схватился за нож, желая сбросить напряжение.

Он бы сейчас с большим удовольствием пошинковал что-нибудь, лучше мясо!

Смех жены заставил обернуться Кошира. А Тамара веселилась, глядя на его кровожадное лицо. Поставила перед ним стеклянную миску, которую так трепетно прижимала к груди. Отобрала нож, заменяя, его на беленький агрегат.

— Да нет. Вот миксер бери. Сливки надо взбить.

Самодовольно расплываясь в улыбке, Кошир требовательно вглядывался в лицо Тамары, которая от такого пристального внимания опять засмущалась и отвела взор, пряча его под ресницами.

— О, сливки, — промурлыкал, прижимая за бедра к себе жену. — Ты все же решилась?

— Нет. Это для торта, — бросила Тамара ему недовольно и оттолкнула от себя, опять сбегая.

Кошир заметил, как она облизала губы, как чаще задышала от его близости. Она его хотела, но, как обычно, не могла себе в этом признаться. Обхватив стеклянную миску, Кошир, глядя на Тамару, взвесил в руке агрегат под названием миксер.

— Торт? — уточнил у жены альбинос. — Для кого? Опять для капитана?

Тамара кивнула, и ревность опять поднялась, затопляя сознание мужчины.

— У него завтра день рождения. Конечно для него.

Наивность и бесхитростность жены иногда убивала наповал. Она ведь торт готовит исключительно потому, что она повар, а у этого ущербного праздник. Конечно, она даже не догадывается, что оказывает чужому мужчине внимание.

— Ах да, традиции, — усмехнулся манаукец, включая миксер.

В мыслях он взбивал отнюдь не сливки. Цвет должен быть однозначно не белый, а кроваво-красный. Да, кровь тоже пенится, если горячая. И надо уже устранить соперника. Завтра в его день рождения самое оно. Сразу двух зайцев одним выстрелом. Жене он доверял, но не забыл, что она за капитана собиралась замуж. И за это он поплатится. Конечно, и спасибо надо ему сказать за подарок в виде жены, но конкурентов нужно уничтожать сразу!

Сколько времени он предавался мечтам, даже не догадывался, пока она не окликнула его.

— Эй, все. Ух ты, какая густая пена! — восхитилась Тамара, разглядывая густое и воздушное облако в стеклянном блюде.

Тяжело дыша, он перевел взгляд на девушку. Похвала приятно грела. Макнув палец в сливки, девушка облизала его. Что-то взорвалось внутри манаукца, потому что он не мог просто безучастно смотреть, как розовый язычок слизывает воздушную пену с пальца. Перехватив ее за кисть, Кошир опять обмакнул его в сливки и поднес к своим губам. Облизывая палец, манаукец не отводил взгляда от зеленых больших глаз. Тамара, как завороженная, следила за его действиями. Зрачки расширены, рот приоткрыт, тяжело дышит.