Вера Окишева - Два полюса [СИ]

Кровь… тело… его руки, безвольно опущенные вниз…

— С-с-салли? — позвал Шейх, возвращая в реальный мир, где я стояла возле раковины, в нее текла прозрачная вода. С подбородка тоже капала она. Дрожь никуда не ушла, сердце все также билось в груди, но теперь дышать становилось все сложнее. Подняла лицо, встретившись в отражении зеркала с взглядом лацерта, который стоял за моей спиной.

— С-с-салли, что с-с-с тобой? — я слышала тревогу в его голосе.

Теплые руки развернули меня к нему лицом.

Говорить не хотелось. Перед глазами все плыло. И сердце… Очень больно билось сердце в груди.

— Пос-с-смотри на меня, С-с-салли, — приказал лацерт.

Но сил даже на это не осталось, веки стали такими тяжелыми, что я с трудом держала их открытыми.

Лацерт за подбородок приподнял к себе мое лицом, впиваясь взглядом черных глаз.

— С-с-салли, что с тобой? Отвечай.

Разлепив сухие губы, прошептала:

— Не знаю.

Да, я не знала, что со мной.

— Ты дрожишь, — поделился наблюдениями лацерт.

Я улыбнулась, закрывая глаза. Смотреть я была уже не способна.

— С-с-салли, — встревоженно позвал Шейх, легко поднимая меня на руки.

Я же словно провалилась во тьму. Она была липкая и вязкая. Не отпускала, неприятно оплетая все сильнее. Шейх осторожно опустил меня на кровать. Холодные простыни вызвали судорогу во всем тебе.

Я слышала, как звал меня лацерт, как он ходил по комнате, раздавая команды. Жаль, не видела. Ведь он был встревожен, хотелось бы на это посмотреть. А потом я услышала, как вошел еще кто-то и не один. Я чувствовала прикосновения горячих рук, от которых вздрагивала каждый раз. Прикосновения обжигали.

А потом среди гомона чужих голосов я услышала дядю. Он тоже был здесь и пытался понять, что со мной. Укол в руку заставил ослепнуть от боли.

Я цеплялась за нее, ту единственную, которая не давала скатиться в беспамятство.

— С-с-салли, — шептал Шейх, ласково гладя по волосам.

От звука его голоса становилось спокойно, а размеренные поглаживания убаюкивали.

— Истощение, — сказал дядя где-то совсем близко. — Как вы могли ее довести до такого состояния? Вы мне обещали, что с ней будет все хорошо. Что будете оберегать ее, а сами…

— Она недавно прос-с-снулас-с-сь, — остановил поток обвинений в свой адрес Шейх. — Я не ус-с-спел ее накормить.

— Какое кормить! — вспылил родственник. — Никакого мяса и тяжелой пищи, только каши.

Я не выдержала и скривилась:

— Фу, не хочу кашу.

— Жива! — с облегчением выдохнул дядя.

Он явно склонился надо мной, обдавая родным запахом и незабываемым ароматом медикаментов.

— Детка, только каши, хотя бы день. Ты хоть помнишь, когда последний раз ела.

— На корабле, — ответила и попыталась открыть глаза.

Дрожь постепенно отпускала тело. Свет казался нестерпимо ярким, но глаза привыкали к нему, и я смогла различать мужчин.

— Убить себя решила? — недовольно ворчал дядя, всматриваясь мне в глаза.

Выглядел он намного лучше, чем я. Раскрасневшийся, чистые волосы, чуть завиваясь, обрамляли серьезное лицо, красиво серебрились на свету. Он словно помолодел или просто выспался. Я улыбнулась родственнику, сжимая его руку.

Лацерт сидел рядом на кровати и внимательно следил за мной, переводя взгляд с меня на дядю и опять на меня.

Мне не нравилось это пристальное внимание. Мне вообще не понравилось, что все самые близкие люди оказались в плену у лацертов. Нужно как-то выбираться отсюда втроем, а это сложно.

— Тебе легче, детка? — обеспокоенно спросил дядя, привлекая мое внимание.

Прислушиваясь к себе, удивилась абсолютному спокойствию. Странное опустошение, словно выкачали все эмоции. Даже удивиться толком не могла.

— Почему я ничего не чувствую? — решила уточнить, ведь такое состояние ненормально.

Поглаживания лацерта не вызывали во мне ничего, даже язык его уже не раздражал.

— Успокоительное, — сразу ответил дядя Майкл. — Часа два будет действовать, а потом придется думать. Может, снотворное дам.

— Зачем? — переспросила.

Что-то мне не договаривают и ведут себя все вокруг меня очень напряженно, словно я больная.

— Детка, у тебя стресс, — выждав несколько секунд, дядя дал мне осознать, в каком состоянии я нахожусь, и лишь потом продолжил. — Ты была на грани нервного срыва.

— Не помню, — засомневалась, подозрительно взглянув на Шейха.

Лацерт тепло улыбался, и мне было непонятно, что он при этом думал. Ведь без него тут точно не обошлось.

— Я опять что-то забыла? — попыталась вывести его на откровенный разговор.

— Ты не вс-с-сё вс-с-спомнила, — лаконично поправил меня Шейх.

То, что не стал отмалчиваться — это хорошо. Меня подкупала его честность, но до конца он никогда не договаривал, давая самой догадаться.

— И что я еще должна вспомнить? — я не надеялась, что Шейх все сразу мне выложит, преподнесет мои забытые воспоминания на подносе, но попробовать стоило.

— Что вы с ней сделали? — набросился на лацерта дядя Майкл, хватая врага за грудки. — Мразь, хватит ее гипнотизировать! Она не марионетка. Ты обещал мне!

Мне вдруг очень стала интересна суть их договора. Было ясно, что Шейх и его использовал, узнать бы как. Родственник сам не признается, можно было даже не пытаться его расколоть, а вот лацерт… С ним можно было бы пообщаться. Я думаю, он ответит на мои вопросы, только опять не всю правду. Но и той части, что он даст, будет достаточно, чтобы проанализировать ситуацию.

— Я не нарушил договор, — спокойно возразил Шейх, легко отцепляя дядины пальцы от своей туники. — Прос-с-сто организм ее с-с-сам отгораживаетс-с-ся от правды. Защитная реакция. Она вс-с-спомнит. Вс-с-сему с-с-свое время.

Повернувшись к родственнику лицом, обратилась к нему с вопросом:

— Дядя, что я еще сделала, кроме того что убила отца и сдала корабль?

Я не беспокоилась, нет. Во мне все чувства спали. Я просто по привычке понимала, что должна ощущать тревогу. Ответ на свой вопрос ждала, надеясь, что страшнее того что уже совершила, я сделать не могла.

— Это ты нас сдала? — дядя был в шоке.

Он даже отшатнулся от меня. Я хорошо знала дядю Майкла. Сейчас он боролся с собой. Он искал оправдания моим поступкам и, судя по отмирающему лицу и нахмуренным бровям, находил. Родственнику хватило нескольких минут, чтобы взять себя в руки. Его взгляд наполнился гневом и воззрился на безмятежно улыбающегося мне Шейха.

— С-с-салли, ты вс-с-спомнишь, — повторил лацерт, а я кивнула в ответ.

Конечно, вспомню. Лучше для него же, чтобы я никогда не выбралась из этой странной апатии. Я не хотела, но знала, просто так это ему не спущу с рук. Осмотрев комнату, приметила увесистый стул, странной продолговатой формы вазу. Если этого будет мало, то еще можно просто задушить подушкой.