Александра Павлова - Проклятое дитя [СИ]

— Ты покатаешься со мной? — спросила девушка, когда Хасин подошел к ней и Харди, которую она поглаживала по морде, отчего кобыла блаженно прикрывала красные глаза, откровенно млея от подобной ласки.

— Ноан позволит на него сесть? — подходя ко второй особи, спросил демон, наблюдая, как животное недоверчиво смотрит на него, отходя от загона назад, что заставила Хасина нахмуриться: эти животные слишком привыкли к Анне и Фарху, стали практически ручными, что было не свойственно породе и скорее портило ее, нежели красило.

Но к протянутой руке Ноан все же подошел. Недоверчиво принюхался, но позволил коснуться себя, заставив Хасина хмыкнуть.

Вдвоем с помощью Фарха, они оседлали коней. Демон задержался, общаясь с конюшим, а Анна вышла, о чем тут же пожалела — на поляне перед загоном стояла Лили в окружении своих подруг.

Никто из девушек даже не подумал хотя бы склонить голову в момент ее появления, не говоря уже о положенном реверансе. Кобыла, которую она вела под уздцы, тут же замерла на месте, оскалив пасть, полную клыков.

— Я разве не говорила не приближаться к моим животным? — спокойно произнесла Анна, успокаивая Харди поглаживанием по холке и недовольно глядя на нежданных гостей.

— А разве матушка не приказала тебе больше не появляться здесь? — язвительно хмыкнула Лили.

— Так же как и тебе. Но мне здесь ничего не грозит, а вот тебе — любимой дочери — слишком многое, — холодно отчеканила Анна.

Она не хотела разговаривать, она хотела, чтобы они просто ушли, давая ей время передохнуть хотя бы день, когда рядом был Хасин. А еще демон…она не желала, чтобы он стал свидетелем очередной сцены, где она будет высмеяна и унижена. Не хотела, чтобы он видел, как ей больно. Она не стыдилась — Хасина никогда — она просто знала его вторую натуру, которую он так старательно от нее прятал. Но разве заставишь людей молчать? Разве заставишь их не говорить и не обсуждать собственную легендарную персону? А еще история — некоторые книги пестрели историями о Бастарде, великом воине и первом мече Империи Халлон. И явно не лгали, повествуя о его нраве, характере и поступках. И девушка знала, насколько безжалостным Хасин может быть к тем, кто угрожает тому, что ему дорого. И Анна знала, что дорога. А еще, при всем своей угнетенности и забитости, не желала мстить и платить тем же в ответ.

— Вам лучше уйти, — отворачиваясь от компании, произнесла принцесса.

— Не тебе мне указывать, — прищурилась Лили, делая шаг вперед.

— Не подходи, — предупредила Анна, делая шаг назад и заставляя отступить снова оскалившееся животное.

— Укусит? — хмыкнула насмешливо Лили. — Пусть. Зато у отца хотя бы повод появится уничтожить твоих зверюг. Псину в том числе.

— Этого ты добивалась, хлестая Таша? — зло спросила Анна весело улыбающуюся сестру, которая даже не скрывала своих намерений и недостойного поведения.

— Именно, — довольно улыбнулась девушка.

— Урок на будущее, — раздался леденящий душу голос Хасина за спиной Анны, и принцесса Лили и ее подруги, неприятно удивленные замерли на месте, с их лиц исчезли злые насмешки, сменившись откровенным страхом. — Адский пес никогда не нападет, если хозяин не прикажет. Даже чтобы сохранить собственную жизнь.

Прищур демона заставлял девушек широко распахивать глаза и нервно сглатывать. Они тут же опустили головы, пряча лица от пронзительного взгляда Бастарда.

— Таш, — позвал Хасин, не отрывая взгляда от девушек, а по лицу растягивалась дикая в своей кровожадности усмешка.

Пес тут же появился из-за спины демона и угрожающе зарычал. И свора девиц, оглушительно визжа, рванула прочь от конюшни, оставляя Лили на растерзание демона. Принцесса проводила их презрительным взглядом, спокойно оставшись стоять на месте.

— Анна никогда не прикажет, — самодовольно хмыкнула девушка, складывая руки на груди.

— Ваши подруги вам не под стать — ума не хватает, — хмыкнул Хасин.

— Ваша знаменитая усмешка действует на многих безотказно. И даже банальная игра слов останется непонятой.

— Вы что-то хотели, Ваше Высочество? — холодно спросил беловолосый демон, принимая из рук подошедшего Фарха поводья Ноана.

— Ничего, — и принцесса ушла.

Лошади и пес тут же прекратили выражать свое недовольство от присутствия чужаков. Таш умчался гулять и охотиться, а эрхи нетерпеливо были копытами, взрывая землю, желая пробежки и разминки.

— Ну что, поехали? — как ни в чем не бывало, улыбнулся Анне Хасин, получив в ответ слабое подобие улыбки и кивок. — Анна, — неодобрительно посмотрел на девушку юноша.

— Ты накажешь их? — волнительно кусая губу и уже не пряча сожаления и мольбы о пощаде для своих недругов, тихо спросила принцесса.

— Не скрывай ты от меня подобное, их наказание было бы меньшим, — холодно отчеканил Хасин, а лицо снова приобрело черты безжалостности и холодности, с которыми она сама лично не сталкивалась ни разу.

И видеть Хасина таким было непривычно. Но отнюдь не пугающе — ее Хасин не обидит никогда и ни при каких обстоятельствах: кто угодно, но не он — единственный друг, который всегда относился к ней с осторожностью, нежностью и заботой.

— Не нужно, Хасин. Прошу тебя, — коснулась его руки Анна, заставляя посмотреть на себя. — Будет только хуже, — тихо добавила она.

— Хуже лишь тебе, Анна, — безжалостно ответил демон, недовольно глядя на нее.

— Тебе не жить здесь! — сорвалась на крик Анна. — Не под обвиняющими взглядами! Не под шепотками за спиной! Не тебе, Хасин! А большего презрения я уже не вынесу!

По щекам пусть и не текли слезы, глаза были на мокром месте.

— За твои слезы они ответят вдвойне, — прошипел Бастард, гневно прищурившись.

Он легко вскочил на коня и резко пустил его вскачь, провожаемый умоляющим взглядом Анны.

Это было впервые, когда они повздорили, если так можно было назвать этот всплеск негативных эмоций в присутствии друг друга. Анна провожала Хасина взглядом и думала о том, почему так плохо на душе, и сама же знала ответ: от страха, от дурного предчувствия, от того, что опустилась до мольбы перед другом, упав тем самым в его глазах в плане достоинства и самоуважения, которое он всегда ей прививал, безнадежно впрочем.

А Хасин не знал, что еще сделать и сказать Анне, чтобы она прекратила позволять подобное. Она была слишком слабохарактерной, слишком уязвимой и беззащитной перед всеми. А он не мог быть рядом постоянно и защищать ее от унижений и оскорблений. Когда же она научится отвечать?! Когда прекратит быть жертвой?! Когда поймет, что этому пора положить конец?! В ней было слишком много света, слишком много добра. Свет и добро это не плохо, и Хасин ни в коей мере не хотел лишить девушку того, что составляло саму ее суть, делало ее такой, какой она была в его глазах. Но где ее гордость, где ее сила, без которых ей не выжить в этом жестоком мире?! Из раза в раз он говорил ей о том, что доля безразличия и жесткости к тем, кто окружает ее, просто необходима. Из раза в раз напоминал, что она не должна позволять тех или иных вещей окружающим. Но Анна предпочитала терпеть. Что же, пусть.